Глобальное потепление
ФОТО:
АНАСТАСИЯ ЛАНДЕР, АРХИВЫ ПРЕСС-СЛУЖБ
Впервые в истории Венецианской биеннале искусства ее куратором стал латиноамериканец: Адриано Педроса, художественный директор Музея искусств Сан-Паулу. Тема Stranieri Ovunque — Foreigners Everywhere («Чужаки везде» или «Чужестранцы везде») призвана обратить внимание на вынужденных мигрантов, на квир-сообщество и на представителей коренных народов, которые вследствие колонизации оказались чужими в родном краю. Что вышло из попытки Педросы сместить колониалистский фокус старейшей мировой арт-выставки, разбирается Анастасия Ландер.
Парад биеннале
Сегодня в мире насчитывается более 200 биеннале, и количество их постоянно растет. Только мне известны минимум две новых, которые откроются на глобальном Юге с разницей в один день осенью текущего года и будут посвящены паблик-арту. Это очень много. Причина? Жажда причастности к миру искусства, к художникам, творческому процессу, закрытым предпоказам и, конечно, большим деньгам. Не секрет, что цены на художников, показавшихся на международной институциональной выставке, стабильно растут, а после участия в Венецианской биеннале, основанной в 1895 году, и вовсе улетают в небеса. Не секрет, что большая международная выставка, охватывающая весь город, — это весомый вклад в экономику, привлечение туристов, инвесторов и расширение сферы влияния на мировой сцене. И конечно же, не секрет, что желание тереться плечами с художниками и кураторами высокого полета подливает масла в огонь организации подобных проектов. Венецианский смотр, который в 2024 году прошел в 60-й раз, не переплюнуть никому по части значимости этой выставки для итальянской и мировой экономик, а также для арт-сектора.
Павильон Монголии
Как вообще устроена Венецианская биеннале искусства (есть еще кино, архитектура, танец, карнавал и прочая — все эти события сидят под зонтиком фонда La Biennale di Venezia)? Куратором задается тема, на которую он сам собирает групповую выставку — она показывается в пространствах в садах Джардини и соседнем комплексе складов и доков венецианского Арсенала. На заявленную тему также высказываются страны-участницы: чьи-то павильоны исторически находились в Джардини, кто-то, присоединившись к биеннале позже, арендует пространства в Арсенале либо по всей Венеции. Кроме того, биеннале окружена параллельной программой — это входящие в нее выставки, подгаданные под период смотра, и те, что не числятся в официальном каталоге, но проходят в Венеции с апреля по ноябрь биеннального года. Параллельная программа не должна вписываться в кураторскую концепцию, а вот происходящее в павильонах и залах основного проекта в идеале сложится в стройное звучание биеннальной темы и ее вариаций.
ПОСТАМЕНТ АУТСАЙДЕРАМ
Когда в июне 2023 года Адриано Педроса объявил тему на 2024 год — Stranieri Ovunque — Foreigners Everywhere (тема резонирует с одноименным проектом арт-группы Claire Fontaine, сделанном в 2006 году и отдающим дань анархистской туринской группировке Stranieri Ovunque), в постковидном мире уже стали частью мейнстрима движения #MeToo и #BlackLivesMatter, Америка переживала отмену закона «Роу против Уэйда», квир-сообщество все громче заявляло о своих правах, а набирающий обороты климатический кризис и СВО вынуждали огромные массы людей менять место обитания против их воли. Впереди было 7 октября, но и без этой черной даты на планете хватало причин подумать о том, как и почему в современном мире любой человек всегда для кого-то чужой. Урожденный бразилец, представитель как арт-среды глобального Юга, так и квир-сообщества, Педроса поставил перед собой задачу отдать венецианский постамент аутсайдерам: коренному населению колонизированных стран, квир-людям, мигрантам, тем, кто в прошлом ли, в настоящем ли времени оказался за рамками художественного, социального, политического мейнстрима. Поэтому, в частности, на кураторской выставке Педросы представлено более 330 художников, из которых едва ли не половина участвует в биеннале посмертно. По словам куратора, такое решение — это его способ отдать дань уважения тем авангардистам, которые не получили признания при жизни. В интервью artnet Педроса упомянул, что видит в своем назначении огромную ответственность: ведь он, латиноамериканец, первый куратор, живущий и работающий на глобальном Юге (первым куратором родом с глобального Юга был покойный и великий Окуи Энвезор, который курировал Венецианскую биеннале в 2015 году, и в то время он жил и работал в Мюнхене).
Однако размах у Педросы вышел на рубль, а удар, скорее, на копейку. Проект, призванный пошатнуть столпы колониализма, империализма и прочей цис-повестки, выглядит в итоге как Выставка достижений народного хозяйства на пике своего проявления. Я захожу в сады Джардини ровно в тот момент, когда у павильона США представители индейских племен начинают свой танец у выкрашенного в ярко-алый цвет здания. Этот перформанс, полагаю, призван символизировать свободу, гордость коренного населения, любовь к наследию и прочая. Но выглядит это как выступление ряженых какого-нибудь племени перед сытыми и в меру любопытными европейцами, приехавшими на сафари — есть такой недорогой аттракцион, знакомство с «их нравами», «о, эти милые и такие одомашненные дикари». Стремясь привлечь внимание к инаковости, объединить взаимной заботой и вниманием к ближнему разрозненный мир, Педроса в итоге собрал коллекцию максимально обособленных и сконцентрированных на своей личной проблематике историй, которые не сливаются в единое звучное высказывание.
