Антитуристические учения

ФОТО:
АРХИВ ПРЕСС-СЛУЖБЫ

В сентябре, пока модные журналисты кочуют по неделям моды, их коллеги из отделов культуры смотрят, четный ли в календаре год, и если да — отправляются на кочующую выставку современного искусства «Манифеста». В этом году биеннале проходит в окрестностях Барселоны, и это отличная возможность взглянуть на туристический центр Испании совершенно другими глазами. Как предполагается настроить эту оптику, рассказывает арт-критик и главный редактор «Диалога искусств» Александра Рудык.

Биеннале современного искусства «Манифеста» на сто лет моложе биеннале в Венеции и на сорок — кассельской «Документы». Тем не менее именно эти три события в календарях профессионалов от искусства, а также им сочувствующих помечены как особо и одинаково важные. «Манифеста» впервые прошла в 1996 году в Роттердаме. Ее особенности — номадизм (каждые два года биеннале проходит в новом месте) и социально-критический взгляд на мир (или, по крайней мере, попытка посмотреть с этой стороны). Прошлый выпуск биеннале проходил в косовской Приштине, а следующий — 2026 год — примет промышленная Рурская область в Германии. К слову, хотя заявленным местом проведения выставок этого года была Барселона, на деле можно было бы писать — Каталония. Кураторская группа Manifesta 15 во главе с португалкой Филипой Оливейрой задействовала сразу 12 городов периферии. Эта децентрализованная биеннале, как выразилась директор «Манифесты» Хедвиг Фейен, должна стать «инкубатором культурных изменений». Разбираемся, что из этого вышло.

Asad Raza, Prehension, 2024

Структура:

В полном соответствии с негласным чек-листом современных масштабных выставок проекты 92 участников Manifesta 15 охватывают вопросы гендера, постколониализма, инклюзии, а также изменения климата. Они неравномерно распределены по трем кластерам, собранным по тематическому и географическому признаку: «Уравновешивая конфликты» помещен в дельту реки Льобрегат и посвящен по большей части борьбе промышленного развития с городским. «Исцеление и забота» распространился на горный хребет Кольсерола и район Вальес и собрал разные практики внимания к человеку и природе от умных роботов до волшебных минералов. «Воображая будущее» расстелился на куске земли между рекой Бесос и северо-восточным побережьем Балеарского моря. Будущее, как водится, туманно, но и тут все решает экология.

Площадки и художники:

площадка: Архив

Editorial Gustavo Gili

Первая обязательная к посещению площадка, бывшая штаб-квартира издательства Густаво Гили. Впечатляющий образец каталонского рационализма, стоящий особняком от трех тематических кластеров.

Anaïs Florin, Recordaremos aquello que aprendisteis, 2024

Agnes Essonti, Chef Mbixi, 2016-2023

Выставка здесь опирается на архивы и рассказывает о демократическом развитии Барселоны: о ее культуре протестов и альтернативных педагогических проектах муниципальных школ в начале ХХ века. А еще об использовании капиталов, вывезенных из Америки колонизаторами, об участии региона в политике Франко и о жестоких испытаниях, выпавших на долю афрокаталонцев, столкнувшихся с ксенофобией и дискриминацией. Здесь стоит обратить внимание на мадридского художника Фернандо Санчеса Кастильо и его работу «“Иктинео” и другие политические деятели». Санчес, традиционно работающий с темами памяти и истории, в десятках акварельных рисунков реконструирует забытые или малозаметные извне политические сюжеты Каталонии. Это и инквизиция, архивы которой были уничтожены вместе с ее упразднением в 1820 году. И борьба луддитов XIX века с технологическим прогрессом. И история первой подводной лодки «Иктинео». И трамвайная забастовка 1951 года — весьма показательный сюжет. Формальным поводом стало резкое увеличение цен на трамвай, после чего жители Барселоны демонстративно стали ходить пешком. Это был первый случай массового сопротивления франкистскому режиму после гражданской войны. Трамвайная забастовка не только привела к возвращению прежних цен на проезд, но и убедила несогласных по всей Испании в силе солидарности, показала и возможность влиять на правительство, вскрывая слабые стороны авторитарного режима.

