Гранд-отель
ФОТО:
GETTY IMAGES, АРХИВЫ ПРЕСС-СЛУЖБ
Легендарный московский отель, чья история неразрывно связана не только с искусством, но и с медиа — от символистских «Весов», у которых здесь располагалась редакция, до «Золотого руна» и The Blueprint, которые с разницей чуть больше чем в сто лет устраивали тут торжественные приемы, — готовится в осеннем сезоне открыть обновленные номера. Олег Зинцов рассказывает о богатой истории «Метрополя», связанных с ним знаменитостях и тайных знаках, которые могут увидеть все, но мало кто замечает.
Абрамцево
1. Церковь в Абрамцеве, 1882
2. Михаил Врубель. Портрет Саввы Мамонтова, 1897
Подмосковное имение недалеко от Троице-Сергиевой лавры, которое Савва Мамонтов (см. М — Мамонтов, Савва), ключевая фигура в истории «Метрополя», купил в 1870-м у дочери писателя Сергея Аксакова, двумя годами позже стало местом, которое сегодня назвали бы творческой резиденцией. Все началось с путешествия Саввы и группы художников по Италии в 1872 году — там сложился «Мамонтовский кружок», дружеское сообщество, участники которого с удовольствием приезжали потом погостить в Абрамцево, нередко задерживаясь, чтобы поработать в живописном месте и радушной атмосфере. Так и вышло, что несколько хрестоматийных полотен русского искусства оказались буквально родом из Абрамцево. Илья Репин начал набрасывать здесь картины «Запорожцы пишут письмо турецкому султану» и «Крестный ход в Курской губернии», используя в качестве натурщиков местных крестьян. Валентин Серов и Виктор Васнецов выбрали в качестве модели дочь Мамонтова Веру — с нее написаны «Девочка с персиками» и «Аленушка» (у которой Верины глаза). Саввин сын Дрюша стал у Васнецова Алешей в «Трех богатырях». А Михаилу Нестерову так понравился вид с главного крыльца усадьбы, что именно оттуда открывается его «Видение отроку Варфоломею».
Здесь же в 1889 году появилась керамическая мастерская, главным художником в которую Мамонтов позвал Михаила Врубеля. Вместе с технологом-самородком Петром Ваулиным они возродили искусство майолики (см. М — Майолика). Эксперименты с этим материалом Врубель начал с малого (посуды), постепенно увлекаясь и масштабируя — сперва до печи, скамьи (украшающей усадьбу до сих пор), затем — до изразцов абрамцевской церкви, а в итоге — до воплощенных в майолике сказочных образов по мотивам опер Римского-Корсакова («Берендей», «Садко», «Лель», «Купава») и панно на стенах «Метрополя»
(см. П — «Принцесса Греза»).
Участники Абрамцевского кружка в гостях у С.И. Мамонтова. Фотография. Слева направо: В.И. Суриков, И.Е. Репин, С.И. Мамонтов (за роялем), К.А. Коровин, В.А. Серов, М.М. Антокольский
«Садко», М. Врубель
Барельефы
Украшение верхнего уровня фасада «Метрополя» — фриз «Времена года», представляющий фигуры полуобнаженных женщин (мужчины тоже присутствуют, но их заметно меньше) в саду наслаждений. Во всяком случае, именно это словосочетание приходит на ум при виде томной и эротичной пластики барельефов, которые отсылают к античности, но с игривостью, свойственной модерну. Несмотря на то, что изображения располагались высоко, бдительные современники разглядели в них не только красоту, но и оскорбление чувств — уж слишком эти женские фигуры были реалистичны, манящи, одним словом, грех да и только.
Автором этого роскошного безобразия был скульптор Николай Андреев, чуть позже, в 1909 году, создавший знаменитый памятник Гоголю на Пречистенском бульваре, тоже вызвавший при появлении немало недовольства — писатель там грустный, непарадный, «захудалый», как выразился один из критиков. О родстве его с барельефами «Метрополя» напоминает вереница гоголевских типажей, окружающих постамент. Конечно, здесь гораздо больше сарказма, гротеска, но это тот же авторский почерк. И судьба этого почерка поразительна — после революции Андреев переключился на портретирование новых героев времени. Главный из них, конечно же, Владимир Ленин. Кисти Андреева принадлежит рекордное количество прижизненных портретов вождя — 158. А одно из 117 пластических изображений Ленина стало практически советской иконой, украсив обложку партбилета.
