Martin Margiela In His Own Words:
фильм о самом загадочном дизайнере
В Нью-Йорке на фестивале документального кино Doc NYC состоялась мировая премьера Margiela in His Own Words — истории самого загадочного дизайнера современности, рассказанная с его собственных слов. Алла Анацко побывала в числе первых зрителей фильма и рассказывает — зачем он нужен и сообщает ли что-то сенсационное.
Появление Margiela in His Own Words спровоцировал вышедший двумя годами ранее фильм документалистки Менны Лауры Мейер We Margiela о людях вокруг «загадочного», как его любит величать пресса, дизайнера. По словам источника The Blueprint, общавшегося с одним из приближенных к дизайнеру людей, Мартин был настолько раздосадован увиденным, что решил сделать ответное высказывание — фильм, объясняющий «как все было на самом деле».
Иногда жанр только мешает произведению. Формат документального кино с «говорящими головами», пускай это и головы Пьера Ружье, Жан-Поля Готье, Оливье Сайяра или Карин Ройтфельд (к слову, изрекающей сущие банальности в духе «Мартин был тем, кто изменил все»), казался слишком формальным что для мистификации под именем «Мартин Маржела», что для Маржелы как человека даже слишком серьезного и ранимого. Дизайнер, однажды загнавший себя в ловушку анонимности, желавший, чтобы его вещи говорили сами за себя, теперь, будто спохватившись, пытается вернуть контроль за собственной персоной. Фильм в итоге получился слишком вежливым, и даже бескомпромиссный критик моды Кэти Хорин в нем занимается апологетикой, рассказывая, как она и ее коллеги «не понимали» Мартина, ни в начале его дизайнерского пути, ни когда он начал работать на Hermès. Полотно фильма местами напоминало симпатичную, но все же неглубокую документалку Antifashion и сильно уступало красивому, насквозь человечному We Margiela, где люди и их слова были основой произведения, а не жанровым обязательством.
Кадр из фильма We Margiela
Само название фильма — Margiela in His Own Words — уже настолько сильное, что можно было ограничиться концептом, которое оно сулит: дать Мартину говорить. И только ему.
Самое драгоценное в документалке Райнера Хольцемера (также снявшего фильм «Дрис» о дизайнере Дрисе ван Нотене) — это детские и юношеские архивы Мартина, заботливо собранные его матерью. Под вкрадчивый голос Маржелы (на экране мы видим только его руки и то, на что они указывают; ожидать лица Маржелы на весь экран было бы слишком наивно даже для документального фильма, инициированного им самим) зритель узнает о настоящих обсессиях дизайнера, тут же рождающих в памяти его самые известные коллекции и образы — пальто из волос, одежду для Барби, увеличенную до пропорций взрослого человека, необычные туфли.
Папа Мартина Маржелы был парикмахером. В детстве Мартин любил приходить к нему на работу, завороженно наблюдая, как состриженные пряди волос падают на пол, и фантазируя о том, куда же они деваются после уборки. Когда в моду вошли парики, мама Маржелы порекомендовала мужу начать продавать их в салоне. Идея показалась отцу дизайнера слегка экстравагантной, но он все же согласился и начал выставлять парики в витрине поздними вечерами — после того, как парикмахерская закрывалась, отчего салон приобретал сюрреалистический вид. Завороженный волосами как некой субстанцией, Мартин потом не раз использует их в качестве материала для одежды и аксессуаров: сделает жакеты из париков, кулоны с прядями волос, закажет у творческого дуэта Bless меховые шапки, имитирующие прически.
Martin Margiela, осень-зима 1997
Martin Margiela, весна-лето 2009
Мама Мартина Маржелы любила смотреть телевизор. Однажды Мартин увидел показ Андре Куррежа, и спросил маму, что это такое. «Какой-то модный дизайнер из Парижа», — ответила она. «Модный дизайнер в Париже? Вот кем я хочу быть!» — решил Мартин. Конечно, именно это он объявил друзьям семьи, когда те спросили мальчика, кем он хочет быть, когда вырастет. Реакция семьи была неоднозначной: пожалуйста, Мартин, больше такого не говори.
