Четыре «Человека из Подольска»
Критик и художница Ольга Тараканова рассказывает для The Blueprint о фильме Семена Серзина «Человек из Подольска» и трех одноименных тетральных постановках. А заодно объясняет, почему эта злободневная пьеса вместе с тем и устаревшая.
В 2017 году Театр.doc первым поставил пьесу писателя и поэта Дмитрия Данилова — смешную, раздражающую и достаточно неприятную — о полицейском насилии и жесткости. При этом перед нами не противостояние добра и зла, а скорее взаимопроникновение обыденности и абсурда. В 2018 году пьеса получает «Золотую маску», а затем ее подхватывает несколько десятков театров по всей стране: в Норильске, Хабаровске, Омске и других городах. В Москве в 2018-м «Человека из Подольска» показывает «Практика», двумя годами спустя — «Около». Этим летом на «Кинотавре» представили и фильм с Вадиком Королевым из OQJAV в главной роли — снятый театральным режиссером Семеном Серзиным, причем снятый при поддержке государственного Фонда кино. Кажется, что к 2020 году это если не самая популярная пьеса российских театров, то по крайней мере самая популярная из современных. Специально для The Blueprint Ольга Тараканова вспомнила все постановки «Человека из Подольска», которые ей довелось увидеть, и надеется, что скоро этот выдающийся текст потеряет актуальность.
#1
Театр.doc
спектакль Михаила Угарова и Игоря Стама, 2017
Николая Фролова из Подольска задерживают в Москве на Курском вокзале, не представляясь, два полицейских. Они ведут его в отделение, чтобы выяснить личность. А в итоге держат до следующего утра. Логично, что первая постановка дебютной пьесы писателя и поэта Дмитрия Данилова (а также автора романа «Горизонтальное положение» про мужчину, который все время лежит) выходит именно в оппозиционном Театре.doc. Режиссирует Михаил Угаров — спектакль становится его последним перед внезапной смертью. Вместе с ним работает Игорь Стам — актер, пришедший в «Док» еще в 2005-м, к 2017-му уже звезда.
Спектакль подкупает и удивляет. Вместо привычных «доковских» приемов — серьезной интонации, опоры на документы и читки вербатимов на стульях — полностью вымышленная и насквозь театральная история. Впрочем, оттого еще более нахрапистая и резкая, чем обычно. Среди действующих лиц: Человек из Подольска, двое сотрудников полиции, одна сотрудница полиции и Человек из Мытищ — его задержали чуть раньше, чем подольского. Сотрудники и сотрудница действуют странно: задают вопросы о населении города, видах из окон электрички, о группе, в которой играет главный герой, а также разучивают песни — для развития мозга. Когда Николай Фролов просит прекратить эти абсурдные процедуры, полицейские будто вспоминают о своей репутации и грозятся избить задержанного монтировкой или подбросить наркотиков.
Поставленная в «Доке» пьеса кажется изобретательным и пронзительным высказыванием о насилии вокруг нас, даже несмотря на явный крен в краеведчески-романтическую сторону ближе к финалу. Однако объяснить, как именно устроен этот текст, проще будет в описании другой постановки.
#2
Театр «Практика»
спектакль Марины Брусникиной с «Мастерской Брусникина», 2018
Этот спектакль называется «Человек из Подольска Сережа очень тупой». По сути, это два спектакля в одном: зритель сперва смотрит «Человека из Подольска», а потом — в другом зале спектакль по второй пьесе Дмитрия Данилова, «Сережа очень тупой». Либо наоборот: сначала «Сережу», потом «Человека».
В «Сереже» двое курьеров приезжают в квартиру к программисту и его жене, предварительно предупредив: «Будем у вас в течение часа». И действительно остаются на час, задавая примерно такие же вопросы о быте, формальностях и мелочах, как полицейские в «Человеке». К сегодняшнему дню у Данилова шесть пьес, все они поставлены, в том числе и в театрах-тяжеловесах вроде «Современника» или «Мастерской Петра Фоменко». И все его пьесы устроены одинаково: из одного простого допущения (в каждом тексте, конечно, разного) разворачиваются нарочито нелепые ситуации. С каждой репликой пьесы мир, который рождается от этого допущения, становится все подробнее и насыщеннее.
Обычно принцип развертывания мира из одного допущения применяется не в бытовых или экзистенциально-бытовых комедиях, которые пишет Данилов, а в утопиях или, что вероятнее, — в антиутопиях. Детали, рождаемые этими допущениями, помогают читателю или обществу как таковому наметить горизонты желаемого или предвидеть риски.
Но «Человек из Подольска» — обманка.
«...мне совершенно не интересно было обличать нравы нашей полиции <...> мне кажется, здесь через грубое психологическое насилие человеку что-то объясняют, подталкивают к тому, чтобы он немножко разул глаза и стал более наблюдательным, больше ценил то, что вокруг него. Оно, с одной стороны, действительно серое и одинаковое, с другой стороны, в этом сером и одинаковом тоже можно что-то увидеть», — рассказывает сам драматург. Призыв «разглядеть Амстердам в Подольске», которым заканчивается пьеса, на первый взгляд кажется симпатичным: внимание к местному, близкому, тем, кто рядом, — это важный политический навык, которому стоит учиться. Только пьеса не объясняет, зачем это нужно делать. А взамен предлагает только версию ответа «потому что приличным интеллигентным людям так положено». А методы манипулятивного обучения показывает действительно обаятельными.
