Венецианское  столпотворение

ФОТО:
КАТЯ МОРОЗОВА, АРХИВ ПРЕСС-СЛУЖБЫ

20 апреля открывается 60-я Венецианская биеннале современного искусства. От куратора, бразильца Адриано Педросы, назвавшего свой проект амбициозно — Foreigners Everywhere, ждали высказывания о мире, где каждый чувствует себя чужестранцем. Специально для The Blueprint Катя Морозова обошла главные выставочные площадки — Джардини и Арсенале, где расположены основной проект и национальные павильоны, и почувствовала себя на стройке Вавилонской башни.

У нового сезона Венецианской биеннале много вводных данных, влияющих на восприятие проекта. Во-первых, очень громкие военные действия, осмыслить которые у всех нас было достаточно времени, во-вторых, первый в истории биеннале куратор — Адриано Педроса — из Латинской Америки (он уроженец Рио-де-Жанейро и сейчас креативный директор Музея искусства Сан-Паулу), в-третьих, количество художников — более трехсот, большинства из которых уже нет в живых, в-четвертых, заявленная тема — Foreigners Everywhere — вроде бы обещала острый разговор, особенно если учесть, что у руля страны, принимающей биеннале, — ультраправое правительство, а город, периодами напоминающий Древний Вавилон, готовится ввести плату за въезд, проверять наличие которой будут прямо на улицах. В Венеции назревают большие протесты. Ждали их и на открытии биеннале — но уже по более серьезным поводам. Задолго до открытия в арт-сообществе появилась петиция с требованием «отстранить от участия» павильон Израиля. В итоге художница Рут Патир вместе с кураторами приняла решение не открывать уже смонтированную выставку до тех пор, пока не будет прекращен огонь и освобождены заложники. Это сильное высказывание, возможно, один из самых емких политических жестов биеннале. Тем не менее ожидаемая манифестация у павильона Израиля все же состоялась — несколько сотен пропалестинских активистов закидали листовками No death in Venice павильоны Израиля и США. Но как кажется сегодня, исключением Израиля из биеннале не остановить смерть ни в Венеции, ни где бы то ни было. Бойкот, отмена по национальному признаку — это создание очередной границы — вместо солидарности в борьбе и создания многоголосия ради действительного воплощения лозунга с листовки.

Адриано Педроса

Манифест у павильона Израиля

​​Нельзя сказать, что удачной попыткой создания пространства многоголосия стал и основной проект. Он разделен на две условные части, историческую и современную, а его название отсылает к одноименной работе Клэр Фонтен, под именем которой скрывается творческий дуэт итальянки Фульвии Карнавале и британца Джеймса Торнхилла, — неоновым вариациям того самого Foreigners Everywhere c переводом на языки тех стран, откуда происходят художники проекта. Символическим продолжением можно считать видео марокканки Бушры Халили — мигранты рисуют на картах маршруты своих скитаний. Весь основной проект именно об этом — о постоянном перемещении, о поиске нового дома, о странствии и инаковости.

Бушра Халили

Клэр Фонтен

Но удивительным образом получается, что выставка, предлагающая нам признать всех вокруг и самих себя иностранцами, странниками, теряется в собственных маршрутах на пути к этому выводу. Вероятно, все дело в неподъемности для формата биеннале тем, призванных стать частью целого, но претендующих на большее, в сложности самого маршрута. В нем и деколониальные высказывания (инсталляция Пабло Делано, музей истории Пуэрто-Рико как американской колонии; чего только стоит светлокожая барби-пуэрториканка), и маргиналии — арт-брют, аутсайдеры искусства (с этим много и успешно работала кураторка прошлой биеннале Чечилия Алемани, и есть ощущение, что ее кураторский дух все еще здесь витает), и демонстрация модернистских достижений глобального Юга — безусловно, результат большой исследовательской работы Адриано Педроса, интереснейшее и малознакомое для европейского зрителя искусство, но очевидно требующее выстраивания нюансированного контекста, а не подачи впроброс. Главный проект распадается как Вавилонская башня от смешения языков, а заплатки в виде довольно консервативных экспозиционных решений — показывать текстиль рядом с текстилем, видео рядом с видео — или делать прямолинейные сопоставления лишь усугубляют ситуацию. Консервативны и медиа, представленные в основной экспозиции; очень много фигуративной живописи. Из более интригующего, но тоже ожидаемого в данном контексте — работы с текстилем.

