Если надо — уколюсь
Санкции коснулись не только музеев, модных брендов и бьюти-ретейла, но и профессиональных препаратов для инъекционной косметологии, с которыми работают в клиниках красоты. Как последние будут выживать в новых условиях и чем мы будем заполнять освободившиеся ниши (и появившиеся морщины), разбиралась Татьяна Потапова.
Все побежали
На фоне «спецоперации» в Украине из России уходит все больше игроков «красивого» бизнеса: косметические гиганты вроде американского Estée Lauder и японского Shiseido приостанавливают поставки, а косметические сети — в частности, французская Sephora. — закрывают магазины. Но это лишь вершина айсберга: профессиональные препараты тоже потихоньку потянулись на выход. Уже хлопнули дверью Allergan Aesthetics (одно из подразделений компании AbbVie). И эхо этого хлопка отчетливо услышали многие потребители инъекционных препаратов — именно Allergan Aesthetic занималась поставками легендарного ботокса (больше четверти инъекций ботулотоксина приходится на этот препарат, а за 2021 год, по данным профильного портала GxP News, было проведено 2,6 млн процедур ботулинотерапии) и филлеров Juvéderm, которые тоже горячо любят и врачи, и пациенты.
Дело не только в препаратах, но и в руках, которые их колют. Из России потянулись и квалифицированные специалисты. «За последнее время — особенно в первую неделю [спецоперации] — случился отток пациентов с высоким уровнем платежеспособности. Многие люди из тех, что приносили клинике большой чек, теперь не в России. На этом фоне у врачей-специалистов случился приступ паники, многие стали задумываться над альтернативами — Грузией, Арменией, Дубаем и так далее, — рассказывает Мария Ширшакова, к. м. н., дерматолог-косметолог и основательница именной клиники эстетической медицины. — Одной из важных задач кадровой политики было снять панику, сплотить команду и сохранить высококвалифицированные кадры. Ведь вопрос всегда не только в самих препаратах, но и в том, кто их будет инициировать».
Правда, несмотря на то что многие платежеспособные пациенты отменили визиты, потому что «уехали в отпуск без обратного билета», последние полтора месяца в клинике наблюдается повышенный спрос: те, кто размышлял по поводу дорогих процедур вроде альтера-терапии, наконец на нее решились. «Люди хотят инвестировать в себя. Клиники забиты — мы работаем ночи напролет, — рассказывает Мария. — У меня всегда плотная запись, но сейчас я просто задыхаюсь. Если раньше в день у меня было в среднем 17–19 человек, то сейчас 24–27».
остатки
сладки
Уже набираете эсэмэс своему косметологу, чтобы записаться на ботокс на два месяца раньше графика? Или, может, он сам советует проколоть только намечающуюся носогубку, потому что больше филлеров не будет?
Без паники! На самом деле все не так страшно.
«Прошло время абсолютной истерии, наступило время осознания. Не скажу, что принятия, но уж точно паники (по крайней мере, у крупных клиник) нет никакой, — уверена Мария. — В отличие от мелких контор или врачей частной практики, которые покупали три шприца под клиента, большие клиники держат и держали запас всегда». С Марией согласны и коллеги по цеху. Светлана Тагаева, врач-дерматовенеролог, косметолог, главный врач клиники Real Clinic, отмечает, что запаса санкционных препаратов в клинике хватит на 3–4 месяца (даже учитывая резкое повышение спроса на период середины марта).
Похожая ситуация обстоит и в клинике TORI. «На текущий момент у нас нет никакого дефицита препаратов и расходных материалов к аппаратам. Хватает и филлеров, и биоревитализантов, и ботулотоксинов. И хватит еще примерно на месяц при стандартном потоке пациентов, — рассказывает Ольга Ларина, генеральный директор клиники эстетической медицины TORI. — Если что-то закончится, будем докупать — в стоке у дистрибьюторов всегда есть запас, и он рассчитан на 3–6 месяцев. Первый месяц работы в кризисной ситуации показал, насколько многие оказались подвержены истерии: клиники начали тоннами скупать препараты у поставщиков, поэтому запасы стока стремительно уменьшались».
Но большинство крупных иностранных поставщиков остались — кроме эстетических препаратов Allergan Aesthetiс, по словам Ширшаковой, в Россию перестали приезжать украинский биоревитализант «Гиалуаль» и швейцарские филлеры Teosyal.
«Ушедшие с рынка филлеры можно заменить аналогами из Южной Кореи и Израиля, — говорит Светлана Тагаева. — У нас в клинике уже представлены корейские филлеры e.p.t.q и израильские Platinum. Также мы продолжаем использовать Belotero и Novacutan в том же режиме, что и раньше».
Важный момент — Merz Aesthetics остается на рынке, а это один из главных его игроков. Именно Merz поставляет вышеупомянутые Belotero, а также Radiesse (филлер на основе гидроксиапатита кальция), ксеомин (один из самых популярных ботулотоксинов) и аппараты и расходники для альтера-терапии.
«У Merz достаточное количество филлеров на основе гиалуроновой кислоты. Сейчас есть перебои с Radiesse и небольшие сложности с датчиками для альтера-терапии, но они обещают в ближайшее время наладить логистику, — рассказывает Мария Ширшакова. — Я разговаривала с директором стратегического подразделения Merz Натальей Вороновой, и она подтвердила, что препаратов достаточно».
Мария уверена, что паника, которую сеют дистрибьюторы в регионах, — это просто спекуляция. Они создают ажиотажный спрос, чтобы у них купили больше, зачастую задирая цены.