Бабушка Мартина Маржелы была портнихой. Мартин завороженно смотрел, как она раскраивает будущие платья и пиджаки, как сшивает детали, как полотно ткани обретает форму. Попытка докопаться до метафизической сути готовых вещей, конструирование и деконструирование их станет главной движущей силой Maison Martin Margiela и фирменным почерком дизайнера. Из обрезков тканей, которые оставались после раскроя, Мартин делал эскизы, вырезая из них юбки и жакеты и вклеивая в тетрадь. В какой-то момент Маржела попросил бабушку сшить платье Пьера Кардена для Барби, с которой он постоянно играл (откуда куклы появились в его жизни, фильм, правда, не повествует). Для этой же куклы он сам сконструировал футуристические ботильоны а-ля Курреж, подражая увиденному на телевизионном показе мод. Первой одеждой, которую он сшил для своей куклы самостоятельно, был серый блейзер по мотивам костюма Ива Сен-Лорана. Плотная ткань слегка топорщилась, и плечи блейзера оказались похожими на пагоды — именно этот силуэт станет для дизайнера знаковым. «Плечо и обувь» — так описывает якоря своего дизайна Мартин. А то, что между ними — уже вариации.
Андре Курреж
Королевская академия изящных искусств, где, как и «антверпенская шестерка», учился Мартин Маржела, представлена в жизни дизайнера одним эпизодом. Получив задание сшить что-нибудь занятное из кухонных полотенец, Маржела делает уютный свитшот, оставляя характерные для полотенец полоски и логотипы и используя возможности махровой ткани по максимуму. Это «собирательство» одинаковых вещей в предметы гардероба станет его любимым приемом — так появится знаменитый джемпер из армейских носков, куртка из перчаток, жилет из расчесок и платье из колец, топ из воздушных шаров — выдающиеся вещи коллекций Artisanal.
В какой-то момент фильм устает сам от себя, и Мартин начинает объяснять одну свою коллекцию за другой: Sockman с платьями-манекенами, оверсайз, Барби и так далее. Волшебство рушится. В потоке теряются нюансы и анекдоты о том, как Маржела подделывал приглашения на показ Готье, о том, как все эти годы тайно консультировал другие модные дома, пока не получил должность в Hermès, как ему пришла идея закрывать лица моделей (о невозможности такого приема в наши дни вскользь упомянула Хорин — Мартина бы обвинили в мизогинии; все же закрытость дизайнера его же и спасла от нападок) об отношениях с Дженни Мейренс и сложностях быть артистическим директором.
Режиссер фильма Райнер Хольцемер вспоминает, что во время съемок (и даже после них) Маржела действительно пытался полностью захватить нарратив. «Для Мартина было важно стать не только протагонистом фильма, но и соавтором. Он был главным источником информации, и если ему не хотелось что-то показывать, он просто об этом не говорил. У него было много идей, но с другой стороны... у меня сформировалась четкая структура фильма, а Мартин все время был рядом и много жаловался. Дважды приходил в монтажную комнату, затягивал процесс. В какой-то момент я просто сказал: „Мартин, тебе не нужно приходить, ты и так в моей голове“. Мартин говорит очень и очень много. Но ты не можешь просто слушать героя и делать так, как он хочет. Иначе фильм никто не будет смотреть».
Сам Хольцемер утверждает, что не пытался дать своим фильмом ответ We Margiela, но даже и без этого обе документалки неибежно вступают в диалог. И We Margiela, полностью состоящий из проекций и рефлексий других людей на тему модного дома и места личности в нем, справляется с задачей «описать настоящего Мартина» куда лучше.
В конце фильма дизайнеру задают вопрос: «Сделал ли ты все, что хотел?». Конечно же, последовал ответ «нет». И это «нет» — также ответ на вопрос, получилось ли авторам фильма и самому Мартину объяснить, что же это такое — быть Мартином Маржелой.
Обновление от 11.10: после публикации в материал добавлена цитата режиссера фильма Райнера Хольцемера.