Николай Андреев
Большевики
В 1918 году новое советское правительство переезжает в Москву и заселяется в гостиницы. Так «Метрополь» становится одним из четырех Домов Советов — вторым. Первый обживается неподалеку в «Национале», третий — в «Петергофе», четвертый — в гостинице «Лоскутная». В ресторане «Метрополя» проходят заседания ВЦИКа, на которых регулярно выступают Владимир Ленин, Лев Троцкий и Михаил Калинин. Члены правительства живут в номерах и там же работают. В номере председателя ВЦИКа Якова Свердлова располагается его приемная, куда приходят рабочие и крестьяне, прочих Свердлов просит гнать в шею, «но вежливо».
1. Яков Свердлов
2. Гостиница «Метрополь»
«Мой старший брат Сергей — большевик. Он живет в “Метрополе”; управляет водным транспортом (будучи археологом); ездит в шестиместном автомобиле на вздувшихся, точно от водянки, шинах и обедает двумя картофелинами, поджаренными на воображении повара», — описывает тогдашний быт обитателей здания на Театральной площади Анатолий Мариенгоф в романе «Циники».
Превращаться обратно в отель «Метрополь» постепенно начинает лишь десятилетие спустя. Хотя еще в 1927 году, когда под гостиницу выделили всего один этаж, отдав его в аренду немцам, остановившийся в «Метрополе» композитор Сергей Прокофьев отмечает: «В верхних этажах остались еще ответственные работники и потому повсюду ужаснейшая грязь, за исключением, впрочем, нашего коридора, где отличный ковер, хорошая парикмахерская и вообще чистота». Хвалит Прокофьев и свой номер, особенно за восхитительный вид на Театральную, в то время Свердловскую площадь, упоминая, однако, тот факт, что бытовые проблемы есть и тут — «ванны и вода в кувшинах». Об эту же пору рекомендует отель Михаил Булгаков, точнее, персонаж его романа «Мастер и Маргарита»: «Я очень рад, — забормотал Берлиоз, — но, право, у меня вам будет неудобно... А в “Метрополе” чудесные номера, это первоклассная гостиница».
Вильям Валькот
Английский архитектор, внесший решающий вклад в облик фасада «Метрополя». В январе 1899 года девелопер проекта, С.-Петербургское общество страхований, объявляет международный конкурс на фасады гостиницы. В условиях специально указано, что «выбор стиля предоставляется составителю проекта; но излишнее богатство и вычурность в обработке фасадов нежелательны». Среди 20 представленных на конкурс проектов первое место занимает заявка Льва Кекушева (см. К — Кекушев, Лев). Но жюри при деятельном участии Саввы Мамонтова приходит к выводу, что строить надо по проекту победителя «с добавлением всего лучшего и оригинального из других премированных проектов». В итоге самое заметное место занимают идеи, предложенные Валькотом. На фасаде, который мы видим сегодня, от его проекта гораздо больше, чем от кекушевского — от Валькота, например, гигантские балконы-эркеры, акцентированный купол и общая асимметрия здания.
Правда, Валькот — сотрудник мастерской Кекушева. Этот англичанин родился в Одессе, получил образование в парижской Школе изящных искусств и перебрался в Москву в 1895 году, устроившись дизайнером в магазин «Мюр и Мерилиз», который мы знаем сегодня как ЦУМ, то есть совсем по соседству от «Метрополя». Вскоре Валькот по заказу московского Торгово-строительного общества проектирует два особняка в стиле модерн, один из них покупает племянница Саввы Мамонтова. Архитектор становится модным. Но фасады «Метрополя» — вершина его карьеры. Из-за болезни жены-ирландки он в 1905 году уезжает в Англию, где проектирует всего один дом — краснокирпичный замок на Сент-Джеймс-стрит в Лондоне. И дает дочери имя Полли — в честь главного проекта своей жизни, Metro-Pole.
нажимайте на изображение, чтобы увеличить его
«Весы»
Редакция ежемесячного журнала, выходившего в 1904–1909 годах и ставшего главным медиа русского символизма, располагалась на шестом этаже «Метрополя», здесь же помещалось печатавшее «Весы» издательство «Скорпион». Формально редактором «Весов» считался меценат и издатель Сергей Поляков, но фактически журналом командовал Валерий Брюсов. Целью издания было заявлено преодоление «мертвящего влияния материализма в искусстве» и поддержание «неразрывной связи с областями мистики, метафизики и религии». Журнал задумывался как критический, но уже с 1906 года начал публиковать беллетристику — хотя лишь символистского направления. Ключевыми сотрудниками стали Андрей Белый, Вячеслав Иванов, Константин Бальмонт, Василий Розанов, Максимилиан Волошин, Дмитрий Мережковский, Федор Сологуб, Александр Блок. С «Весами» сотрудничали Зинаида Гиппиус, Николай Гумилев, Всеволод Мейерхольд, Михаил Кузмин.
