«Обязательно  
 картина называется   портрет»

ФОТО:
АРХИВ ПРЕСС-СЛУЖБЫ, 
ПАВЕЛ ГЕРАСИМЕНКО

В конце пресс-конференции ко Дню Эрмитажа, который отмечается в день Святой Екатерины 7 декабря и открывает праздничный цикл музейных событий, Михаил Пиотровский произнес: «Эрмитаж остается консервативным музеем», и выставка под названием «Искусство портрета. Личность и эпоха» стала, по мнению Павла Герасименко, лучшим подтверждением его тезиса. Но кое-что цепляющее глаз и будоражащее ум на экспозиции все-таки нашлось. 

Экспозиция выставки «Искусство портрета. Личность и эпоха»

Когда наведенная на любое произведение камера смартфона предлагает распознать лицо, становится ясно, — это точно выставка работ портретного жанра. В остальном создатели выставки и ее куратор, заведующая Отделом античного мира Анна Трофимова, понимают портрет в точности как на мемной картинке авторства карикатуриста Ричарда Джолли, изобразившего условно два музейных здания: горизонтально вытянутое с названием National Landscape Gallery и рядом — точно такое же, но вертикальное под вывеской National Portrait Gallery.

Экспозиция выставки «Искусство портрета. Личность и эпоха»

По правой стороне Николаевского зала демонстрируется условный Запад, по левой — Восток, не выдерживая строгого деления, где-то посередине зала они переплетаются на стендах, показывающих созданное в России искусство. Живописные, графические, скульптурные портреты теснятся строго внутри отведенных им разделов, которым даны казенные названия. В большом зале, заполненном одними портретами, — здесь больше 750 экспонатов и многие покинули запасники впервые за долгое время, — между ними совершенно не завязываются художественные диалоги, за которыми было бы интересно следить. Сборные выставки с максимально размытой и общей темой раньше именовались «братская могила», и это выражение художников советского времени хорошо подходит к эрмитажному «Искусству портрета», начинающемуся в аванзале с погребальных масок.

Портрет молодого человека Пьетро Перуджино
(Пьетро Вануччи)

Портрет Л. Н. Делекторской
Анри Матисс 

Маска
Конго, до 1915 года

Маска на голове женщины Таштыкская культура, Могильник Оглахты VI, III–IV вв

Блюдо с погрудным изображением рыцаря в шлеме
Испания, Талавера. Конец XVII в

Большинство произведений — это не совсем портреты, хотя узнаваемые человеческие лица есть везде: ритуальные маски древних племен или иллюстрированные классификации темпераментов эпохи барокко обладали функциями, сильно отличающимися от передачи внешности, не говоря уже об искусстве ХХ века и наших дней, когда знание о человеке перестало вмещаться в абрис лица. Здесь на помощь Эрмитажу пришли Фонд «V – A – C» и известные коллекционеры современного искусства — Денис Химиляйне, Сергей Лимонов, Антон Козлов.

Возможно, даже хорошо, что зритель по известной эрмитажной манере оставлен с искусством один на один: количество вопросов гораздо больше, чем ответов, поэтому пусть на них отвечают сами работы, с которыми любой пришедший может вступать в самостоятельные диалоги, внимательно смотря в глаза людей прошлого. Устроители выставки скупо делятся сведениями о художниках и совсем невнимательны к портретируемым, в чьих биографиях можно встретить множество любопытного. Попробуем исправить эту ситуацию — вот пять (или больше) совершенно разных портретов с выставки «Искусство портрета. Личность и эпоха», которые могут заинтересовать.

Портрет госпожи Трабюк
Винсент Ван Гог

Портрет Лютера
Лукас Кранах Старший

Экскурсоводы обычно говорят: «Перед вами образец римской портретной пластики», — и этим все сказано. Но небольшая прикладная вещь, сейчас лежащая в витрине без движения мертвым грузом, способна обратить на себя внимание гораздо сильнее мраморных бюстов императоров и нобилей у самого входа в зал, где Филипп Араб оказывается подобен охраннику. Работа, потребовавшая от неизвестного автора-ремесленника минимум художественного внимания, ведь для весов точность важнее, чем красота. К чему приравнять голову мальчика, сколько весит сплав свинца и бронзы? Он какой-то дальний родственник Гая Юлия Цезаря или даже Нерона, — на протяжении полутора веков династия Юлиев-Клавдиев дала шесть императоров. Интересно, смог ли в это время мальчик дожить до старости?

Безмен с подвесной гирей

в виде головы мальчика

из дома Юлиев-Клавдиев

Рим   |   1-ая пол. I в.

Netelo/Wikimedia Commons

«Портрет Козимо I 

де Медичи»

Анджело Бронзино   |   1537

Эта работа — одна из живописных «звезд» выставки, и радует глаз после прошедшей в 2020 году реставрации. Бронзино — придворный живописец семьи Медичи, помимо портретов герцога в разном возрасте он портретировал всю его семью. В 1537 году Козимо Медичи 17 лет, он принимает титул герцога Флорентийского после убийства своего отца Александра дальним родственником Лоренцино, и только начинает правление. Эрмитажный портрет до сих пор сохраняет загадочность: правой рукой юный герцог держит Фортуну на медали, левой указывает на заоконный пейзаж, где происходит для тех лет вполне привычное — зарево пожара на горизонте и фигурки бегущих людей. 1530-ые годы — время опасное и неприятное: после осады Флоренции пала республика и с ней многовековая флорентийская вольность, уже третий десяток лет продолжаются войны за Италию между испанцами и французами при активном участии императора Священной Римской империи и римских Пап, среди которых были представители рода Медичи. У юноши на портрете выразительная внешность, но удача, которую он крепко держит в руке, явно не помешает — Козимо Медичи предстоит долгая жизнь, и он пока не знает, что в истории будет именоваться «Козимо I».