#3
Театр «Около»
спектакль Максима Громова, 2020
В традиционно меланхолично-эзотеричном театре «Около» Юрия Погребничко «Человек из Подольска» дополнен несколькими цитатами из буддийских мастеров и ностальгическими песнями под гитару. За счет этого актеры оказываются на приличной дистанции от персонажей. Кажется, что создателям спектакля нет дела ни до Подольска, ни до Амстердама, да и зрителям нечего обо всем этом серьезно думать. Нужно просто быть.
Такой отрыв от реальности и вместе с тем фиксация на ее отдельных деталях особенно ярко высвечивают внутренние противоречия текста. В театральной индустрии принято относиться к текстам Данилова как к «хорошо сделанным» и мастерским — востребованным в репертуарах и у зрителей. Их весело играть и весело смотреть, они стремительные и изобретательные. Но уже со второго спектакля по одной и той же пьесе начинаешь замечать, что средства, которыми драматург пользуется вроде бы для дружеского сближения со зрителем, задевают и отталкивают.
Пять минут шуток про «госпожу старшего лейтенанта Марину, можно просто госпожу Марину» — серьезно? Единственный женский персонаж пьесы — сексуальный и кукольный, что в 2020 году кажется совершенно нелепым. «Давай, Сережа, поменьше комментариев. Нам тут Василий Уткин не нужен», — реплика, с которой полицейский обращается к Человеку из Мытищ, но точно не к тебе. «Необычные движения и произнесение трудных звукосочетаний способствуют образованию новых нейронных связей. Тебе мозг надо развивать! Мыслительные способности! Гибкость ума!» — спасибо, что не книжек побольше читать советуете и отказаться от гаджетов!
Повсеместный успех «Человека» иллюстрирует проблему отсутствия доступных и увлекательных текстов в российском театре. Драматургическими премиями, как правило, награждают скорее сложноустроенные и странные тексты, сосредоточенные на своем собственном устройстве больше, чем на сюжете. «Не хватает театра, адресованного всем, кто подписан на Netflix», — лучше всего проблему сформулировали кураторы проекта «Дисциплина — фабрика нарративного театра», публичная часть которого на днях стартует в Новосибирске и онлайн.
#4
Фильм Семена Серзина, 2020
«Русский народный триллер» — так режиссер обозначил жанр спектакля в ярославском Волковском театре, из которого на самом деле вырос фильм. В сценарий фильма Серзин вмонтировал несколько линий, отсутствующих в пьесе, но страшно органичных ей: во-первых, эпизоды застолий из квартиры с «бабушкиным ремонтом», стилизованные под кассетные записи. Во-вторых, группы людей с киргизскими, узбекскими и таджикскими чертами, в светоотражающих оранжевых жилетах (в фильме они должны создавать образ «дворников-мигрантов»). Бонусом — в самом начале, до задержания — Человека из Подольска пытается обокрасть черноволосая женщина в длинной юбке и с большим количеством блестящих украшений — очевидно, «цыганка».
Самое время вернуться к призыву Данилова «немножко разуть глаза и стать более наблюдательным, больше ценить то, что вокруг». Потому что важно не только знать, когда село Подол получило статус города (такой вопрос в начале задают полицейские). Важно не только любить свой Подольск вместо Амстердама. Все это здорово и нужно, но из пьесы и всех постановок совершенно опущен ответ на вопрос — зачем. Так, может, затем, чтобы перестать видеть вокруг мерзкую и душную Россию, в которой во всем виноваты полицейские, советское прошлое и еще «мигранты» с «цыганами». Затем, чтобы начать реально разговаривать друг с другом. Конечно, «Человек из Подольска» не дает даже намека, как все это сделать.
Но в фильме Серзина есть еще один вставной эпизод — возможно, самый сильный. Ближе к финалу главный герой срывает с себя всю одежду и избивает полицейских, а потом поджигает отделение. Спустя три минуты оказывается, что это фантазия, он все так же сидит на стуле, кивает и подписывает протокол о задержании с домашним заданием погулять по Подольску, — но вот эта ярость видится единственной возможной для него реакцией на насилие или унижения.
Человек из Подольска — интеллигентный редактор скучной газеты «Голос ЮАО», надменный любитель нойза и индастриала Николай Фролов, может, и не способен начать кричать о том, что ему что-то не нравится, — но я способна. И вы, может быть, тоже. Поэтому ужасно хотелось бы оставить такие тексты, как «Человек из Подольска», где-нибудь в 2010-х годах — можно как страшный сон, можно с благодарностью. И действительно забрать из них принцип внимательности к местному многообразию — не потому, что быть внимательным — правильно, а потому, что вокруг так много живых людей с разным опытом, и каждого стоит услышать. И научиться выговариваться и выражать злость, не иронизируя над теми, кто послабее, а предлагая новых героев и новую солидарность.
«Человек из Подольска» стал популярен еще и потому, что атмосферу насилия, в том числе и государственного, хотелось не просто отрефлексировать, но и высмеять. Допускаю, что особенно приятно делать это было в гостеатрах, в городе Великие Луки (пьесу и вовсе поставили при поддержке «Единой России»). Но вполне вероятно, что перед нами также и сгусток злости в адрес всех нас — интеллигентных, скучных и бессильных. То есть легко (а может быть, даже и нелегко и требует смелости) поставить «Человека из Подольска» и сказать: «Мы тоже устали от Путина у власти» или «Спектакль — наша поддержка фигурантам "московского дела"». Это, конечно, необходимое проявление солидарности, но едва ли достаточное.
