Интервью:
Маша Казакова, Jahnkoy

ТЕКСТ: Юлия Выдолоб

фото (бэкстейдж): ирина курбатова

Мария Казакова, основательница марки Jahnkoy, сибирячка, которая сейчас живет и работает в Нью-Йорке, показала в Москве свою коллекцию — а точнее, большой арт-проект The Deceived: No more («Обманутые: Уже нет»). Вместе с показом во Всероссийском музее декоративного искусства открылась выставка работ Jahnkoy — на ней можно будет побывать до 27 июля. После показа-перформанса во дворе музея The Blueprint поговорил с Машей про поиск утраченной культуры, восстановление ремесел и культурную апроприацию.

Маша Казакова, выпускница нью-йоркской школы моды и дизайна Parsons (а до этого — московской Британки и лондонской Central Saint Martins) показала свою первую коллекцию в прошлом году в Нью-Йорке — и уже тогда талантливую девушку поддержали Puma, Swarovski и CFDA, а в марте Jahnkoy вошла в число восьми финалистов престижной премии LVMH. Jahnkoy исследует современную культуру во всем ее многообразии и ищет утраченные связи с прошлым. Маша использует всевозможные ремесленные техники — особенно вышивки, в том числе бисером, создает принты, интегрирует в вещи найденные объекты и делает из спортивных штанов и кроссовок рукотворные произведения искусства. Ее показы всегда подразумевают инсталляцию и перформанс, и московский показ стал самым масштабным из всех: сет-дизайн в виде лозунгов, флагов, лент и плакатов занял весь обширный двор Музея декоративно-прикладного и народного искусства, а в показе-параде участвовало 90 человек, среди которых были профессиональные певцы, танцоры и актеры.

На показе Маша появляется ближе к концу, под русские народные песни. На ней расшитый бисером кокошник, мониста, стеганый халат с графичными принтами. Так она приходит и на интервью. На одно плечо наброшен цветастый платок. Пальцы усыпаны кольцами, руки украшены многочисленными браслетами — когда она идет, позвякивание слышно издалека. Примерно так Маша выглядит каждый день, когда выходит из дома: ее фэшн-арт-проект неотделим от нее самой.

Показ Jahnkoy в Нью-Йорке

Показ Jahnkoy в Москве

В чем была главная цель показа в Москве?

Хотелось поделиться тем, чем я жила, что я поняла, отыскала. Принести послание о восстановлении традиционной культуры и ремесла. Вдохновить людей посмотреть на себя заново. Сегодня на показе выступала группа «Комонь», это молодые ребята, которые поют древние русские песни. Они реально затрагивают душу. То же самое я пытаюсь сделать с одеждой: для меня одежда — это продолжение души. Ну и хотелось показать свою работу, потому что я ни разу не выставлялась в России. Очень здорово быть дома.

То, что мы увидели, — очень многослойно: есть отсылки и к традиционным ремеслам, и к советскому прошлому. Как все это связано с тобой?

Я пыталась для себя ответить на вопрос, что такое культура, кто я, почему я такая. И я только начала распутывать этот клубок из всего того, что мы несем в себе. Я смотрела, как мы потеряли нашу культуру, что случилось. То, что мы увидели в конце перформанса, — это наша потерянная культура, последние ее фрагменты, которые достались моему поколению. То, что в детстве мы воспринимали как костюм. Мы выросли, не имея с этим никакой связи. Это разворот назад, чтобы пойти вперед.

Выставка Jahnkoy в Музее декоративно-прикладного и народного искусства

Есть ощущение, что, чтобы осмыслить свой бэкграунд, надо уехать за океан, потому что отсюда это почти ни у кого не получается.

Для меня совершенно точно. Очень тяжело, когда ты в чем-то находишься, когда ты и есть это. Моя работа всегда была движением к тому, к чему тянулась моя душа, — к древней культуре различных народов. Ресерч, который я проводила, пока училась, работы, которые представлены сегодня на выставке, показывают этот путь. Понимая, что произошло с народами Америки, что произошло с африканскими народами, я постепенно распутываю клубок вопросов, которые всегда себе задавала: почему мы так одеваемся, почему мы выглядим одинаково, почему мы носим одно, а в музеях — другое? Постепенно тебе становится понятна картина мира, и ты задаешь вопрос: так, а что со мной случилось? «Я русский» — что это значит? Мы, как хамелеоны, настолько быстро превратились во что-то современное, то, что сейчас везде и что очень тяжело идентифицировать и понять.

Мое главное желание сегодня — вдохновить. Я сейчас была на бэкстейдже, и когда я вышла, девочки сказали мне: как красиво! А я говорю: посмотрите, как красиво мы сегодня одеты, почему мы не носим это, почему мы сейчас переоденемся в джинсы и майку и пойдем домой?

Сейчас много говорят про культурную апроприацию. Как ты относишься к этой проблеме?

Когда я приехала в Америку, я не знала, что это такое. Но мне кажется, что это вообще неправильная формулировка. Само сочетание слов неправильное. Апроприация — это кража, копирование для выгоды, грабеж. А культура — это очень сложный механизм, в котором ты растешь, и это и есть ты. Ты можешь что-то любить, или что-то узнавать об этом, или расти в этом, или становиться этим. Мне кажется, проблема скорее в cultural illiteracy, в незнании. Никто ничего не знает ни о какой культуре. Все живут массовой культурой, а остальное просто разговоры, бла-бла-бла. Люди видят треугольник (показывает на принт на халате) и говорят: о, это tribal, это африканская одежда. А что ты знаешь о том, что такое африканская одежда, русская одежда, чем она отличается от индийской одежды?

Мне кажется, не хватает нам свободы. Свободы духа, свободы самовыражения. Об этом важнее говорить, о том, где же наша культура, как мы ее потеряли, и восстанавливать ее вместе, всем миром, а не стараться отделить одно от другого и говорить кому-то, кто что может или не может носить.

Расскажи про ремесленную часть проекта.

Я стараюсь восстанавливать ремесло и работать с разными группами людей в разных странах. Хочу создать мастерскую — ремесленный центр — там, где я живу. Часть вещей сделана в Нью-Йорке — принты, например. Кокошник, бисерные украшения, обувь были расшиты в Индии разными группами ремесленников. Там есть заводское производство, где вышивают мужчины, а есть женское производство, более кустарное, ручное. Там был сделан этот кокошник. Это и русский, и индийский орнамент. Монисто — из Узбекистана. Графика, принт — это все защитные знаки. Это то, чем являлась и является вся одежда — защитой нашего духа.

За макияж показа отвечали визажисты M.A.C, а за прически — стилисты Wella Podium Team

Что будет дальше?

На этот проект у меня было всего три месяца, и это все только начало. Я сейчас копнула что-то настолько гигантское, глубокое и могучее, что на перформансе я могла только по вершинкам пройтись. Я накупила всяких книжек и вот сейчас поеду и буду все читать. В школе было проще, было больше времени, чтобы делать ресерч. В этом и проблема сейчас, прочему все делают все такое быстрое — потому что наш мир сейчас так работает, всем надо быстро, сейчас, дешево. Копия, копия, копия. Я как раз хочу уйти от этого, давать себе время на изучение. Продукт, который является результатом этого изучения, несет в себе ценность.