«Автопортрет»

Джузеппе Мария Креспи
(Де Спаньоло)   |   около 1700

Проживший с конца XVII до середины XVIII века достаточно долгую жизнь художник представлен в Эрмитаже нескольким работами. Мастер болонской школы, от Александра Бенуа Креспи получил эпитет «причудливый», и «Автопортрет», на котором ему около 40 лет, действительно таков, — он выделяется рядом с другими четырьмя картинами на стенде, скучно названном «Портрет в искусстве стран Западной Европы Нового времени». Художник был модником и получил прозвище из-за любви к обтягивающей одежде на испанский манер, но автопортрет он писал не в парадном виде и, должно быть, сделал его ночью за один сеанс. Художественным ориентиром Де Спаньола выбирает Рембрандта, но по характеру и манере он гораздо эмоциональнее, по-итальянски порывистый художник.

«Портрет художника

Фрица Вернера»

Адольф Менцель   |   1859

Менцель — важный для Германии автор исторических картин и одновременно первый среди немцев сторонник новой живописной манеры, — портретирует своего младшего друга и коллегу, оставляет работу не дописанной, однако ставит подпись и год. Художник в расцвете сил, его модели в 1859 году немногим за тридцать, — Вернер недавно вернулся из Парижа, получив новые художественные знания, и вскорости отправится в Кенигсберг в качестве помощника Менцеля, который запечатлеет коронацию Вильгельма I в многофигурном полотне. Вернер — добротный мастер жанровой и исторической живописи, чей талант и масштаб ощутимо уступает Менцелю, способному в живописи на блистательное романтическое своеволие, в том числе и бросить картину на полпути, передав в живописи самое главное. «Портрет Фрица Вернера» вполне мог бы украсить выставку «Unfinished: Thoughts left visible» в Метрополитен музее в 2016 году, ставшую исследованием феномена незаконченных работ в мировом искусстве.

«Портрет Фатх-али-шаха»

Михр-Али   |   1809-1810

Вот что значит действительно «ростовой портрет» — на Востоке размер имеет значение, что удивительно сочетается с тщательностью живописной манеры, привычной для книжной миниатюры. Это «Каджарская живопись» — по названию династии, воцарившейся в Иране в конце XVIII века и правившей вплоть до 1925 года, — пример локального понимания приемов европейской живописи в искусстве страны, переживающей модернизацию, как происходило и в России веком раньше. Автор — один из самых знаменитых придворных живописцев, создавший много портретов шаха, почти не отличающихся друг от друга и мало отклоняющихся от избранного канона: на эрмитажном портрете шаху 35-40 лет. Был ли в действительности он так же строен и прекрасен, не узнать — шах умер в 1834 году, не дожив до распространения фотографии. Как пишут, любил парадность и торжественность, но от природы был изнеженным и очень слабого характера.

Галерея Vladey

Портреты русских писателей, впервые показанные на выставке Нестора Энгельке «Павильон для топорного чтения»» в галерее Ovcharenko в 2020 году, проделали долгий путь: сначала в «Гоголь-центр», а затем в собрания двух петербургских коллекционеров — Сергея Лимонова и Дениса Химиляйне, вскладчину купивших всю инсталляцию художника, и вот теперь оказались в Эрмитаже — всего на несколько месяцев, но что может быть почетнее для российского современного художника сорока двух лет. Энгельке — мастер «топорописи»: так он именует свою авторскую технику. Инструментом художнику вместо кистей или карандашей служит топор, которым вырубает изображение на деревянных щитах, вынашивая планы «отопорить» весь мир, то есть создать с помощью топора параллельную деревянную вселенную. Толстой и Достоевский — с тех самых портретов Репина и Крамского, как на зеленых школьных тетрадях по 2 копейки.   

«Толстой» 

и «Достоевский»

Нестор Энгельке   |   2020

Зеркало

Западная Европа   |   конец XVII века

Восьмиугольное зеркало в черной резной раме завершает выставку, но могло бы открывать ее и даже послужить заменой многим экспонатам, чего не случилось. Может быть, потому, что отражение уже не интригует так, как это было в XVII веке, которым предположительно датируется вещь. Зеркало — больше, чем элемент интерьера, это излюбленный художественный атрибут и символ, вызов и задача для любого мастера от Яна Ван Эйка до Морица Эшера.

Возможно, мы присутствуем при зарождении очередной выставочной моды, которая придет в российские музеи и галереи, и вслед за сказками и фотографиями везде будут выставлены портреты. Только в Петербурге в начале декабря открылось, помимо эрмитажной, еще две выставки в диапазоне от Русского музея — «В зеркале судьбы. Русский исторический портрет» в Михайловском замке, до пространства «Севкабель» — «Автопортреты» в связанной с уличным искусством галерее «10.203», и выставка в Эрмитаже — тоже зеркало, всего лишь отражающее происходящее.