История одного видео – «Экран » Эдера Сантоса

2

ФОТО:
GETTY IMAGES, АРХИВ ПРЕСС-СЛУЖБЫ

В Доме культуры «ГЭС-2» продолжается выставка «Videobrasil. Перевод не требуется. Сорок лет видео-арта и перформанса», сделанная в коллаборации с латиноамериканским фестивалем Videobrasil, — на то, чтобы проследить пути Глобального Юга в видео-арте с 1980-х до наших дней, остался ровно месяц. Рассказываем о центральном экспонате — многоканальной видеоинсталляции бразильского художника Эдера Сантоса «Экран²», созданной специально для проекта в Москве.

Оттепель

Впервые фестиваль видео-арта Videobrasil прошел в Сан-Паулу в 1983 году. Более подходящего времени было не найти — Бразилия стояла на пороге перемен. После переворота 1964-го власть в стране двадцать лет удерживали военные. Однако к 1974 году давление со стороны США вкупе с внутренним недовольством подвигло президента (и генерала) Эрнеста Гейзеля начать процесс либерализации режима — оппозиция появилась в конгрессе. Следующий президент, Жуан Фигейреду, заменил двухпартийную систему многопартийной и разрешил образование новых политических партий. После массовых акций в Бразилии вернули прямые президентские выборы (ранее главу государства избирали высокопоставленные офицеры и утверждал конгресс), и в 1985-м к власти пришли демократы.

Pink Mao, 2020 / RDS - Do Sujeito_ Localização_Ruído, 2009

Группа Uakti

На волне оптимизма зарождается Videobrasil — проект фотографа, основателя Fotoptica (одной из первых бразильских компаний, продававших видеооборудование) Томаса Фаркаса и исследовательницы видео Соланжи Оливейры Фаркас. Страна открывалась миру — открылось миру и бразильское искусство; с самого начала Соланжи и Томас решили, что фестиваль не будет ограничиваться культурой их родной страны. Вместо этого Videobrasil позиционировался местом встречи художников Глобального Юга — из Африки, Восточной Европы, Латинской Америки, etc., etc. Тем не менее центральной темой фестиваля оставалась рефлексия обновленного государства — в 1987 году в номинации «Фотография и звук» выигрывает уроженец бразильского города Белу-Оризонти 27-летний медиахудожник Эдер Сантос. Его проект — это видеоклип для культовой бразильской группы Uakti, записавшей кавер на «Болеро» Мориса Равеля и прославившейся своим экспериментальным звучанием (самодельные инструменты играли вместе с традиционными, а записывался коллектив в числе прочего с Полом Саймоном). По словам куратора Дмитрия Белкина, клип Сантоса (представленный в экспозиции «ГЭС-2») «...совмещает активный монтаж, компьютерные визуальные эффекты, танец и музыку» — так новейшая форма искусства встретилась с академической музыкальной традицией, звучанием древней Бразилии и объединила их визуальным измерением.

К слову, в 1970-е в Бразилии было всего две видеокамеры. Одна — в Музее современного искусства Сан-Паулу, другая — в аналогичном музее в Рио. Чтобы снять, скажем, музыкальный клип, молодым художникам (в частности, Эдеру Сантосу) нужно было запросить официальное разрешение. То ли цензура ослабляла хватку в подобных учреждениях, то ли не воспринимала видео-арт всерьез, но это нередко удавалось, и в архив автоматически попадали как безобидные видео, так и серьезные пародии на гостелевидение (это во времена-то военной диктатуры!). Таким образом, новое искусство одновременно обретало социально-политическую окраску и музеефицировалось.

Iridium, 2006 / Moxhelis, 1993

Exile exotic, 2015 / La Contemplación, 2009

La vida en rojo, 2018

Перестройка

Как рассказывает Белкин, «Эдер Сантос родился в штате Минас-Жерайс — сложном и очень богатом регионе, крупнейшем месторождении железной руды в мире». Это наложило отпечаток на его работы: важнейшие темы для Сантоса — децентрализация, поиск национальной и региональной самоидентичности. В 1985-м он основал компанию Emvideo, производящую аудиовизуальный контент для кино и телевидения. А за год до этого, поучаствовав во втором фестивале Videobrasil, начал целенаправленно заниматься развитием видео-арта. Участник международных фестивалей (World Wide Video Festival в Амстердаме), чьи работы входят в коллекции американских (MoMA) и французских (Центр Жоржа Помпиду) коллекций, он выигрывал премии Videobrasil более десяти раз и способствовал превращению видео-арта в универсальный язык социальной и культурной дискуссии. Например, об эмоциях: одна из самых известных работ художника This Nervous Thing (1991) — «...это фильм-эссе, — поясняет куратор Андрей Василенко, — посвященный различным эмоциональным состояниям человека, приобретающим крайнюю выразительность на экране. Крупные планы — видеопортреты — сопровождаются двойной экспозицией с кадрами повседневной жизни или визуальными спецэффектами».