Последний в 1905 году поселился в «Метрополе» и писал, что «в неистовом восторге от гостиницы»: «Не совсем оконченная, снаружи с фресками Врубеля, она внутри поражает вкусом, где каждая дверная ручка — художественна, нет ничего наляпанного, масса света, легкость и простота всей мебели, дающая интимность и вместе с тем какой-то помпейский вид. Ничего похожего на гостиницу, и когда мечтал бы об обстановке, то ничего лучшего, чем был мой номер (там все обставлено различно), не пожелал бы» — такой отзыв оставляет один из главных эстетов эпохи.
Помещения издательства «Скорпион» и редакции «Весов» были куда скромнее. Андрей Белый называет их «комнатушками»: «<...>в одной — полки, книги и столик с подпиской. Комнатушка вторая — не редакция, а лавчонка: фарфорик, гравюра, кусок парчевой, изощренные часики, старый пергамент и выставка пестрых обложек; два стула, синявый диванчик, стол, шкафик, на нем антикварные редкости, гранки; стены — красочный крик: Сапунова, Судейкина, Феофилактова». А посреди всего этого — «Брюсов над корректурой, сложив свои руки в той позе, в которой его писал Врубель позднее, вынашивал адские замыслы: взором блистал, как омытым слезою; стоял сочетанием — Гамлета с Гектором».
Вертинский, Александр
Звезда эстрады, поэт, композитор вернулся в СССР из долгой эмиграции в ноябре 1943 года и поселился с женой Лидией и трехмесячной дочерью Марианной в «Метрополе». «Поселили в прекрасном номере, большая комната с эркером, альков с кроватями, прихожая и все удобства, даже горячая вода», — восхищалась Лидия Вертинская. Через год родилась вторая дочь — Анастасия. Сам артист в основном проводил время в гастролях, сначала на фронте, дальше — по всей стране, давая по 24 концерта в месяц. Следы его пребывания в гостинице встречаются и в сказке, которую Екатерина Манойло написала для традиционного новогоднего проекта The Blueprint
Александр Вертинский с женой Лидией и дочерью Анастасией, 1940-е годы
Головин, Александр
Знаменитый театральный художник — автор эскизов к шести мозаичным панно, украшающим стены «Метрополя». В отличие от самой большой майолики — врубелевской (см. П — «Принцесса Греза») — головинские выглядят более конвенциональными, в них аккуратно сочетаются модерн и неоклассика, мифологические («Купание наяд»), аллегорические («Жизнь») и экзотические («Жажда») мотивы. Головин, очевидно, и тут мыслит театрально, то есть думает о том, как его «декорации» встроятся в целое, но на этот раз не в спектакль, а в архитектуру.
Эскиз декоративного майликового панно «Клеопатра», А. Головин
Есенин, Сергей
С именем поэта в «Метрополе» связаны факт и легенда. Факт состоит в том, что в 1923 году в «Метрополе» открылось литературное кафе «Калоша», организованное Есениным и другими поэтами круга имажинистов. Легенда же гласит, что в «Метрополе» Есенин сделал предложение Айседоре Дункан.
Сергей Есенин и Айседора Дункан, 1922
«Золотое руно»
Ежемесячный художественно-литературный журнал, выходивший с 1906 по 1909 год, идейно наследовал «Миру искусства», но был поставлен на куда более широкую ногу: издатель-миллионер Николай Рябушинский мог позволить себе нанять лучших поэтов (Александр Блок, Андрей Белый, Константин Бальмонт, Валерий Брюсов, Вячеслав Иванов) и художников (Лев Бакст, Константин Сомов, Евгений Лансере). А также устроить роскошную презентацию в «Метрополе», на которой, по воспоминаниям Андрея Белого, «художники в обнимку с сынками миллионеров сразу перепились среди груд хрусталей и золотоголовых бутылок».
