Город
в табакерке

ФОТО:
АРХИВ ПРЕСС-СЛУЖБЫ,
Christophe Dellières / Les Arts Décoratifs

В парижском Музее декоративных искусств открылась выставка «1925-2025. Сто лет ар-деко». Три этажа, более 1200 экспонатов и свисающий с потолка «Восточный экспресс»: столетний юбилей Международной выставки современных декоративных и промышленных искусств и ее главного героя — стиля ар-деко — отмечается с размахом. С позиции сегодняшнего дня все это прошлое и настоящее великолепие рассматривала Анастасия Ландер.

ФОТО:
Анастасия Ландер

←

«Восточный экспресс»

С потолка парижского Музея декоративных искусств свисает «Восточный экспресс». Посетители испуганно и почтительно обходят лакированные вагоны кругом, приближаются опасливо, поглядывая наверх — хорошо ли закреплен культовый поезд к потолку, и, главное, зачем?


Так открывается 1925-2025. Cent ans d’Art déco («1925-2025. Сто лет ар-деко») — хотя, как выясняется чуть позже, это еще не сама выставка, а гигантская промосекция, посвященная грядущему перезапуску культового поезда Orient Express, генерального партнера выставки (о том, что путешествия на ретропоездах снова в моде, The Blueprint писал тут). В нефе музея установлен фрагмент исторического состава Etoile du Nord («Северная звезда») и три полноразмерных модуля нового поезда, разработанные бюро знаменитого архитектора и дизайнера интерьеров Максима д’Анжака, — бар, ресторан и купе. Организаторы (SNCF, Accor и, конечно же, LVMH) аккуратно подводят к мысли о воссоздании легенды: запуск проекта обещают в 2027 году, настаивая на том, что обновленный поезд, как и его роскошный предшественник, явит суть французского люкса на колесах.

↑

фрагмент исторического состава Etoile du Nord

Максим д’Анжак, 
бар в «ВосточнОМ экспрессЕ»

Максим д’Анжак,
Интерьер «ВосточнОГО экспрессА»

Роскоши тут и впрямь немало: на стендах вперемешку показаны элементы оригинального декора и переосмысленные будущие детали богатого убранства. Лакированные наборные панели, элегантные кресла, пушистые ковры, серебряные шейкеры в баре, кожа ската, выверенная геометрия линий — все сливается в микрокосм дорогого путешествия со вкусом, в тотальную инсталляцию коммерческого коллаба. Признаюсь, что я вошла в промозону с довольно сильным раздражением, а отправилась смотреть основную выставку в целом благожелательно — музейный рассказ и бренд на сей раз сошлись на одной площадке и работают друг на друга очень естественно и логично.

↑

Максим д’Анжак, 
КУПЕ «ВосточнОГО экспрессА»

Максим д’Анжак, интерьеры
«ВосточнОГО экспрессА»

Такое включение бренда в выставку важно объяснить, потому что здание MAD (Musée des arts décoratifs) сложное и разветвленное, и самый выигрышный зал — воздушный центральный неф — отдан спонсорскому проекту, который вроде как завершает выставку, но фактически открывает ее. Чтобы попасть на саму выставку, нужно дождаться медленного маленького лифта, который отвезет на второй и третий этажи. Там начинается анфилада больших и маленьких залов-глав, порой разделенных то лестничным пролетом, то коридором. Понятно, что старинное здание — это всегда челлендж, но путешествовать по выставке из 16 комнат сложно, цельный рассказ то и дело прерывается лиминальным пространством.

