Марина Абрамович

Королевская академия художеств

Королевская академия художеств

Вход через
сувенирную

ЛАВКУ

текст/фото:
Дарья Коноваленко

В Лондоне в Королевской академии художеств открылась большая ретроспектива Марины Абрамович. Посетив ее, Дарья Коноваленко испытала смешанные чувства.

Вы были в Диснейленде? Я была довольно давно, но помню как сейчас радость узнавания — вот горки с мышкой Реми из мультфильма «Рататуй», вот только что открывшийся аттракцион «Холодное сердце» — все дети в очереди в костюмах Эльзы и Анны. На каждом шагу распиаренные образы, семь касаний с которыми, как мы помним, ведут к покупке — тут счет соприкосновений идет на сотни. Жалко родителей, которые выкладывают десятки, если не сотни евро на беспощадный и бесконечный мерч. У меня у самой руки чесались купить кружку.

А в Диснейленде для искусствоведов вы были? Я попала туда две недели назад, посетив ретроспективную выставку Марины Абрамович в Королевской академии художеств, которую тут для простоты называют просто Royal Academy. Пройти мимо этого события было так же сложно, как не заметить Диснейленд, оказавшись в Марн-ля-Вале. По всему Лондону висят плакаты, призывающие воочию убедиться в величии художницы, ставшей для современного искусства разом и далай-ламой, и папой римским — то есть кумиром и институцией в одном, человеческом лице.

Сопровождает выставку совсем не банальное продвижение и публичная программа. Хотите побыть в присутствии художницы? Десять фунтов — и поприсутствуйте онлайн на ее выступлении в лектории академии. Собрались на выставку — вот гайдлайны, нежно составленные отделом маркетинга. Рекомендуют за три дня до посещения отказаться от занятий сексом, наркотиков, алкоголя, мяса и разговоров. Скажу честно, если бы меня проверяли, я бы на выставку не попала. Советуют также приходить без телефона и часов, но, учитывая уровень грабежей в столице Великобритании, это может получиться естественным образом.

Размах рекламной кампании оправдан, перед нами, во-первых, первая ретроспектива женщины в этих древних стенах, во-вторых — первый настолько масштабный смотр Абрамович в Лондоне. Выставку готовили долго и трудно, а за три месяца до открытия 76-летняя Абрамович чуть не умерла от легочной эмболии, поставив ребром вопрос о том, что ее важнейшие работы хорошо бы как-то увековечить. А важнейших работ за 55 лет карьеры набралось немало. Абрамович уже поджигала себя, занималась проституцией в Амстердаме, шла навстречу неизбежному по Китайской стене, мыла говяжьи кости в сыром и жарком венецианском полуподвале. К слову, именно смердящее смертью «Балканское барокко», показанное на Венецианской биеннале в 1997 году, стало эталонным для конца XX века произведением искусства о военных конфликтах. В общем, в послевоенном совриске она была художником — транслятором боли, смерти, изоляции и унижения, и лишь затем стала художником (спасибо сотрудничеству с Jay Z и Леди Гагой), который вышел с этими темами в пространство поп-культуры. Тем интереснее было посмотреть, как ее творчество вернется обратно в привычную систему координат.

Но неучастие в ретроспективе самой Абрамович оказалось для кураторов непреодолимой проблемой. Подозреваю, что не мне одной хотелось ощутить тот самый дух новаторства и предельной откровенности, который сделал Абрамович легендой, увидеть произведения в их оригинальной мощи, встретиться с теми эмоциями и чувствами, которые порождает искусство вживую, стать свидетелем пусть и былого, но величия. Назло всем этим завышенным ожиданиям выставка оказалась скорее коммерческой репликой, чем истинным погружением.