Там же — с еще большим размахом — отмечали и первую годовщину журнала. «Посредине, в длину огромного стола, шла широкая густая гряда ландышей, — изумлялся художник Сергей Виноградов. — Знаю, что ландышей было 40 тысяч штук, и знаю, что в садоводстве Ноева было уплачено 4 тысячи золотых рублей за гряду. Январь ведь был, и каждый ландыш стоил гривенник. На закусочном огромном столе, который и описать теперь невозможно, на обоих концах стояли оформленные ледяные глыбы, а через лед светились разноцветные огни, как-то ловко включенные в лед лампочки. В глыбах были ведра с икрой. После закусочного стола сели за стол обеденный. Перед каждым прибором было меню и рядом подробный печатный отчет о журнале. Оказалось, что “Золотое руно” дало убытку 92 тысячи рублей за первый год. Много было говорено речей <...> А между речами — аршинные стерляди, разукрашенные фазаны и иные изысканности, и шампанское, шампанское обильно». Считается, что стихотворение Игоря Северянина про «ананасы в шампанском» тоже написано под впечатлением пиршеств в «Метрополе», но это не точно.
«Интурист»
1. Клаудиа Кардинале в ресторане «Метрополя», 1968
2. Голда Меир
Государственное акционерное общество, отвечающее за прием иностранных гостей в СССР, организуется в 1929 году, и в него включаются лучшие отели дореволюционной России. «Метрополь», разумеется, в их числе. Он призван показать гостям — от государственных деятелей до звезд искусства, — что Советский Союз способен принимать их на высшем уровне. В «Метрополе» останавливаются писатели Бернард Шоу, Бертольт Брехт, Анри Барбюс, Джон Стейнбек, Филиппо Томмазо Маринетти, кинозвезды Марлен Дитрих, Клаудиа Кардинале, Жан Маре, Марчелло Мастроянни, пианист Ван Клиберн.
В 1948–1949 годах на третьем этаже гостиницы располагается посольство Израиля — первый посол и будущий премьер-министр страны Голда Меир тоже живет в «Метрополе». В 1950 году Сталин дает в Красном зале отеля прием в честь Мао Цзэдуна. А когда в 1993-м в «Метрополе» останавливается Майкл Джексон и выходит на сцену ресторана просто потрогать струны арфы, Москву облетает слух, что поп-идол дал в столице импровизированный концерт.
Филиппо Томмазо Маринетти
Мао Цзэдун и Иосиф Сталин
Кекушев, Лев
Архитектурная звезда московского модерна, главный проектировщик «Метрополя» знакомится с Саввой Мамонтовым, когда тот занят железными дорогами. По чертежам Кекушева строятся вокзал в Сергиевом Посаде и станция Мытищи, после этого он совместно с Илларионом Ивановым-Шицем проектирует еще 17 станций дороги Вологда — Архангельск, проведением которой руководит Мамонтов. А в 1896 году перестраивает Ярославский вокзал в Москве — главное здание Северной дороги. Хотя фасад вокзала Мамонтов доверяет другой звезде эпохи — Федору Шехтелю, который добавляет мотивы архитектуры Русского Севера. С «Метрополем» происходит то же самое — перестройку гостиницы Челышева (см. Ч — «Челыши») начинает Кекушев, его совместный с Николаем Шевяковым проект выигрывает конкурс на фасад, но Мамонтову хочется чего-то более необычного, и он, презрев все формальности, отдает заказ занявшему лишь четвертое место Вильяму Валькоту (см. В — Валькот, Вильям). Тем не менее именно Кекушев делает главное — план, с помощью четырех внутренних двориков и других общественных пространств (лестниц, зимнего сада) превращая «Метрополь» в настоящий город в городе. Последние годы жизни архитектора трагически рифмуются с судьбой другого знаменитого соавтора «Метрополя» Михаила Врубеля (см. П — «Принцесса Греза») — в 1913 году Кекушев попадает в психиатрическую клинику, откуда уже не выходит до самой смерти в 1917-м.
Купол
Стеклянный купол над рестораном «Метрополя» — один из первых инженерных шедевров Владимира Шухова, создателя знаменитой ажурной радиобашни на Шаболовке и металлостеклянной «оранжереи» для Музея изящных искусств на Волхонке (ГМИИ им. Пушкина). Снаружи купол «Метрополя» выглядит круглым и прозрачным, внутри же — прямоугольным и многоцветным. На самом деле куполов тут целых три! Верхний держит все удары непогоды — ветер и снег. Средний предохраняет от пыли и грязи. А нижний — декоративный: он состоит из 2400 стекол и расписан художниками Сергеем Чехониным (см. Ч — Чехонин, Сергей) и Татьяной Луговской.