Пабло Делано

Габриэль Голиаф

Мексиканская художница Тереза Марголис показывает свою версию Туринской плащаницы с отпечатком тела погибшего мигранта. Сшитые живущей в Саудовской Аравии художницей палестинского происхождения Даной Авартани поврежденные и разорванные шелка — символ разрушений в арабских странах. Это единственная работа, где упоминается бомбежка Газы, один из кусочков современности, названный по имени. В этом смысле важным для кураторского метода произведением становится видеоинсталляция южноафриканской художницы Габриэли Голиаф — записи интервью людей, переживших насилие — «патриархальное, расовое, колониальное». Художница не дает к ним доступа, вместо этого мы слышим паузы в рассказе, откашливания, мычания и так далее. Современность слишком травматична, чтобы говорить о ней.

Тереза Марголис

Дана Авартани

Национальные павильоны в этом сезоне смогут дополнить основное высказывание лишь пунктирно. Но есть исключения, которые добиваются этого либо своей кристаллизованной формой и поэтичностью, либо возвышением над национальными. Рискну выбрать три наиболее запоминающихся проекта. В австрийском павильоне эмигрантка из Советского Союза Анна Ермолаева (уехала в 1989 году в статусе диссидентки) осмысляет свой опыт миграции и «ставит» «Лебединое озеро» с украинской хореографом и балериной Оксаной Сергеевой — знаковое произведение для тех, кто помнит развал СССР, и один из самых известных балетов как эвфемизм политического кризиса в стране.

Анна Ермолаева

Анна Ермолаева

В павильоне Египта — звездный художник Ваэль Шавки, участник «Документы», «Манифесты» и прочих привилегированных смотров, — тоже рассказывает о кризисе на родине, но с помощью другого сценического жанра — музыкальной драмы. Шавки сам написал и поставил спектакль — со своими фирменными куклами и масками как частью сценографии — о египетской националистической революции 1882 года, которая привела к оккупации Египта Британией.

Ваэль Шавки

Главный же единогласно признанный хит среди национальных павильонов — немецкий. Проект «Пороги» — это наиболее устрашающее высказывание о современности, которая застыла на порогах как прошлого, так и будущего. Кураторка, один из директоров Кунстхалле в Баден-Бадене Чагла Илк — уроженка Турции; она рассматривает павильон Германии как площадку для высказываний, максимально удаленных от национальных принадлежностей. Еще одно новшество — выход за порог традиционных границ Джардини. В этом году часть проекта немецкого павильона расположена на острове Чертоза, несколько лет назад отданном под большой, но почти всегда безлюдный парк. 

Чагла Илк

Переходы через дверные проемы, границы, пороги, прошлое и будущее воплощены Чаглой Илк в сложно связанных между собой работах немецкого театрального режиссера Эрсана Монтага (перформанс словно из потустороннего мира; история его деда, мигранта из Анатолии, который в Германии устроился на асбестовый завод и погиб от вызванных работой заболеваний) и израильской художницы Яэль Бартаны (мистический сайнсфикшн о скитаниях в космосе в поисках новых планет, горизонтов, территорий; видеорассказ о возможном будущем без гравитации и принадлежности Земле или любой территории). Заключительным аккордом в прямом смысле становятся работы на Чертозе — звуковые инсталляции, которые превращают путешествие по острову в опыт миграции за пределы среднестатистического опыта общения с Венецией. Кажется, это единственный способ для художественного сообщества почувствовать себя странником на этой биеннале.