«Не скрою, что по пути обогащения пошли и несколько дистрибьюторов, с которыми мы работаем. Они подняли цены почти на 100%! — делится Ольга Ларина. — Мы отказались покупать у них препараты по таким нереальным ценам. Прошло чуть больше месяца, и теперь представители этих компаний объявили, что они снизили стоимость».
Компания PremierPharm — поставщики инъекционных препаратов Meso-Wharton, Meso-Xanthin и MesoEye — тоже остаются на рынке и оптимизируют свои логистические цепочки, но подняли цены, по словам спикеров, «довольно прилично».
На стоимость заморских «шприцов» влияет не только алчность продавцов, но и колебания курса и осложнившаяся логистика. Так или иначе в конечном итоге растет цена в клинках. «Если поставщики поднимают цены (вилка на разные препараты составляет от 20 до 50%), мы, конечно же, добавляем это в дельту», — не скрывает Ширшакова. Светлана Тагаева говорит о росте цен эквивалентно наценке товара: «Если у поставщиков препарат подорожал на 3000 рублей, к стоимости процедуры в клинике добавлены только эти 3000 рублей. Мы не пытаемся заработать на искусственном повышении цен. В среднем цена выросла до 15–30% в зависимости от процедуры». А руководство TORI заявляет, что пока работает по старым ценам, во всяком случае, до середины апреля. «Что касается будущего, да, цены будут расти, это неизбежно, поскольку изменилась логистика поставок, за нее приходится доплачивать. И, разумеется, курс доллара вырос, — говорит Ольга Ларина. — Но в любом случае повышение цен на препараты не будет носить экстремального характера — поднимем максимум на 15–30%. Я знаю, что отдельные клиники начали повышать стоимость своих услуг сразу же и намного. Для TORI такой подход абсолютно недопустим: для нас важны пациенты и профессиональная репутация».
Пророки в своем отечестве
Но что делать, если логистика усложняется так, что цена взлетит в разы? Или дистрибьюторы просто прекратят поставки? Не торопитесь хмурить лоб своими ожившими после ботокса мышцами — в России уже хорошо налажено производство ботулотоксина. Светлана Тагаева предлагает в качестве альтернативы отечественные релатокс, миотокс и лантокс.
«То, что русский ботокс не может быть хорошим, это предрассудки, — говорит Мария Ширшакова, — например, ребята из „Микрогена“ сделали релатокс. С точки зрения безопасности и длительности эффекта — очень достойный продукт. Единственное, в его составе есть желатин, а у некоторых на него аллергия».
А Тагаева отмечает, что в России есть очень много качественных препаратов для проведения биоревитализации и мезотерапии. «Например, биоревитализанты REVI, Hyalrepair и мезопрепараты компании Mesopharm (кстати, у них есть похожая на Profhilo альтернатива) лично я и многие врачи в нашей клинике давно используют в работе».
Активно растет и развивается последние 10 лет и рынок отечественных филлеров: по данным РБК, в 2020 году объем их производства составил 152 млн руб., что более чем в три раза превышает значение 2014 года. «Один из самых давних игроков — Martinex, которые производят биоревитализанты и филлеры в средней ценовой категории, — рассказывает Мария Ширшакова. — Ряд их препаратов мы уже давно взяли в работу, и некоторые пациенты их любят даже больше, чем швейцарские».
Мария очень хвалит и плазмолифтинг, который разработал доктор медицинских наук Ренат Ахмеров (по ее словам, набор получился абсолютно конкурентоспособный), и отчественный коллаген колост — он не уступает итальянскому.
«В Нижнем Новгороде есть ребята, которые делают хорошие фотодинамические лазеры — компания „Мелситек“. У них в разработке есть и эрбиевые лазеры, которые применяются для эстетической гинекологии, в частности, для подтяжки влагалища. Есть ребята из Томска, которые делают хорошие эстетические лазеры. Нельзя сказать, что это уровень израильтян или американцев, но есть машины, замиксовав которые с премиум-аппаратами из-за рубежа, можно обеспечить пациенту качественную услугу». Тем не менее в полное импортозамещение Мария не верит. Так же настроена и Ольга Ларина: «Полное импортозамещение вряд ли возможно, поскольку до сегодняшнего дня мы использовали препараты и аппараты иностранного производства. У врачей-косметологов просто не было необходимости пробовать что-то новое, когда они привыкли работать с уже известными импортными препаратами, — говорит генеральный директор TORI. — Но это не значит, что в России не умеют производить качественные препараты для инъекций. Поэтому в ближайшем будущем у нас появятся достойные отечественные биоревитализанты, филлеры, ботулотоксины. Они уже есть, но их станет гораздо больше».
«Новые реалии мотивируют нас искать альтернативы — поэтому мы можем обратить внимание на не менее качественные бренды, оставшиеся в тени из-за меньшей раскрученности и высокой конкуренции», — добавляет Светлана Тагаева.
Правда, с новыми отечественными игроками на поле эстетической медицины есть (будут) свои сложности. И тут, как водится, две беды. Первая — недостаточный срок наблюдений, чтобы быть уверенным в препаратах. «Когда бренд существует 30 лет, с ним все понятно, а когда он новый, не ясно, что будет через 10. Медицина — это всегда игра вдолгую, — говорит Мария Ширшакова. — Вторая проблема — наш подход к научным исследованиям, в последние делятилется была несколько утрачена академическая база для вывода препарата на рынок. Вопрос в том, можем ли быть уверены в том, что все клинические испытания были проведены добросовестно?» Можем надеяться. А надежда — это уже многое.