Мамонтов, Савва
Савва Мамонтов, 1880-е
Предприниматель, меценат, основатель первой в России частной оперы и главный герой истории «Метрополя». Именно он задумал сделать из гостиницы на Театральной площади дворец искусств, или, как сказали бы сейчас, многофункциональный культурный центр с огромным театральным залом, художественными галереями, роскошным рестораном и, разумеется, гранд-отелем. Савва родился в 1841 году в семье богатого сибирского виноторговца Ивана Федоровича Мамонтова, который вскоре стал главным акционером строительства железной дороги из Москвы в Ярославль. Театром и особенно оперой он увлекся еще в гимназии, но окончил юридический факультет Московского университета и продолжил отцовский бизнес — продлил дорогу от Ярославля до Вологды, а потом, заручившись поддержкой министра путей сообщения Сергея Витте, получил концессию на строительство от Вологды до Архангельска.
Вхождение Саввы в художественную среду происходило как будто само собой. Он женился на двоюродной сестре основателя МХТ Станиславского Елизавете Сапожниковой, а двоюродная сестра Саввы вышла замуж за Павла Третьякова, хозяина галереи, которая станет главным музеем русского искусства. Бизнесмен пробует себя в разных искусствах: пишет, поет, занимается керамикой. Но оценивает свои силы трезво и выбирает роль организатора художественной жизни.
Савва Мамонтов в Италии
В последнее десятилетие XIX века бизнес Мамонтова значительно разрастается — в него входят чугунолитейные и горнорудные предприятия в Сибири и на Алтае, вагоностроительный завод в Мытищах и Северное домостроительное общество. Но в итоге предприниматель терпит крах — он не может расплатиться с кредиторами, а Минфин выявляет множество нарушений в финансировании его предприятий. Мамонтов попадает под арест и суд, где его защищает звезда юриспруденции Федор Плевако. С мецената снимают уголовные обвинения, но он признается несостоятельным должником, его имущество конфисковывается. Проекты Мамонтова переходят его партнеру — С.-Петербургскому обществу страхований, которое и достраивает «Метрополь».
Мария Морозова, Савва Мамонтов
Майолика
Главный материал панно «Метрополя» — керамика, изготовленная из белой или серой обожженной глины и покрытая двумя слоями глазури. Первый слой — белый оловянный, по нему изделие еще до обжига расписывали яркими красками. А уже поверх росписи покрывали прозрачным слоем блестящей свинцовой глазури, обжигая затем при температуре около 1000°С. Майолика широко применялась в русской архитектуре XVII–XVIII веков, потом была почти забыта, пока эту технику не возродили во врубелевской мастерской в Абрамцево (см. А — Абрамцево), откуда она и перекочевала на фасады «Метрополя».
Нивинский, Игнатий
Художник, которого основатель Музея изящных искусств на Волхонке Иван Цветаев позже назовет «лучшим декоративным живописцем в Москве», начал блестящую карьеру, расписывая плафоны в кофейне «Метрополя», построенной в стиле неоклассики. После этого Нивинский работал над оформлением зрительного зала Малого театра, интерьерами Киевского вокзала, Египетским залом ГМИИ, а в 1922 году придумал костюмы и декорации для самого известного спектакля Евгения Вахтангова «Принцесса Турандот».
Ницше, Фридрих
Выложенная мозаикой фраза немецкого философа «Опять старая история, окончив постройку дома, замечаешь, что научился кое-чему» проходит под окнами и балконами четвертого этажа по фасаду «Метрополя». Она взята из книги «По ту сторону добра и зла» (1886) и в полном варианте выглядит еще пессимистичней: «Скверно! Опять старая история! Окончив постройку дома, замечаешь, что научился кое-чему, что следовало знать, приступая к постройке. Вечное, печальное “Слишком поздно”». Кому принадлежит идея вынести цитату на фасад, достоверно неизвестно, но, скорее всего, эта «пасхалка» оставлена по воле Саввы Мамонтова, который увидел в афоризме популярного на рубеже веков мыслителя рифму с собственной судьбой. Правда, работавший над оформлением этой детали Сергей Чехонин (см. Ч — Чехонин, Сергей) придумал для цитаты такой шрифт, что прочитать ее практически невозможно, фраза буквально зашифрована. Зато на стене здания, обращенной к Театральной площади, на той же высоте и в той же мозаичной технике выложена другая цитата, которая читается без труда, да и об авторстве гадать не приходится: «Только диктатура пролетариата в состоянии освободить человека от ига капитала. В.И. Ленин». Но и это теперь тоже «старая история»!
