Волосы

дыбом

В парижском Музее декоративных искусств открылась выставка Des cheveux et des poils, продолжающая серию экспозиций на тему взаимоотношений моды и тела. О роли волос в формировании нашего внешнего и социального облика рассказывают сотни картин, скульптур, рекламных постеров, предметов декоративно-прикладного искусства и моды. Мария Сидельникова все внимательно изучила и уверена, что все, кто без уважительной причины пропустит выставку, будут рвать на себе волосы.

Перед нами деревянная скульптурка злыдня XV века. Как понять, что он злыдень? Проще простого. Разве такой лохматый может быть добрым человеком? Нет, конечно. Только дикарем. Волосы — зло, свято верили средневековые люди. А в витрине напротив, опустив глазки, притаилась Мария Магдалина. Причесанная, с косами — стало быть, святая и добрая. На этом противопоставлении и затевают новую выставку кураторы-выдумщики парижского Музея декоративных искусств во главе с Дени Бруна, специалистом по Средневековью. Волосы по всему телу — от головы до самых интимных зон (отсюда и название Des cheveux et des poils: во французском шевелюра и растительность на теле обозначены разными словами), короткие и длинные, причесанные и растрепанные, покрытые и на показ. Волосы при дворе и на войне. Волосы у мала и у велика. Волосы в искусстве, в рекламе, в моде. Парикмахеры — от Леонара Аутье, наводившего красоту Марии-Антуанетте, до Александра из Парижа, ставшего мировой маркой Alexandre de Paris, а также их аксессуары — от жутких щупалец-фенов и первых машин для химзавивки до новейших изобретений. Чего только нет на двух этажах этого увлекательно-развлекательного и одновременно познавательного вояжа по истории волос длиной в шесть веков!

XV век выбран точкой отсчета, потому что до этого времени волосы по большей части жили по библейским порядкам. Женщине, жизнь которой проходила в служении мужчине и Богу, предписывалось иметь волосы длинные и хорошенько прикрывать голову для молитвы. Социальным маркером прическа становится только в конце XV века, когда вуали и платки постепенно уступают место более простым головным уборам, и все, что под ними, становится все виднее и виднее. Освободив голову, в последующие века женщины только и будут делать, что упражняться в искусстве укладок и причесок. Тон здесь задают знатные и знаменитые: и тут перед нашими глазами проходит дефиле светских портретов, демонстрирующих прически XVI–XIX веков.

рождение венеры боттичелли

Псевдорастрепанные, щедро закрученные и похожие на кочаны капусты букли, которые мадам де Севинье ввела в моду под названием hurluberlu, экстравагантный волосяной улей а-ля Фонтанж — такой носила на голове фаворитка Людовика XIV. При Регентстве прически упростятся, в моде будет «голова овечки», как у Маркизы де Помпадур, или «голый зад». Ничего зазорного, просто гладкий пучок на затылке и два-три локона, спадающих на плечи. Позже моду вновь бросит в крайности, и здесь состоится выход знаменитой, возвышающейся высоко над головой «жирафьей» прически. В середине XIX века египетский король преподнес Карлу X в подарок жирафа, тот поселился в Ботаническом саду и вызвал настоящую модную «жирафоманию». Сплести, закрутить, пришпилить, подчесать, снабдить шиньонами, опять закрутить, воткнуть павлиньи перья, привязать пару лент, обильно присыпать пудрой — и вуаля, вас можно вести на бал. К портретной галерее прилагается подробная видеоинструкция. Вслед за дамами — дети. Девочкам-аристократкам косички дозволили только после революции, до этого бытовали пучки. А маленькие принцы и лорды носили длинные волосы до первой стрижки, которая случалась лет в 6, не раньше, а то и позже.

1675-1700 мадмуазель де роклер, пьер миньяр (Музей Болтона, Великобритания)

Волосы — свидетели истории и ее рассказчики, настаивают кураторы и с самого начала вплетают в невинные косички политическую и социальную повестку, перекликающуюся с нашим временем. Вот графини, которые сложносочиненные букли носят так же гордо и непринужденно, как свои тройные фамилии. А вот — безымянные женщины африканского и азиатского происхождения. Одеты и причесаны как белокожие. Скованны страшно. Съемка сделана в Париже, в 1860 году, в разгар колониальной экспансии Франции. Мурашки по коже бегут от таких перевоплощений. Или, например, короткая стрижка «под императора Тита». Тоже для бала, но совсем иного толка. На такую прическу после революции решались самые смелые девушки — гостьи так называемых балов жертв. Их устраивали чудом избежавшие казни или родственники в память о казненных на гильотине. В знак солидарности девушки выстригали затылки, как это делали жертвам революционного трибунала.