Многие художники позавидуют такой роскошной дворцовой площадке. Безусловно, каждая деталь выверена и сделана без сучка, без задоринки. Золото, сводчатые потолки. Встречает тебя внушительный томный портрет художницы на оракале (без пузырьков). Первый зал — еще одна сотня портретов, слева — участники перформанса «В присутствии художника», справа — Марина, Марина, Марина. Как говорится, налево пойдешь — трехметровая проекция Марины во весь рост, направо пойдешь — черно-белая Марина верхом на коне.

В зале с документацией знаменитейшего «Ритма 0» стоит стол с предметами, которыми предлагалось пользоваться зрителям, — художницу можно было и перышком пощекотать, и зарубить топором. Художницы нет, но есть видеодокументация. «Балканское барокко» представлено текстом на этикетке про конфликт, фотографией в раме и кучей пластиковых костей — ни одно животное не пострадало, и даже самые чувствительные посетители могут дышать полной грудью. Отдельный зал про отношения с Улаем — здесь некоторым все-таки придется задержать дыхание и втянуть живот, чтобы пройти, а точнее протиснуться между двумя голыми людьми (впрочем, обойти их стороной тоже можно) из Института Марины Абрамович, в котором всех художников, реконструирующих перформансы, отбирали и обучали. Однако некоторые вещи можно пережить лишь раз, и 35 лет спустя перформанс «Поход по Великой Стене», в котором двое художников и по совместительству любовников идут навстречу друг другу, чтобы в конце концов навсегда расстаться, кажется не греческой трагедией, а ромкомом без хеппи-энда. Хотя можно ли назвать такую грандиозную ретроспективу концом несчастным? В одном из последних залов с работой из «Секса в большом городе» (я и сама, если честно, не помню оригинальное название) две англичанки фотографировались и шутили, что сейчас встретят богатого русского художника. Леди, у меня для вас плохие новости.

«Ритм 0»

«Балканское барокко»

«Энергия покоя»

работа из «Секса в большом городе»

Выход (как и вход) с выставки, конечно, через сувенирную лавку, и она ого-го. Футболки, книги, постеры, ластики, классический набор. Добавьте туда книги Ницше и Достоевского и кристаллы. Интересно, что один из партнеров выставки — бренд Chrome Hearts, но в сувенирке ничего нет. Да и вообще никакого присутствия бренда замечено не было, кроме логотипа. Зато фирменный красный цвет самой художницы приедается здесь так же быстро, как Барби-розовый. Хотя, возможно, сувенирная лавка и есть еще один неявный перформанс, приглашающий нас к размышлениям о том, как мы ценим и воспринимаем искусство в современном мире.

Иногда бывает, что вопрос, который ты задал, уже является ответом. В данном случае — это вопрос о том, можно ли коммерциализировать искусство болезненно острое. Неправильно, работая в культуре, говорить о чувственном, надо о критическом, но я позволю себе дерзость написать, что груда пластиковых костей никак не передает ни страдания народов бывшей Югославии, ни ужасы войны, а целый коллектив взаимозаменяемых и подменяющих друг друга перформеров — в полном соответствии с техникой безопасности и правилами профсоюза — лишь имитирует экстремальное существование самой Марины внутри ее искусства. Что же — остается признать, что популярность Абрамович оплачена дерзостью высказывания и принесением себя в жертву, беспощадным созерцанием и беспредельной выносливостью, и теперь она вправе получить свои дивиденды. Ну а мы с вами в век гиперпотребления, как и древние римляне, выходим из своего дома в поисках всего двух вещей: хлеба и зрелищ. Хлеба желательно безглютенового, а зрелищ ярких, насыщенных и легко усваиваемых, словно сторис в запрещенной социальной сети. Зрелища здесь именно такие, а кафе, бар и даже ресторан в Королевской академии имеются.

Стоит ли идти? Конечно. Кстати, с не меньшим удовольствием я сходила на мюзикл «Холодное сердце» в местном британском театре. Особенно понравилась сценография, олень и снеговик Олаф. С выставки же «Марина Абрамович» я вышла без всякого синдрома Стендаля, зато с открыткой. Теперь у меня на стене висит маленькая Марина.