Раздражающе крута
ФОТО:
GETTY IMAGES, АРХИВ ПРЕСС-СЛУЖБЫ
На Amazon Prime премьера — сериал «Этуаль», в котором Шарлотта Генсбур спасает от кризиса парижскую балетную труппу, а заодно разбирается в личных отношениях. Телевизионный дебют французской актрисы, певицы и иконы стиля вдохновил Веру Рейнер на детальный разбор слагающих ее успеха.
Легендарная парижская балетная труппа сталкивается с финансовыми трудностями. Чтобы выправить положение, ее руководительница решается на сотрудничество с не менее прославленной и тоже страдающей от недостатка денег и внимания балетной труппой из Нью-Йорка — и коллективы меняются главными звездами. Таков сюжет нового сериала Дэниела Палладино и Эми Шерман-Палладино «Этуаль», главную роль в котором сыграла Шарлотта Генсбур.
В шоу, синопсис которого похож на микс «Шага вперед» и «Отпуска по обмену», не ожидаешь увидеть актрису, известную ролями в фильмах экспериментальных и даже некомфортных — вроде «Антихриста» и «Нимфоманки». Впрочем, в таких проверяющих зрителя на прочность проектах Генсбур не снималась довольно давно — как раз со времен вышедшей в 2013-м «Нимфоманки», ее последней работы с режиссером Ларсом фон Триером. С тех пор большая часть ее проектов — семейные и романтические драмы. Например, в фильме Оливье Накаша и Эрика Толедано «Самба» (2014) она влюбляется в нелегального мигранта. А в фильме Дани Буаа «Париж. Все включено» (2023) покоряет романтика, ищущего свою детскую любовь по всей Франции.
«Я был удивлен Шарлоттой Генсбур. Единственный фильм, который я с ней видел, — “Нимфоманка”. Но и там, и тут — она потрясающе играет», — написал зритель отзыв к «Самбе». По сути, в этой органичности при любых условиях и заключается, наверное, главный секрет популярности Шарлотты — во всех сферах, к которым она имеет отношение.
Универсальный боец
Сама она из сферы самой что ни на есть богемной. Шарлотта Генсбур родилась в 1971-м в семье двух легенд XX века — английской актрисы Джейн Биркин и французского музыканта Сержа Генсбура. И конечно, с ранних лет была окружена богемными друзьями своих родителей, не зная тревог простых смертных. Впрочем, знала другие: например, в 16 лет ее хотели похитить ради выкупа. План похищения, включавший убийство полицейского, был, к счастью, раскрыт. Генсбур он не напугал: «Я думала, что это так круто!». А вот родители восторга дочери, конечно, не разделили — и Шарлотта стала ходить в школу с телохранителем, за что ей, по ее же словам, «было ужасно стыдно».
Похитители, кстати, охотились на нее не только как на непо-бейби, но и как на самостоятельную звезду. В 1983-м 12-летняя Шарлотта в дуэте с Сержем записала альбом Charlotte for Ever, куда вошел трек Lemon Incest — песня с провокационным текстом о любви между отцом и дочерью. Реакция была предсказуемо бурной. Позже Генсбур объясняла, что трек — всего лишь произведение искусства, а не автобиография. При этом подчеркнув, что Серж, написавший почти все песни с пластинки, говорил «о бесконечной любви отца к дочери» — и что «ничего физического в ней не было».
Эта противоречивая история будто задала тон всей ее карьере: такой же противоречивой и построенной на готовности исследовать дискомфортные темы во имя искусства. В 13 лет Генсбур начала сниматься в кино — дебютировала в роли дочери героини Катрин Денев в фильме «Слова и музыка» Эли Чураки. А всего через год получила свою первую премию «Сезар» за «Дерзкую девчонку» Клода Миллера — как самая многообещающая актриса. Тогда же она снялась в фильме «Шарлотта навсегда» — написанном и снятом Сержем, где он играл вдовца, (опять!) одержимого своей дочерью.
«Он заталкивает тебя в очень темные места в этом его привлекательность: я хочу, чтобы меня заставляли идти туда, где трудно, где некомфортно».
Оставив провокационные вопросы без ответа, Шарлотта уверенной походкой двигалась по намеченной стезе. Билингв, она комфортно чувствовала себя и в англоязычных проектах вроде «Джейн Эйр» Франко Дзеффирелли, «21 грамм» Алехандро Гонсалеса Иньярриту и «Науке сна» Мишеля Гондри, герои которой говорили на обоих языках. А в конце нулевых Генсбур встретила режиссера Ларса фон Триера — и жизнь ее, по ее собственным словам, разделилась на «до и после Ларса». В его апокалиптической трилогии она сыграла свои, пожалуй, самые известные роли, требующие предельной физической и эмоциональной самоотверженности: от потерявшей ребенка и голову от горя матери в «Антихристе» до сексуально зависимой в «Нимфоманке».
— говорила Генсбур о фон Триере
Неудивительно, что с любителем провокаций Триером они прекрасно сработались, ведь Шарлотта и сама жаловалась на чрезмерную осторожность современной культуры: «Сейчас все такое политкорректное. Такое скучное. Такое предсказуемое». Непредсказуемость в 2009-м принесла Шарлотте приз Каннского кинофестиваля за «Лучшую женскую роль» в «Антихристе» — и закрепил за ней статус королевы арт-хаусного кино.
