Истина

во сне

На «Архстоянии» в 2022 работал «Санаторий сна» художника Романа Сакина. Гости фестиваля, темой которого в том году стало просто «счастье», могли хорошенько выспаться под лекции про технологию бурения, Пруста и «Исповедь» Блаженного Августина, а также под новости по телевизору (под нынешние, впрочем, едва ли удастся заснуть) и музыкальную композицию с говорящим названием Somnum sonos. The Blueprint решил вспомнить, как с темой сна на протяжении столетий работали художники и кому из них удалось хорошенько выспаться.

«Хотелось сделать целительный проект, который поможет людям хорошо и правильно спать и при этом останется произведением искусства, — говорил недавно Роман Сакин The Blueprint. — А когда мы приступили к его воплощению, случилось 24 февраля, здоровый сон стал дефицитом и, к моему удивлению, территорией свободы. Во сне люди видели невероятные сюжеты, которые невозможно цензурировать».

Сандро Боттичелли. «Венера и Марс», 1483

Надо сказать, что Сакин в своем интересе, мягко говоря, не одинок: тайны сна в свое время изучали Сандро Боттичелли, Анри Руссо, Винсент Ван Гог, Франсиско Гойя, Сальвадор Дали и еще несколько десятков важнейших художников. Почему мы видим сны, зачем человеку необходимо спать, что видят во сне младенцы (или электроовцы) — на все эти вопросы даже у современной науки нет точных ответов, и существующие теории насчет этого разнятся. Искусство же пытается ответить на них по-своему. В разное время сон становился частью сказок и религиозных доктрин, а еще с его помощью осмысляли смерть, эрос и политику.

Винсент Ван Гог. «Полдень: отдых от работы (по Милле)», 1890

Анри Руссо. «Спящая цыганка», 1897

В эпоху Возрождения, когда художники и гуманисты обратились к текстам и искусству древности, они обнаружили, что древнегреческие философы, такие как Гиппократ и Аристотель, были увлечены феноменом сна. А флорентийский философ XV века Марсилио Фичино пошел дальше и вовсе взялся за «расшифровку» снов. Согласно его концепции vacatio animae, душа во время сна освобождается от оков тела и достигает просветленного состояния.

В искусстве это состояние часто изображалось в образе дремлющей души, застигнутой за религиозно-нравственной дилеммой. В то же время тема позволяла художникам безбоязненно ходить на территорию эротики: как, например, на картине Лоренцо Лотто «Спящий Аполлон и знаменитые музы», где голые девы танцуют вокруг спящего и тоже обнаженного бога. Или экстатическая Святая Тереза у Бернини. Но чаще всего художников интересовал библейский сон — послание от Бога. Популярными сюжетами были ветхозаветные истории о лестнице Иакова и толкование Иосифом сна фараона. В обоих нарративах их сны становятся провозвестниками перемен.

Никола Дипр. «Сон Иакова», 1500

Жорж де Латур. «Сон Святого Иосифа», 1628

Благостные французы и итальянцы до поры до времени кошмарами интересовались мало — а потом их неоплатонические идеалы встретились с суровой северной школой в лице Иеронима Босха. «Видение Тундала», приписываемое ученикам Босха, — классический пример того, как менялось отношение к тихому часу. Кошмар, который посещает главного героя картины, заблудшего рыцаря, — это напоминание о необходимости покаяния. Стоит ли говорить, что разум во время сна тоже спал.

Гюстав Курбе. «Спящие», 1866

Школа Иеронима Босха. «Видение Тундала», 1520

Доменико Фетти. «Сон Иакова», 1619

Художники эпохи Просвещения использовали сон для разговора о политике, которая, конечно, и тогда была кошмаром. «Сон разума порождает чудовищ» и в общем серия «Капричос» Гойи, например, — это критика современного художнику испанского общества, в котором торжествуют суеверия. Мирный сон населяется монстрами, без разума зло побеждает — предупреждает Гойя. Знаменитый «Кошмар» Генри Фюсли примерно того же времени, казалось бы, предполагал аналогичную трактовку, но нет — ни библейского, ни литературного компонента там не было. Только романтический. Женщину в белом с инкубом, сидящим у нее на груди, и выглядывающей из-за занавески лошадью, впрочем, многие потом называли предвестницей психоаналитических теорий Зигмунда Фрейда. Говорили, что в венской квартире Фрейда висела его репродукция.