Опера
Изначально «Метрополь» задумывался не гостиницей, а театром — Русской частной оперой Саввы Мамонтова (см. М — Мамонтов, Савва). Меценат был большим любителем театра и с удовольствием организовывал домашние спектакли, в которых участвовали его друзья-художники. Первым спектаклем, устроенным Мамонтовым в своем доме на Садовой-Спасской зимой 1882 года, стала «Снегурочка». Декорации и костюмы придумал Виктор Васнецов, он же был режиссером, сам Савва Иванович сочинял текст. В этих домашних забавах принимали участие Василий Поленов, Константин Коровин, Илья Репин, Михаил Врубель. В том же 1882-м в России отменили государственную театральную монополию, и Мамонтов загорелся идеей превратить увлечение в публичное искусство.
Подготовка заняла три года. Актеров меценат нанял в Тифлисе, а для первой премьеры, которой стала опера Александра Даргомыжского «Русалка», арендовал здание в Камергерском переулке (которое после реконструкции Федора Шехтеля в 1902 году превратится в Московский художественный театр). Молодой критик Антон Чехов пишет разгромную рецензию: «Все поражает в новой опере, но ничто в ней так не поразительно, как количество ухлопанных на нее денег».
Следующая премьера — «Снегурочка» Николая Римского-Корсакова — имеет успех, но театру так и не удается стать популярным, и после третьего сезона он закрывается. Но Савва Мамонтов упрям в своем увлечении — и в 1896 году снова затевает театр, теперь уже в здании на Большой Дмитровке (будущем Театре оперетты). Через два года там случится пожар, и Мамонтов решит строить собственное театральное пространство. «Я в сообществе с несколькими товарищами арендовал на 25 лет целый квартал в Москве (против Малого театра, где гостиница “Метрополь”)», — сообщает он в 1898 году, а пресса восторженно комментирует, что будущий театр превзойдет размахом Венскую оперу. Однако уже полгода спустя у мецената начинаются серьезные проблемы, и когда «Метрополь» наконец открывается в 1905 году, место театрального зала занимает ресторан. Тем не менее все в нем напоминает о театре — и масштаб, и ненужные ресторану балконы, и колонны, которые ничего не несут, и грандиозный стеклянный купол (см. К — Купол).
В. Сапожников и С. Мамонтов, 1867
Петрушевская, Людмила
В «Метрополе» останавливались или жили в разное время многие писатели (Булгаков, Зощенко, Маяковский, Мандельштам), но только звезда новой российской драматургии 1980-х провела в отеле детские годы и посвятила ему повесть — «Маленькая девочка из “Метрополя”». «“Метрополь” не ассоциируется у меня с гостиницей, — вспоминала Людмила Стефановна. — Я ведь знала другой “Метрополь”, когда здесь было общежитие Коминтерна. Я хорошо помню двухкомнатный номер люкс на третьем этаже, где прошли первые годы моей жизни. Помню большую двустворчатую дверь между комнатами, и над дверью портрет женщины с ярко-красными волосами — все это на темном, изумрудно-зеленом фоне. Тетушка мне сказала, что там изображалась моя прабабушка Александра Андреевич-Андреевская. А потом, как рассказывала моя тетушка Вава, вся семья пришла домой в “Метрополь”, а их дверь опечатана, висит свинцовая пломба. Из нашей семьи к тому моменту четверо были арестованы, и трое из них, видимо, уже расстреляны».
И еще одно свидетельство Петрушевской о трагическом времени: «Из “Метрополя” мама носила меня в метро во время воздушной тревоги в 1941 году». А когда семья в 1947 году вернулась в Москву из эвакуации, то снова оказалась в «Метрополе»: «Помню, ранним утром мы с мамой, проделав большой путь от аэропорта в Быково до центра, стояли у перехода через Моховую, на углу у Малого театра, и красавец “Метрополь” плыл в свете утренней зари на фоне голубого неба — как огромный замок, как дворец, как корабль. Я его вспомнила сразу, мой родной дом», — писала Петрушевская.