Samba #2, 2014 / 9493, 2011

Biographies of objects, 2018 / Parallel, 2017

Наследие же страны у Сантоса зачастую проходит через призму личного или культурного опыта: в инсталляции Call Waiting (2006) на 50 клеток проецируются изображения бразильских птиц, которых разводил его отец. «А один из последних масштабных проектов Сантоса Barravento Novo (2017), — добавляет Василенко, — это экранный роман, в котором переплетаются исторические и культурные образы бразильской истории. Инсталляция вдохновлена фильмом “Буря” (Barravento) (1962) Глаубера Роша. В завораживающем, медитативном перформансе актриса Камила Питанги рассказывает историю героев картины, насыщенную классовой борьбой и фирменным латиноамериканским мистицизмом».

Один из основных приемов Сантоса — множественные версии одного и того же образа в рамках одной работы; Соланжи Фаркас и куратор Алессандра Бергамаски утверждают, что «такой подход обогащает поэтику как в формальном, так и в концептуальном плане. То же относится и к архивным изображениям, которые Сантос реконтекстуализирует <...> так прошлое резонирует в настоящем». Попутно художник делает глобальные обобщения, как в инсталляции Cave Canem, где на здания в буржуазном районе Рио-де-Жанейро проецировались собаки, мечущиеся в замкнутом пространстве, — с одной стороны, метафора, по выражению Василенко, сведения животного к «бытовой вещи в жизни состоятельных господ», с другой — Бразилии, выгрызающей свободу у своего собственного прошлого.

Eletricidade, 1984

Aparição, 2023

Отражения

«Экран²» — рассуждение об иллюзорности архивных границ, о том, что прошлое может двоиться-троиться в глазах смотрящего, — подводит промежуточные итоги сорокалетней истории Videobrasil. «Несколько экранов, — рассказывают кураторы, — образуют подвешенный атриум, в котором фигуры и пейзажи перетекают друг в друга, будто воспоминания из живого архива». В компаньоны Эдер вновь призвал своего однофамильца, Паулу Сантоса, дипломированного историка, музыканта и бывшего участника той самой группы Uakti. «В инсталляции звук, — говорит Дмитрий Белкин, — наравне с монтажом играет ключевую роль». Перемонтированные записи перформансов, представленных в разные годы на Videobrasil (в том числе самого Сантоса), скрепляются музыкальной драматургией: «...она и интригует (что там дальше?), — продолжает Белкин, — и успокаивает (на пуфиках многие буквально “проваливаются в видео”), и тревожит (звук достаточно драматичный)». «Учитывая, что инсталляция включает в себя пятнадцать фильмов, — дополняет Василенко, — перечислить все неожиданные рифмы не представляется возможным. Однако есть ряд действительно пронзительных сопоставлений. Видео “Трансамазонка” (2013) художницы Лусьяны Магино, сидящей обнаженной посреди Трансамазонского шоссе, <...> оказывается в диалоге с работой Сантоса “Концерт для пирамиды, оркестра и жертвоприношения” (2001) — визуальной мистерии, в которой художник находит сходства древних ацтекских храмов с горами в его родном штате Минас-Жерайс».

Инсталляция «Экран²»

Работая с архивом, Сантос, как и прежде, переосмысляет его — и именно поэтому «Экран²» занимает центральное место на выставке в «ГЭС-2». «Вокруг — по стенам — линейная хронология, — объясняет Белкин. — В центре выставки — перемонтированная история, нелинейное время. Инсталляция оказывается как “расширенным документальным фильмом” (так сам Сантос называет свою работу), <...> так и операцией по препарированию истории». «Операция по препарированию» еще продолжается, но причин опасаться за пациента нет — перестройка личного и общественно-оттепельного, кажущаяся апроприацией истории, в действительности позволяет взглянуть на нее непредвзято; диктат нарратива уступает множественным отражениям, взгляду тысячи глаз, экрану в квадрате. От первых экспериментов с камерой на заре новой демократической Бразилии (Otávio Donasci, Videocriaturas, 1983) — через технологические революции 1990-х (Eder Santos, Poscatidevenum, 1994), прошедшие под гром коррупционного скандала и импичмента президенту Фернанду Афонсу Колор ди Мелу — к глобализации благодаря компьютерам и интернету (Dan Halter, Untitled (Zimbabwean Queen of Rave), 2005), достигшей апофеоза во время летних Олимпийских игр в Рио-де-Жанейро 2016 года, — видео-арт оказался главным летописцем страны, а Эдер Сантос в «Экране²» будто бы подвел черту под целой эпохой.