мадридская школа, середина 17 века, портрет женщины с прической, украшенной цветами

Франциск I

Какой рыцарь без шпаги, какой монарх без бороды? В начале XVI века Франциск I, Генрих VIII и Карл V Габсбург — три главных европейских правителя — подкрепляли свою политическую и военную мощь густой бородой. Но потом на целых два века борода сгинет с мужского лица: румяные щечки и густой курчавый парик станут определять придворные моды. Зато XIX век войдет в историю как самый волосатый — тут и бакенбарды, и усы, и бороды! И целый арсенал, чтобы с ними справляться и держать в красоте и порядке. Бритье бороды на Руси считалось страшным грехом, ну а бритый мужчина — ясное дело каким. Но борода как религиозный атрибут и шире — волосы в религиях — на выставке не рассматриваются. Из русского следа замечен только Николай II — образчик русскости с неотъемлемой мягкой пушистой бородой и усами.

Генрих VIII

Ну а что же сегодня? После культа лиц, выбритых гладко, как пасхальное яичко, вновь пришла мода на трехдневную щетину и брутальные бороды. Эпоха хипстеров вернула спрос на едва не исчезнувшую профессию барбера. А сейчас, констатируют кураторы, бороды начинают вытеснять усы. Но волосатость нынче вовсе не признак зрелости и уж точно не маркер социальной роли отца, сына или солдата (про солдат и их вынужденные прически на выставке говорят отдельно). Она теперь — дань моде, инструмент создания образа, стирающий все гендерные стереотипы. Здесь появляется черноволосая Кончита Вурст, с шевелюрой совсем как у Гастона Орлеанского из соседнего зала, с длинными ухоженными волосами по модам XVII века, и даже отдельная завлекающая прядь имеется. Но из-под густых усов и бороды смотрит она не на нас, а на «Происхождение мира» Гюстава Курбе — главного гастролера выставки, выпущенного из музея Орсе.

Так — в лоб — кураторы вводят тему волос на теле. И тут же на зрителя обрушиваются рекламные ролики прошлых лет. Одни продают шампуни для роста волос: «божественный лысый» футболист Фабьен Бартез как секс-идол и образец красоты для всех лысеющих и страдающих по этому поводу, для остальных предусмотрена витрина с париками, в том числе и с предполагаемым париком Уорхола. Другие предлагают кремы и бритвы для эпиляции. Воплощение безупречной красоты — Венера — представлена дуэтом: с Амуром на картине Сустриса и с бритвенным станком. Venus, почувствуй себя богиней. «Все это — документы истории, надо уметь их допрашивать и слушать», — предупреждает скептические пики куратор, который сам, к слову, не может похвастаться шевелюрой на голове, но шутя говорит, мол — это еще один призыв к освобождению от волос.

Парикмахеры — отдельная каста во Франции. В 1945 году по окончании войны Haute Couture получает свой официальный юридический статус — появляется Федерация высокой моды, повышают до уровня высокого искусства и национального достояния и парикмахеров. Месье Антуан — поляк Антони Черпликовский, у которого весь Париж стригся под Шанель, то есть под девочку-мальчика, Мария и Рози Карита, основательницы одноименного дома, Александр де Пари, тот самый, которому главные красавицы века — от Грейс Келли до Софии Лорен — доверяли свои головы, Dior заказывали ему ирокезы, мы же ему благодарны за краба на наших головах. И какой влиятельной была эта каста! Не нужен был престижный диплом, нужен был правильный парикмахер — и все двери открывались. Шутка ли, болгарин Явашев пристроился писать клиенток Рене Буржуа, тот передал молодого талантливого художника в Париж Дессанжу, ну а там уже было рукой подать до Пресильды де Гийебон, матери его будущей жены Жанны-Клод. Так нищий иммигрант стал великим художником Христо.

софи лорен в christian dior, 1956

Maison Martin Margiela, весна–лето 2009 

Эдит Декиндт "Тень дикаря" (человеческие волосы, палка, веревка)

Мода и волосы — еще одна глава выставки, которая тянет на отдельную экспозицию. Здесь и бельгийский деконструктор всех норм и идеалов Маржела, превративший парик в шубу. И его юный вдохновитель — эпатажный Чарли ле Минду, любимец хореографа Декуфле, Александра Маккуина и Леди Гаги, который из мира волос пришел в мир моды и покорил его своими лохматыми выдумками. И над всей этой красотой как финальная точка развевается «флаг» Эдит Декиндт. Ombre indigene («Тень дикаря», 2014) — флаг из черных волос на фоне неба — художница создала в память о рабах, погибших в 1830 году при переправе на Мартинике. Он был поставлен на месте крушения корабля. Неожиданно для самой художницы, которая не пользуется соцсетями, в сентябре 2022 года после смерти иранки Масхи Амини (она была задержана и избита до смерти за неправильное ношение хиджаба) работа разлетелась по сетям и стала символом протеста женщин в Иране.