Пожар
В ночь на 14 декабря 1901 года в «Метрополе» случился пожар, наполовину уничтоживший почти законченное здание. Несмотря на то что гостиница была практически символом технического прогресса (электричество, вентиляция, канализация, лифты, отопление и холодильники), в ней оставались и «традиционные ценности» — например, «самоварные» комнаты, откуда в номера доставлялись кипящие самовары. В вытяжной трубе «самоварной» на третьем этаже и начался пожар, быстро распространившийся до чердака. Его тушили больше 40 часов, двое пожарных погибли, еще 11 человек серьезно пострадали. Выгорело четыре этажа с деревянными перекрытиями, обломки обрушивались на железобетонные своды второго этажа, которые достойно выдержали натиск — и тем способствовали распространению новой технологии в строительстве. Фасад с панно Врубеля и барельефами Андреева практически не пострадал.
«Принцесса Греза»
Огромное панно Михаила Врубеля, которое венчает фасад «Метрополя» и признано историками искусства его главным шедевром, изначально предназначалось для павильона художеств на Всероссийской выставке в Нижнем Новгороде 1896 года. Куратором павильона был Савва Мамонтов, он и предложил художнику расписать две пустующие стены. На одной Врубель решил изобразить национальный сюжет, на другой — общечеловеческий, одна должна была символизировать силу, другая — мечту, одна мужское, другая — женское. Одно панно называлось «Микула Селянинович» — былинный герой олицетворял мощь земли русской. Второе — «Принцесса Греза» — задумывалось как выражение свойственной всем художникам мечты о прекрасном.
Этот сюжет Врубель взял из одноименной пьесы Эдмона Ростана, написанной специально для актрисы Сары Бернар и поставленной в ее театре в 1895 году, а уже в следующем переложенной на русский язык Татьяной Щепкиной-Куперник. Успех российского спектакля был таким, что «Принцесса Греза» вышла из театра в жизнь — под этим названием продавали духи и шоколад, а цитаты из популярной пьесы печатали на почтовой бумаге, одним словом, «Принцессу Грезу» знали буквально все.
Императорская академия художеств забраковала оба панно — яркие и свежие работы Врубеля разительно отличались от выставленных в павильоне произведений других художников. И тогда Савва Мамонтов сделал радикальный продюсерский жест — построил за забором выставки собственный павильон, в котором устроил показ «Принцессы Грезы» и «Микулы Селяниновича», написав, что Академия их отвергла (это уточнение было цензурировано и закрашено, но скандал сыграл свою роль, и недостатка в публике не было). Врубеля по итогу захейтили: «Что за озлобленная ругань и ненависть, и проклятия сыпались на бедную голову Михаила Александровича!» — поражался художник Константин Коровин. Тем не менее на этом история двух панно не закончилась. По мотивам «Микулы Селяниновича» Врубель сделал камин, который отметили золотой медалью на Всемирной выставке в Париже 1900 года. А «Принцесса Греза» оказалась на фасаде «Метрополя». Сам художник там ее не увидел: в 1902 году он попал в психиатрическую клинику, с 1905-го из нее почти не выходил.
Реновация
Отель закрывался на реконструкцию с 1986 по 1991 год. Одновременно с восстановлением исторических интерьеров велись работы по полному техническому переоснащению, после которых «Метрополь» одним из первых в России получил статус пятизвездочного отеля.
В 2020-е годы отель переживает реновацию. Открывается ресторан SAVVA, который одним из первых в России получает звезду Michelin. В 2023 году возобновляет работу бар «Шаляпин», в атмосфере которого соединяются дух отеля начала XX века и современный коктейльный бар.
Мстислав Ростропович и Галина Вишневская
Свадьба
В 1955 году в ресторане «Метрополя» познакомились виолончелист Мстислав Ростропович и певица Галина Вишневская. «Поднимаю я глаза, а ко мне с лестницы снисходит богиня. Я даже дар речи потерял. И в ту же минуту решил, что эта женщина будет моей», — вспоминал Ростропович. Полвека спустя в том же месте звездная пара отметила золотую свадьбу.
Театральный проезд
«Метрополь» стоит на углу Театрального проезда, куда выходит фасад, и Театральной площади, со стороны которой устроен главный вход. Площадь эта ненамного старше гостиницы. До пожара 1812 года тут протекала река Неглинная, к которой примыкали бани и питейные заведения. В 1793 году реке проложили новое русло, а в 1817-м ее и вовсе убрали в трубу — история Театральной площади начинается примерно тогда же. После пожара, уничтожившего в этом месте все постройки и оставившего пустырь, за планировку пространства берется молодой архитектор Осип Бове, уже назначенный в Москве «главным по фасадной части», то есть человеком, который в основном и определит облик восстанавливаемого города. Изначально площадь именуется Петровской — и задумывается в петербургском духе, как упорядоченное пространство с геометрически правильной формой и классическими пропорциями. Планируется единый архитектурный ансамбль из четырех однотипных зданий по углам и доминанты в виде театра (пока он тоже зовется Петровским и только позже станет Большим). Но превратить Москву в Петербург в итоге все равно не удается — город во все времена как будто противится всякой регулярности. К концу XIX века Театральная площадь уже существенно отличается от того, как ее задумывал Бове, и одно из самых заметных отличий — новый «Метрополь».