↑

Porte d’Orsay, «МЕЖДУНАРОДНая ВЫСТАВка СОВРЕМЕННЫХ ДЕКОРАТИВНЫХ И ПРОМЫШЛЕННЫХ ИСКУССТВ», ПАРИЖ, 1925

Жак-эмиль Рюльман, шкаф

Клеман Мер, столик

Рене пру, плакат для «Международной выставки современных декоративных и промышленных искусств», Париж, 1925

←

Что вообще это за выставка? На трех этажах Музея декоративных искусств кураторы собрали более 1200 предметов мебели, украшений, одежды, перемежая их афишами, рисунками и аксессуарами эпохи. Этот грандиозный смотр приурочен к столетнему юбилею Международной выставки современных декоративных и промышленных искусств (Exposition Internationale des Arts Décoratifs et Industriels Modernes), которая ознаменовала собой расцвет стиля ар-деко и вывела его на мировую сцену. Сто лет назад в послевоенном Париже с апреля по ноябрь 1925-го более 16 миллионов посетителей прошли по двумстам павильонам, сооруженным вокруг Трокадеро и на обоих берегах Сены, открытым допоздна и освещенным тысячами огней.

↑

жорж буффото, Павильон для универмага «бон Марше», «Международная выставка декоративного искусства и художественной промышленности», париж, 1925

↑

Альбин Салаун, Павильон для «галери Лафайет», «МЕЖДУНАРОДНАЯ ВЫСТАВКА ДЕКОРАТИВНОГО ИСКУССТВА И ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ПРОМЫШЛЕННОСТИ», ПАРИЖ, 1925

↑

экспозиция выставки
«1925-2025. Сто лет ар-деко»

Кураторы выставки строят рассказ одновременно и хронологически, и тематически. Первая глава учит зрителя азбуке стиля, в витринах и экспликациях демонстрируются основные принципы ар-деко: упрощение и геометризация форм, характерный знак — восьмиугольник, для смягчения сухости геометрии поощряется богатство фактур. На протяжении всего маршрута делается акцент на материалах, техниках, ремесленной составляющей стиля: снова и снова мы видим эбен и палисандр, лак, кожу ската, серебро, платину, хрусталь, полудрагоценные и драгоценные камни. Вопреки привычным черно-белым фотографиям двадцатых, цвета ар-деко были насыщенными, и выставка показывает все разнообразие этой богатой сложной палитры. Источники вдохновения тут не прячут: в ход шли и археологические открытия, и выставки неевропейских искусств, и стиль XVIII века и предпоследний король Франции Луи-Филипп. Отдельно отмечают и тогдашние технологические прорывы, например, синтетический «накролак» (nacrolaque), придуманный промышленником Жаном Пессо: на выставке 1925 года посетители видели стены, укрытые овальными мягко сияющими панелями, подчеркивавшими перламутровые переливы (от nacre — «перламутр») новой текстуры — гимн материалу занимал целый павильон. Раздел про 1910-е задает исторический контекст: ар-нуво, он же модерн, идет на спад, «Русские балеты» собирают аншлаги. На Осенний салон приезжает Deutscher Werkbund (Германский производственный союз), в интерьерном проекте Atelier Martine авторства Поля Пуаре девушки из рабочих семей рисуют в зоопарке экзотические растения и животных, а сам Пуаре на основе этих рисунков делает обои и обивку для мебели. Наконец, архитектор Луи Сю и художник Андре Мар основывают в 1919 году La Compagnie des Arts Français (Компанию французских искусств), где художники и ремесленники выпускают целостные ансамбли — мебель, светильники, текстиль и отделку — как единый интерьерный организм.

↑

экспозиция выставки
«1925-2025. Сто лет ар-деко»

Международную выставку планировали на 1913-й, но именно 1925 год стал поворотным годом: революция добралась до интерьеров, а новый визуальный язык — сменивший более камерное и элитистское ар-нуво — шагнул в город, в народ, на афиши и этикетки аперитивов. Сам Музей декоративных искусств играет важную роль на всем протяжении этого столетия: UCAD (Union centrale des Arts décoratifs) — Центральный союз декоративных искусств, стоящий за институцией — в 1925-м был соорганизатором: его президент Франсуа Карно возглавил Генеральный комитет выставки, а сотрудники музея работали в приемных и профильных комиссиях смотра. В общем, учебный материал дается отменный, но глаз быстро утомляется от разглядывания штук и штучек в стеклянных витринах: нужно толпиться, ждать, пока отойдет сосед, щуриться от игры света на стекле. Я уже было заскучала, как кураторы сделали верный поворот и от набора объектов повели посетителей к полноразмерным реконструкциям интерьеров, от шкатулки драгоценностей — к дому, в котором она хранится.

