«Честен, смел и всех любил»

текст:

Алла Щипакина

Вчера на 86 году жизни скончался Вячеслав Зайцев, главная звезда советской моды, наш «Красный Диор». Проработав тринадцать лет сначала художником, а затем заместителем художественного руководителя Общесоюзного дома моделей на Кузнецком мосту (ОДМО), Зайцев в 1978 году ушел в службу быта при фабрике индпошива № 19, где постепенно стал создавать прославивший его Дом моды Slava Zaitsev. О работе и дружбе с Вячеславом Зайцевым вспоминает искусствовед ОДМО, автор книги «Советский Кузнецкий, 14» Алла Щипакина.

Вячеслав Зайцев — синоним советской и вообще русской моды. Бескомпромиссность и высочайшая требовательность сочетались в нем с отзывчивым, добрым характером и прекрасным чувством юмора. С ним всегда было хорошо и просто. Помимо таланта художника у него был еще один, не менее важный. Слава умел поднимать настроение, внутри у него могло происходить все, что угодно, но по отношению к окружающим он был внимательным, веселым, обаятельным. Для всех у него находилось доброе слово и улыбка, а вот чего он терпеть не мог, так это опозданий и безделья, потому что сам не опаздывал никогда.

Вячеслав Зайцев и Алла Щипакина

Вот он заглядывал в легкий цех: «Что, чай пьете? Ресницы красите? А работать когда будете? Ах, вы хотите быть красивыми, чтобы хорошо выглядеть на примерках? Ну ладно, прощаю». Приходит в швейный цех. Портниха сидит с мрачным лицом. «Капа, ну, что это такое?» Мягко шлепнет ее, потом обнимет, и Капа расцветает и готова сшить все, что угодно.

Поднимаемся с ним по лестнице. Я впереди, Слава сзади. И тут я слышу: «Щипакина, морщины могут быть у вас на лице, но не на чулках».

Первый показ в Доме моделей. Для молодежи. Все вокруг с ума сходят. Я тоже. Он замечает: «Как ты мило выглядишь. Сзади пионерка, спереди пенсионерка. Иди накрасься и улыбнись».

Едем в Дом моделей обуви, заказывать коллекцию. Приезжаем, нас встречают художники. И начинается... Нет, не поиск моделей, не обсуждения — беспрерывный поток анекдотов. А потом, когда у всех уже хорошее настроение, можно и поработать.

Словом, можно сказать, он наводил шорох, создавал атмосферу, в которой люди расположены к делу. И к нему самому. А значит, готовы воспринимать его высокие требования. Он создавал приподнятое настроение и несся дальше. И все струилось за ним — шарф, платок, распахнутое полупальто, похожее на крылья.

Надо понимать, что жизнь в Доме в моделей была очень напряженной — с нескончаемыми проверками из министерства, отчетами, приказами, указами и прочим. И вот эту жизнь Слава умел облегчить. Умел помочь справиться с унылой действительностью.

Вместе с тем он никогда ничего не боялся. Ни директора, ни министра, ни райком — никого и ничего. Его как-то спросили: мол, что ты так себя ведешь с министром? Вместе со Щипакиной открываешь дверь в министерский кабинет ногой? Он ответил: «Это он сегодня министр, его завтра снимут. А я — мастер, профессионал».

И первым, кто в Доме моделей стал подписывать эскизы, был Зайцев. Это было запрещено, но он все равно подписывал свои работы и вслед за ним так стали делать все остальные. А еще он не одевал членов ЦК, как это делали другие наши коллеги, не хотел.

Конечно, ему приходилось нелегко. То, что Зайцева не пускают за границу и не только за границу, знали все, не только он сам. Причем даже если шла речь не о поездке за рубеж, а о каких-то мероприятиях здесь, в стране, его тоже пытались не пускать. Когда в СССР приехала французская делегация, 130 человек, а он в тот год только пришел работать в Дом моделей, руководство просто запретило ему идти на встречу. Но он пошел.

Его всегда отличала страсть к работе и безоглядный энтузиазм. Со временем я поняла: в том, что касается работы, этот человек может все. Абсолютно все. И совершенство он искал в самых разных областях искусства — он и модельер, и живописец, и график, ювелир, дизайнер и поэт.

Помню, я как-то сказала: «Слава, мне нужно расписать направление моды на год вперед, а я уже запуталась и просто не знаю, что делать». Это было в конце рабочего дня. А утром он принес 60 эскизов: «Пиши».

Мы с ним всю жизнь спорили, должен ли настоящий большой художник быть высокообразованным человеком? Я его все время упрекала: ты мало читаешь, ты не видишь, ты не успеваешь и так далее. А он утверждал: не должен.
Не знаю, наверное, в чем-то он был прав. Однако художник должен быть умным и талантливым. Дело не в широте кругозора, а в подходе к жизни. В том, как он работает и как обращается с людьми. В том, как он встает со стула, когда заканчивается показ его коллекции. И в том, как он дарит цветы манекенщице. Слава был настоящим художником, поэтом. Глубоким, изумительным человеком. И очень, очень талантливым. И главное — что он ни перед кем не кривил душой. Ни перед кем не сгибал спину. Он всегда был честен, смел и всех любил.

Вячеслав Зайцев и Алла Щипакина