Генри Фюсли. «Ночной кошмар», 1781

Василий Перов. «Спящие дети», 1870

Джон Уильям Уотерхаус. «Сон и его сводный брат Смерть», 1874

Жан Леконт Дю Нуи. «Сон евнуха», 1874

После Фрейда сны забрали себе сюрреалисты. Бессознательное стало окном в тайну человека. Эталонный заход в тему (по крайней мере в живописи — в кино все лавры достались Луису Бунюэлю с «Андалузским псом», но об этом в другой раз) принадлежит, разумеется, Сальвадору Дали. «Сон, вызванный полетом пчелы вокруг граната, за секунду до пробуждения» 1944 года — это и сам сон (и страшная реальность войны вокруг него), и его причина, и его последствия.

Франсиско Гойя. «Сон разума рождает чудовищ», 1799

Сальвадор Дали. «Сон, вызванный полетом пчелы вокруг граната, за секунду до пробуждения», 1944

По мере того как искусство сдавалось на милость концептуализму, сон как чистый процесс стал уходить из сферы интересов художников. Прощальной гастролью можно считать пятичасовой фильм Энди Уорхола с говорящим названием «Спи». У крестного отца поп-арта спал американский поэт и его в то время партнер Джон Джорно. Уорхола, впрочем, сон как таковой интересовал мало — он в первую очередь испытывал на прочность терпение зрителей.

Концептуализм ставил во главу угла не исключительный, а коллективный опыт — так банальная спальня оказалась художникам интереснее ее хозяина. Обычная кровать, например, становилась символом эпидемии ВИЧ в США — у Феликса Гонсалеса Торреса, который разместил по всему Нью-Йорку билборды с фотографией смятой постели. И она же была портретом художника в юности — как у одного из пионеров модульного искусства и комбинированной живописи Роберта Раушенберга в картине «Кровать». За феминистскую повестку отвечала инсталляция Трейси Эмин «Моя кровать» 1999 года — вокруг разобранной постели валялись атрибуты современной женщины, замученной борьбой с собой и обществом, — пустые бутылки, трусы с пятнами менструальной крови и коробки от противозачаточных.

Энди Уорхол. «Спи», 1963

Феликс Гонсалес Торрес. «Без названия», 1991

Трэйси Эмин. «Моя кровать», 1999

В XXI веке художники от изображения сна перешли к действию — причем с участием публики. Зрителям предлагалось — буквально — поспать во имя искусства, и чаще всего (тоже примета времени) сделать это в поддержку борьбы против капитализма, цифровизации общества и в общем бешеного ритма жизни. В 2005 году Илья Кабаков превратил Serpentine Galleries в сказочный лабиринт из спален, напоминавших то гробницы, то больничные палаты — критики поминали «Солярис» Тарковского и храм Василия Блаженного в Москве. В 2014 году на Art Basel в Майами Марина Абрамович отнимала у посетителей телефоны и укладывала спать. Карстен Хёллер устанавливал кровати в музее Гуггенхайма в Нью-Йорке, берлинских вокзалах и лондонской галерее Hayward. В ней кровать была на колесах и можно было забронировать ее на ночь. Но победила всех, конечно, Тильда Суинтон, которая в 2013 году вернула искусству полуденного отдыха былое величие, размах и стиль: одна из лучших актрис современности спала в стеклянном саркофаге от открытия до закрытия MoMA. Продолжалось безобразие месяц, а в каком зале будет ее кровать на следующий день, никто не знал. В интервью Esquire Суинтон сказала: «Хочу умереть во сне — когда совсем состарюсь».

Роберт Раушенберг. «Кровать», 1955