Морис Куэ, Cartier,
маятниковые часы

Жан дюнан, ваза

↑

экспозиция выставки
«1925-2025. Сто лет ар-деко»

↑

экспозиция выставки
«1925-2025. Сто лет ар-деко»

мебель Клемана Руссо

Несколько полностью восстановленных комнат становятся отличной иллюстрацией того, почему ар-деко — ансамблевая дисциплина, гезамткунстверк. Например, в будуаре особняка баронессы Нелли де Ротшильд, который отделывали Клеман Мер и Клеман Руссо, потолок принадлежит кисти итальянского художника Леонетто Каппьелло, мебель инкрустирована драгоценными материалами, а стены закрыты деревянными панелями в модернизированном стиле Людовика XVI, что создает цельное пространство. Здесь кресло не существует без панелей, ковра, светильника и даже правильной ручки на двери. Другой полюс выставки — кабинет для французского посольства 1925 года, спроектированный Пьером Шаро в коллаборации с Эженом Принцем. Тут интерьер — символ и инструмент власти. В просторной и холодной комнате пространством правят мобильность и многофункциональность. Тут воплощены ключевые черты работы Шаро: подвижность, максимально практичная организация пространства и любимый архитектором принцип веера, который здесь используется в устройстве потолка: когда створки его раскрывались, естественный свет заливал кабинет. Композицию дополняет бюро MB 212 
с четкими геометрическими линиями, выдвижными панелями столешницы, многочисленными ящиками и внутренними секциями для хранения документов. Еще один важный зал отдан Жаку Гранжу. На выставке этому легендарному французскому архитектору, коллекционеру и дизайнеру интерьеров (в клиентах Ив Сен-Лоран и Франсуа Пино), который видел, как ар-деко вновь вошел в моду в шестидесятые, дали возможность показать лучшее из его коллекции.

↑

экспозиция выставки
«1925-2025. Сто лет ар-деко»

↓

Пьер Шаро, кабинет
во французском посольстве,
1925

В прочих залах выставки — палитра не менее звездных имен. Например, драгоценные лаки Жана Дюнана и тонкие стекла Франсуа Декоршемона соседствуют с серией брошей Раймона Тамплье и Жана Депре. Знатоки моды оценят батики Маргерит Пангон, знаменитое «платье с лошадками» Мадлен Вионне, платья Жанны Ланвен. Отдельный зал посвящен дому Cartier, причем не только высокому ювелирному искусству, но и скульптурам — как вам, например, серебряная пантера?

жан депре, брошь

МАДЛЕН ВИОННЕм, «платье
с лошадками»,

МАРГЕРИТ ПАНГОН, кейп, выполненный в технике «батик»

↑

экспозиция выставки
«1925-2025. Сто лет ар-деко»

↑

экспозиция выставки
«1925-2025. Сто лет ар-деко»

Отдельной главой в экспозиции стоит Эйлин Грей: тут и ранние лаковые работы, и великое кресло «Сирена», что купила у Грей в 1923 году ее партнерша — певица Дамия. Дальше — интерьеры для кутюрье Сюзанны Тальбо на улице де Лота. Грей придумывает модульную ширму, которую можно складывать, перестраивать и таким образом в том числе задавать направление света — так декоративный предмет становится инструментом пространства. Окончательный поворот Грей к архитектуре закрепляет знаменитая вилла E-1027 (1926–1929), где единство формы и быта продумано до последней ручки: встроенная мебель вся из модулей, а приватность регулируется жалюзи, ширмами, экранами.