Claudia Pagès, Cisterns and Groups, 2024

The Ictíneo and other political figures, Fernando Sánchez Castillo, 2024

площадка: Уравновешивая конфликты

Casa Gomis

1. 

2. 

3. 

4. 

Модернистская частная вилла — центральный проект зоны Льобрегат. Построенное каталонским архитектором Антони Бонет-и-Кастельяной в 1960-е, здание ставит вопрос об «уравновешивании конфликтов» ребром и без участия художников. Участок, зажатый между аэропортом Эль-Прат (взлетная полоса буквально в 200 метрах) и морем, точнее, природным парком Дельта-дель-Льобрегат, позволяет максимально наглядно наблюдать конфликт между городской экспансией и необходимостью сохранения природы. В полностью сохранившуюся обветшалую обстановку дома и парка внедрены работы биеннале. Часть из них работает с самим зданием. Например, скульптуры собак Кьяры Камони, которые восседают на коврике в гостиной, охраняя дом, но вместе с ним разваливаются на части буквально на глазах. Другие работы задают неудобные вопросы о расизме и колониализме, как многократно повторенные политические лозунги вроде The colonial plan never died it just envolved, натыканные в кустах по всей территории виллы. Они написаны под диктовку гано-британского художника Лари Ачиампонга каталонцами, обладающими властью и влиянием. Третьи напоминают о проблемах Барселоны и подобных ей городов. Фотографии отдыхающих на испанских пляжах, которым мог бы позавидовать Мартин Парр, сделаны в 1970-е по заказу министерства туризма фотографом Карлосом Пересом Сикье. Заказчики сочли снимки чрезмерно провокационными, после чего они осели в ящике художника на целых двадцать лет. Правда, туризм, который они должны были воспевать, случился и без своевременной публикации: и вытесняемые отелями жители Барселоны покрывают городские стены лозунгами El vostre turisme, el nostre desnonament («Ваш туризм — наше выселение»), а постоянно расширяющийся аэропорт вот-вот сотрет Casa Gomis, шедевр модернизма, с лица земли.

1. Lin May Saeed, The Liberation of Animals from their Cages XI, 2012
2. Fina Miralles, Relationship of the body with natural elements. the body covered with straw, 1975
3. Annette Barcelo, It’s all about
the hairstyle, 2023
4. Ira Lupu, Russian Missile, 2022

1. Chiara Camoni, Dogs (Bruno and Tre), 2024
2. Larry Achiampong, Detention, 2016-2024
3. Carlos Pérez Siquier, The beach, 1972-1980

Can Trinxet

В этой же зоне Льобрегат одно из помещений бывшей текстильной фабрики итало-сенегальская художница Бинта Диав заполнила синтетическими косами, в которые вплетено море боли и бездна надежды. Сопроводительный текст рассказывает о работорговле, насильственном лишении дома, о том, как африканские женщины с берегов Атлантики прятали в волосах семена риса, чтобы привезти частицу дома «в новый свет». Молодые побеги риса прорастают между косами прямо на полу. Косы связаны в тугие решетки. Зрители пробираются между ними, то пригибаясь, то выпрямляясь во весь рост, — бьющая наотмашь символика. Работа выполнена совместно с местными африканскими диаспорами, для которых сессии плетения кос стали способом воспроизводства коллективной памяти или создания воображаемой карты прошлого, а также актом солидарности и сопротивления.