Умный дом
К моменту открытия в 1905 году «Метрополь» — впечатляющий пример достижений цивилизации: в нем есть электричество, горячая вода, лифты и даже телефоны в номерах. Понятия «умный дом» тогда еще не придумали, но, по сути, это был он — в отеле использованы все новейшие технологии своего времени. И это тоже можно назвать традицией, которую гостиница продолжает по сей день: технологии меняются, но «Метрополь» уже больше ста лет неизменно выбирает передовые, оснащая ими номера и все важные для комфортного пребывания гостей пространства.
Федор
Игрушечный медведь в историческом костюме дормена — талисман и сувенир «Метрополя», а также герой социальных сетей отеля.
«Челыши»
Народное название «Метрополя», происходящее от фамилии первого владельца гостиницы — купца первой гильдии Павла Ивановича Челышева. В 1838 году он получил беспроцентную ссуду в 200 000 рублей на 15 лет, а в 1839-м начал строительство отеля по проекту архитектора Осипа Бове (см. Т — Театральный проезд). Денег не хватило, Челышев оказался на грани разорения, запросил у генерал-губернатора еще 300 000 рублей, но стройка все равно затянулась на десятилетие — «Челыши» были закончены только в 1850 году. Во дворе гостиницы располагались бани, также получившие название «Челышевских». Отличием от других московских бань было то, что вода в «Челыши» подавалась бесплатно, но так как поступала частично из двух фонтанов — на Лубянской и Театральной площадях, то бывала «грязной и вонючей».
Чехонин, Сергей
Книжный график и создатель шрифтов, дизайнер (хотя тогда это так не называлось) символистского журнала «Мир искусства», а позже — мастер «агитфарфора», посуды с революционной символикой, занимался в «Метрополе» оформлением Русской палаты — зала, стилизованного под палаты русских царей. Вместе с Чехониным над этим пространством работали еще два молодых художника — Петр Уткин и Павел Кузнецов, которые станут ключевыми фигурами объединения «Голубая роза», финального аккорда русского символизма в живописи.
Шаляпин, Федор
Легендарный бас получил первое признание в опере Мамонтова. Знакомство 22-летнего певца с меценатом состоялось в 1895 году, за следующие несколько сезонов Шаляпин спел Мефистофеля, Демона, Бориса Годунова, Сальери, Ивана Грозного и Ивана Сусанина. В автобиографии певец вспоминал, что Мамонтов дал ему полную свободу и репертуар, который позволил «разработать все основные черты артистической натуры». Это не помешало Шаляпину уже 1898-м подписать контракт с Большим театром, где ему предложили 10 000 рублей в год вместо 6000, которые он получал у Мамонтова.
Шахматы
В 1925 году в «Метрополе» проходит Первый международный шахматный турнир с участием мировой звезды кубинца Хосе Рауля Капабланки. Болельщиков столько, что приходится перекрывать движение транспорта по Театральному проезду. Чемпион мира Капабланка занимает лишь третье место, его обыгрывает чемпион СССР Ефим Боголюбов. Но кубинец все равно звезда — его снимает в своем режиссерском дебюте «Шахматная горячка» молодой Всеволод Пудовкин.
Юнкера
В дни октябрьского переворота 1917 года «Метрополь» превратился в крепость. В гостинице засел отряд юнкеров, защищавший подход к Кремлю. Они отстреливались шесть дней, пока большевики не подогнали артиллерию. Юнкера отступили, отель остался в ужасающем состоянии — с выбитыми стеклами и кусками фасада, с поврежденной майоликой. «Гостиница “Метрополь” была исковырена артиллерийскими снарядами, и тут, на площади, вертелась пыль, и было удивительно видеть в замусоренном сквере клумбу ярких живых цветов, непонятно кем и зачем посаженных», — описывал последствия обстрела Алексей Толстой в романе «Хождение по мукам».