Cartier Paris, брошь

Cartier Paris, украшение

ЖАН ЛАМБЕР-РУКИ,
ЖОРЖ ФУКЕ, ШАРЛЬ ЖИРАР,
клипса

↑

экспозиция выставки
«1925-2025. Сто лет ар-деко»

Секция «Искусство мизансцены» строит мост к театру и кино. Фантастическая картина L’Inhumaine («Бесчеловечность») Марселя Л’Эрбье выступает настоящей лабораторией ар-деко: Робер Малле-Стивенс и Фернан Леже конструируют футуристические пространства и декорации, Пьер Шаро отвечает за мебель, в костюмерах числятся Поль Пуаре и Соня Делоне. Дальше эстафету подхватывает Голливуд: художественный руководитель студии MGM Седрик Гиббонс, увидев парижскую выставку, транслирует новую эстетику в интерьерах картин Grand Hotel («Гранд-отель»), Dinner at Eight («Обед в восемь часов») и так далее. Параллельно на студии Paramount иллюстратор и дизайнер Поль Ириб работает с Сесилом Б. ДеМиллем: выступает арт-директором Male and Female («Мужское и женское»), создает декорации для The Ten Commandments («Десять заповедей»). Так ар-деко стремительно выходит на экран, к миллионам зрителей, для которых этот стиль становится синонимом роскоши.

Плакат к фильму «Бесчеловечность», 1924

→

«Гранд-отель», 1932

«Обед в восемь часов», 1933

«Мужское и женское», 1919

«Десять заповедей», 1923

И вот повсеместность и повседневность: универмаги. Большие универсальные магазины и мастерские при них сыграли огромную роль в тиражировании ар-деко. Цены на объекты нового стиля долго оставались высокими, поэтому столь важным стало создание в 1929 году Союза современных художников (UAM), объединившего тех, кто мыслил тиражами. 

Еще одна ось — география. В США ар-деко царит над домашними интерьерами и городскими фасадами с золотыми решетками и модернистскими барельефами; Бразилия и Япония трактуют стиль через тропические орнаменты и предельно утилитарные формы; Швеция делает новую моду доступной, в том числе и с помощью дешевого материала — олово у Svenskt Tenn. «Любовь к путешествиям» — это рывок через время и пространство в двадцатые и тридцатые, когда меняется транспорт на суше, море и в воздухе, а элитарный быт требует эквивалента в путешествии: декоры лучших отелей, поездов, лайнеров должны быть на уровне. Темы скорости и движения звучат и буквально (мировые рекорды скорости, инаугурационные рейсы), и абстрактно — когда винты кораблей, кузовы автомобилей и контуры поездов становятся гимном чистой форме. Завершается эта песнь путешествию витражом Жака Грубера, где поезд и фасады завода сливаются в модернистскую икону.

РЭЙМОНД ДЕЛАМАР,
МЕДАЛЬОН ПЕРСЕФОНЫ
И АНДРОМЕДЫ

ФРАНСУА ДЕКОРШЕМОН,
большая ваза с двумя ручками
и листьями

Максим д’Анжак, интерьеры
«ВосточнОГО экспрессА»

И вот мы снова оказываемся в нефе музея, под «Восточным экспрессом». Максим д’Анжак, по сути, возрождает фигуру настоящего мастера ар-деко, собирая сто лет спустя вокруг одного большого проекта около тридцати ремесленных дисциплин французского люкса. Важно отметить, что ультрабогатым пассажирам сулят не ретротеатр, но абсолютно современный экспириенс: техническая начинка состава будет максимально спрятана, при этом малейшие желания предвосхищены — поставить чашку кофе? Извольте, из подлокотника выезжает подставочка красного дерева. Принять душ? Ну конечно, вот вам подогретое полотенце на кованом крючке.

Что же в итоге? У кураторской команды сложилась очень плотная, то академическая, то потрясающая визуально, местами неровная выставка. Я шла на нее совсем не знатоком ар-деко и не любительницей музеев декоративно-прикладного искусства. Но к финалу я сама не заметила, как увлеклась, втянулась, влюбилась в этот элегантный, интеллектуальный стиль и, пожалуй, окажись я в Париже еще раз до окончания смотра, пошла бы повторно. Идти на «Сто лет ар-деко» обязательно стоит ради глубокого погружения в миры Рюльмана, Грей, Франка, Шаро, ради стройного звучания интерьерных ансамблей и плотности детали — того, для чего ар-деко однажды и придумали.

Максим д’Анжак,
душевая
в «ВосточнОм экспрессе»