Binta Diaw, Dïà s p o r a, 2021 - 2024

площадка: Исцеление и забота

Монастырь Сан-Кугат-дель-Вальес

Mónica Rikić, Somoure, 2024

Путь в центр «заботы и исцеления» включает путешествие по железной дороге и займет примерно 45 минут от центра Барселоны. Его площадка — величественный бенедиктинский монастырь IX века Сан-Кугат. Исцеляться предлагают искусством, водой, сном, магией, а еще почему-то артистическим мемориалом уничтоженному художественному наследию Газы. Методы на любой вкус. Особенно захватывающим выглядит видеоработа португало-британской художницы Дианы Поликарпо Liquid Transfers (2022–2024). На трех экранах идет спекулятивный научно-фантастический фильм о спорынье, грибке-паразите, поражающем злаки, который при употреблении в пищу может вызвать галлюцинации и судороги. Из фильма мы узнаем, как в 1940-х ученый Альбер Хофман случайно синтезировал с его помощью ЛСД и проверил эффект на себе самом. О том, что в начале 1950-х этот грибок попал в хлеб, вызвав массовые приступы безумия у жителей французского города Пон-Сент-Эспри, и о том, что журналист-расследователь Х.П. Альбарелли предположил, что случайность не случайна, а все это происки американского правительства, экспериментирующего над сознанием противника. Грибок использовали в медицине для абортов и в ходе секретных военных исследований биологического оружия. Реконструируя эти события, фильм обнажает связи медицины и прорывных научных исследований с насилием и эксплуатацией природных ресурсов.

Diana Policarpo, Liquid Transfers, 2022-2024

площадка: Воображая будущее

M|A|C Prison

Korakrit Arunanondchai, Songs for dying, 2021 

Priyageetha Dia, Spectre System, 2024

Воображать будущее предлагается из тюрьмы Матаро, спроектированной в середине XIX века каталонским архитектором Элиасом Рожентом. Проект тюрьмы был вдохновлен паноптикумом и стал не только памятником неоклассической архитектуры, но и символом изменения подходов к социальной справедливости и пенитенциарной системе в Испании. В Матаро одной из первых на территории страны внедрялись более гуманные условия заключений. Тюрьма была закрыта во второй половине XX века и превращена два года назад в культурный центр M|A|C. От будущего здесь веет болезненностью и прошлым. Буквально все здание покрыто скульптурами-паразитами каталонской художницы Евы Фабрегас, которые, как гигантские нарывы с жидкостью, просачиваются из всех щелей здания. По мере приближения к скульптурам брезгливость лишь возрастает — сделанные из чего-то, напоминающего телесные колготки, образования вот-вот лопнут. Возможно, за этим и последует исцеление — хотелось бы перейти сразу в эту часть. Но она, как и предупреждали в заголовке, воображаемая.

Martha Atienza, It Starts with Me, 2022

Здесь же перуанская художница Мая Ватанабе показывает съемки массового захоронения, появившегося в ходе кровавой гражданской войны в Перу (1980–2000), судебно-медицинская экспертиза не закончена по сей день. Тут же «Столетие европейской архитектуры» — архитектурные планы европейских концентрационных резерваций, выполненные каталонским художником Домеником, от лагеря для интернированных времен Первой мировой войны в Великобритании до пристанища беженцев в селе Мория на Лесбосе. Здесь же и планы самой тюрьмы Матеро, которая, конечно, относительно гуманная, однако ее архитектура подчинена все той же логике, что и у остальных представленных здесь проектов.

Domènec, A Century of European Architecture, 2024

The Three Chimneys

Jeremy Deller, Speak to the earth and it will tell you, 2024

Julian Charrière, Controlled Burn, 2022

Самая большая площадка «Манифесты», бывшая электростанция «Три трубы». Вокруг станции несколько десятилетий кипели страсти: сохранение рабочих мест ставили в противовес невосполнимому ущербу окружающей среде. Именно экологии посвящено большинство работ этой площадки. Местные зовут ее «Саградой фамилией рабочих», закрытая и пустующая с 2011 года, она стала зоной отчуждения, попадающей в поле зрения лишь из окна электрички или машины с ближайшей автострады. «Манифеста» не только открыла здание для публики, но и сделала из него эмблему события. Образ двухсотметровых труб использован на всех билетах, рекламе и мерче выставки. «Три трубы» — мертвое бетонное здание на оживленной прибрежной линии, у которой в дни открытия проходила нарядная парусная регата. Случайный символизм как нельзя лучше подчеркнул проблемы города с сословностью, экологией и туризмом.