Параллельно с актерской карьерой Генсбур продолжала строить музыкальную — пусть и с меньшим постоянством. После той записи с Сержем она не выпускала музыку почти 20 лет. Лишь в 2006-м вышел — и сразу попал на вершины французских чартов — ее второй альбом «5:55». Каждый ее альбом был глубоко личным: IRM (2009) посвящен черепно-мозговой травме, которую пережила Шарлотта, и бесконечным МРТ (название альбома — как раз аббревиатура МРТ в переводе на французский). «Лежа внутри аппарата, я слушала его ритм, — говорила Генсбур, — и спасалась только мыслями о музыке». Rest (2017), спродюсированный в том числе любимым электронщиком Энтони Ваккарелло Себастьяном Акшоте (более известным как SebastiAn), был посвящен памяти отца и сводной сестры Кейт Барри и полон печали и гнева. На этом Шарлотта снова взяла паузу, возможно, в жизни наступила безмятежная полоса.
И уязвимая икона стиля
Вне экранов Генсбур никогда не стремилась выделиться: «Не хочу, чтобы меня замечали из-за одежды. Просто хочу чувствовать себя собой». И десятилетиями носила один и тот же образ: «Я не экспериментирую. Нахожу то, что работает, и придерживаюсь этого». Звучит не слишком захватывающе, зато удобно: узкие джинсы, мужские рубашки, растянутые свитеры, длинные пальто армейские ботинки и прямая челка — Шарлотту Генсбур не спутаешь ни с кем. «Я всегда была равнодушна к модным тенденциям, — говорила она. — Мне нравятся винтажные и поношенные вещи. Те, что дарили отец или мать со своего плеча. Мне кажется, что в них больше стиля, индивидуальности, ауры». Вероятно, поэтому она в 2021-м, создавая капсульную коллекцию для Zara, включила в нее зеленый вельветовый пиджак, воссозданный по подобию пиджака Сержа. А еще — длинное двубортное пальто, скопированное с того, что сама носила более десяти лет. «Это не дизайн, — сказала она. — Это вещи, в которых я живу». Кампейн коллекции, к слову, снимали в ее парижском доме и на улицах Сен-Жермена намеренно без стилистов и визажистов — вещи раскупили за неделю.
На красных дорожках Генсбур придерживается униформы более нарядной — чаще всего надевает ультракороткие платья или такие же короткие юбки, которые сочетает с простыми рубашками. Можно было бы сказать, что это очередное проявление ее бунтарской натуры, но нет: «Все, что ниже колена, на мне выглядит ужасно. Так что чем короче — тем лучше». Самый, пожалуй, известный ее образ — с каннской премьеры «Призраков Исмаэля», где она появилась в блестящем серебристом мини Saint Laurent, без украшений и укладки.
Шарлотта Генсбур и Хавьер Бардем, Каннский кинофестиваль, 2019
Шарлотта Генсбур, показ Saint Laurent весна-лето 2025, 2025
«Не могу быть гламурной на 100%. Это мне не подходит. Чувствую, будто играю роль,
а вне кадра я никогда не любила притворяться»
С Saint Laurent, впрочем, ее связывают особые отношения: еще подростком Шарлотта носила вещи авторства Ива Сен-Лорана, а когда выросла — ее «схантил» Энтони Ваккарелло, сняв в кампейне осенне-зимней коллекции 2018-го. Интересно, что за год до этого, когда во главе Saint Laurent еще стоял Эди Слиман, одним из главных лиц дома была ее мать Джейн Биркин.
Ковровыми дорожками, посещениями показов и кампейнами дружба Генсбур с Ваккарелло не закончилась. В 2019 году вышел Lux Æterna — 51-минутный фильм Гаспара Ноэ, снятый специально для Saint Laurent. «В феврале Энтони предложил мне поддержку, если у меня будет идея для короткометражки. За пять дней мы с Беатрис и Шарлоттой придумали это скромное эссе о вере и искусстве кино. Теперь этот 51-минутный малыш готов кричать», — рассказывал о нем режиссер. Шарлотта Генсбур и Беатрис Даль сыграли, по сути, самих себя — актрис, снимающихся в фильме под названием God’s Work. По сюжету толпа их собирается спалить как средневековых ведьм.
Впрочем, надо признать, что первым Генсбур приметил Николя Жескьер: увидел ее на своем дебютном показе Balenciaga еще в 1997-м — и сразу же пригласил сняться в кампейне коллекции. Встреча с Жескьером, говорит Генсбур, отношение к моде в целом — до этого мода казалась ей неинтересной. «Сначала, — вспоминает она, — я просто носила его одежду... Он подстраивался под меня. Но постепенно втянул в своё видение и повёл в новом направлении. Мы начали с привычного для меня андрогинного образа и привёл к чему-то более женственному — и сделал это так, что никто из нас не чувствовал предательства. Он помог мне открыться и решиться на новое.»
Ни украшательств, ни кокетства Шарлотта и правда не любит. «Я думала, что больше никогда не выступлю вживую», — призналась она после не слишком удачного музыкального выступления, но потом поняла, что публика ее «не ненавидит», как ей казалось изначально. «Смотреть собственный фильм — это ужасно... Полтора часа кошмара, — говорила она после премьеры документального фильма “Джейн глазами Шарлотты” о матери, который сама и срежиссировала. — Я думала: зачем я это сделала? Зачем заставила людей смотреть на мою работу?» И эта обезоруживающая честность стала неотъемлемой частью обаяния Генсбур. Что удивительно, ведь первая ассоциация с ее образом — это, простите за клише, парижский шик. Тот самый шик, носитель которого по идее обязан всем видом доказывать, что ему нет дела до мнения окружающих, что ему не приходится стараться, и вообще все складывается так, как складывается — само собой, без усилий. Однако в Шарлотте уживаются две противоположности: и тот самый шик, когда надела узкие джинсы и белую рубашку, встряхнула головой и пошла, и совсем не присущая ему уязвимость. Кажется, именно этот микс делает Генсбур такой, по меткому определению режиссерки «Этуали» Эми Шерман-Палладино, «раздражающе крутой».