Ugo Schiavi, Autotrophic Spectra, 2022-2024

Dziga Vertov, The Eleventh Year, 1928

Впервые открытая для публики электростанция — идеальное выставочное пространство. Индустриальное здание с многометровыми залами, высоченными потолками, огромным окнами, с множественными лестничными пролетами, оно наполнено светом и тенями и легко принимает любое искусство. В итоге с подвального этажа произрастают деревья, сколоченные гвоздями и железными скобами: ангольский художник Куланджи Киа Хенда собрал обгоревшие ветки, оставшиеся от лесных пожаров в барселонской провинции Эль-Пон-де-Виломара-и-Рокафорт, и восстановил из них лес, подчеркнув способность природы регенерироваться. Вот бы и у самих людей так получалось. Человеческие недюжинные способности воплотил в своей работе коллектив «Клэр Фонтен». Гигантская неоновая надпись на последнем этаже здания гласит: «Когда женщины бастуют, мир останавливается». Она появилась как дань уважения каталонкам, бастовавшим против пепла, сыплющегося на их дома, грядки и головы прямо из труб электростанции, — именно после этого высота дымоходов была увеличена в несколько раз, до современной. Напротив, между пустыми оконными проемами, гуляет бодрый средиземноморский ветер, развевая огромные белые полотна, свисающие с потолка, — работа Асада Раза «Натяжение». Художник, как следует из этикетки, среди прочего отсылал к мусульманским саванам, но стоит ли углубляться в интерпретации. Незамутненному релизами сознанию посетителя танцующая ткань сулит умиротворяющее будущее, где нет мрака и войн, а есть лишь медитативное дуновение бриза.

Kiluanji Kia Henda, The Frankenstein Tree, 2024

Claire Fontaine, When women strike the world stops, 2020

Плюсы и минусы

Рабочая группа Manifesta 15, впервые покрыв искусством такое количество площадей, очевидно, хотела оттянуть туристические потоки от перегруженной Барселоны и вовлечь как можно больше местного населения. В долгосрочной перспективе все это должно помочь не только осмыслить индустриальное наследие региона, но и интегрировать локальные сообщества в мировые культурные процессы. Однако логистический коллапс, неравномерное распределение работ (иногда можно провести 40 минут пути, чтобы увидеть лишь одну разочаровывающую работу), отсутствие диалога между площадками превращают посещение биеннале в извращенную, хотя и невероятно захватывающую природно-архитектурную прогулку, не самую выразительную с точки зрения искусства, но меняющую в корне стереотипное представление о Каталонии как о крае Гауди и песчаных пляжей Коста-Бравы.

Долгосрочное влияние «Манифесты» можно будет оценить не раньше, чем через пару лет после ее закрытия, но напряженный конфликт между заявленными целями и конечным результатом нервно звенит прямо сейчас. Барселона развитой, большой город с многовековой историей и заметным местом на карте, она не нуждается в лишнем внимании, еще больших деньгах или новых культурных центрах. В этом смысле она напоминает Венецию, в которой давно все есть и которая без биеннале трещит по швам от туристического наплыва. Децентрализация могла бы помочь решить эту проблему, не факт, что именно искусство станет палочкой-выручалочкой. Любители искусства, спешащие прикоснуться к прекрасному, конечно, едут на периферию, но прилетают по-прежнему в аэропорт Эль-Прат или на вокзал Сантс, берут такси, автобусы или садятся в электричку в центре города, чтобы покинуть его всего на несколько часов. Tourist: you are the terrorist — гласит анонимная надпись на одном из домов готического квартала, Parla amb la terra i ella et respondrà («Поговорите с землей, и она ответит») — подсказывает Джими Деллер с тканевой растяжки на пустыре перед электростанцией.