Основной проект в части Nucleo Storico, обозревающей историю латиноамериканского модернизма, смотрится как провинциальный музей: ряды и ряды портретов, пейзажей, миниатюр малоизвестных художников, большинство из которых ныне почили в бозе. С одной стороны, хорошо, что они появились на столь значимой площадке. С другой, жаль, что так поздно — все-таки на биеннале хочется видеть нерв и тренд времени, а не только курированные запасники. То же и с компонентой Nucleo Contemporaneo, где, в частности, представлены художники коренных народов, часто самоучки: наивное искусство — это прекрасно, но виден перекос в сторону ремесел, которые не трансформируются в произведения искусства, как ни ставь их в Джардини или Арсенал; много откровенного китча, который не оправдать готовностью глобального Севера открыться теплу южных соседей. Критики в адрес Педросы звучит много, и лейтмотив ее такой: основной проект отличный, но место ему в музее или кунстхалле, никак не в Венеции, нет в нем существенной новизны и отражения духа времени.
Как метко сказала моя приятельница, куратор и арт-адвайзер Мария Насимова: «Если Педроса пытался сделать “Магов Земли”, то на это замахивались многие до него, и его попытка явно провалилась». Мария имела в виду великую выставку Mаgiciens de la Terre, собранную в 1989 году Жан-Юбером Мартеном, директором Центра Помпиду в Париже. В свое время «Маги» прогремели, потому что впервые показали искусство глобального Юга наравне с глобальным Севером, разрушили монополию западного искусства, дав громко прозвучать художникам, имена которых были доселе неизвестны на Западе. С тех пор прошло немало времени, глобальный Юг породил, в частности, биеннале исламского искусства в Джидде, биеннале в Шардже, арт-саммит в Дакке, за которыми, пожалуй, интереснее наблюдать, чем за Венецией. Тем более что ее формат давно критикуют — деление на павильоны как будто бы первого (Джардини) и второго (Арсенал) сорта, практика вручения наград, объемы финансирования, варьирующиеся от богатой к не столь состоятельной стране, от жирного спонсора к менее денежному меценату не дают разрушить гегемонию больших западных игроков. Стараясь уступить место под солнцем странам Латинской Америки, Африки, Азии, Ближнего Востока, Педроса невольно подчеркнул разрыв между ними и западным арт-миром.
МУЖСКОЕ - ЖЕНСКОЕ
Что же происходит в павильонах? Решая поставленную куратором задачу, страны-участницы начали с того, что собрали команды из выходцев с глобального Юга — или кого-то максимально к нему приближенного: именно в этой части света сейчас происходят самые интересные арт-события, именно арт-сообщество этих стран традиционно страдает от полноценного внимания мирового рынка.
Павильон Саудовской Аравии
Первые пять дней биеннале я работаю в «своем» саудовском павильоне в Арсенале — наше агентство курирует павильоны Финляндии, Австралии, а также проект Саудовской Аравии с художницей Маналь АльДоуайян. Работы АльДоуайян отличает глубокое погружение в архивы, изучение традиций и социального положения женщин, преломление результатов поиска через партиципаторные воркшопы и воплощение в виде больших инсталляций в региональных и международных музеях. Shifting Sands: A Battle Song, работа, сделанная для Венеции, — это несколько мягких скульптур, повторяющих форму кристалла desert rose, с нанесенными на гигантские лепестки первой скульптуры отрывками из статей в массмедиа. В них муссируется стереотипизированный образ саудовской женщины: покорной, безвольной, необразованной, всегда с покрытой головой. На других «розах» — рисунки, стихи, монологи, разрушающие стереотипы; их создали вместе с АльДоуайян женщины в ходе трех больших воркшопов. Они читали статьи, писали к ним комментарии, пели в унисон со звуками пустыни Руб-эль-Хали (это монотонное гудение сопровождает инсталляцию) — отвечали миру отказом на попытки подогнать их образ под удобные клише.
Работает с темой восприятия Востока Западом, а также с вопросами эмансипации и ливанская художница Мунира Аль Солх: ее инсталляция A Dance with her Myth, сочетающая живопись, рисунок, скульптуру, вышивку и видео, создает в павильоне образ древней Финикии. Работа основана на мифическом сказании о похищении царевны Европы на пляже города Тира богом Зевсом, который принял образ белого быка. Аль Солх идет по стопам Европы и предлагает новую трактовку мифа, конструирует женскую судьбу, освобожденную от влияния богов. К женщинам-мигранткам обращается и Азиза Кадыри в работе Don’t miss the cue для павильона Узбекистана: она исследует изменения в идентичности центральноазиатских женщин, переживающих миграцию. В ее театрализованной инсталляции, напоминающей кулисы провинциального дома культуры, сочетаются традиционные костюмы, превращенные в скульптуры, вышивка сузани, искусственный интеллект и коллективный опыт женщин. Результат — поэтичное и медитативное высказывание на тему важности сообщества, значимости воспоминаний и ценности традиционных практик в поддержании собственной идентичности. Выделяется в Арсенале также первый в истории страны павильон Бенина с выставкой Everything Precious Is Fragile. В нем куратор Азу Нванбогу борется с панафриканскими клише вроде масок геледе и рассказывает историю феминизма в стране, где народ йоруба почитает женский пантеон божеств.
СЕВЕР - ЮГ
Если Арсенал, гавань не так давно присоединившихся к биеннале стран, отличается сильными павильонными концепциями, которые действительно созвучны заданной Педросой теме, в садах Джардини дело обстоит не столь однозначно. Те западные страны, что смогли найти художника или кураторскую команду из глобального Юга, квир-сообщества или из числа коренных народов, чувствовали себя получше прочих. Уже упоминавшиеся индейцы у павильона США — часть проекта художника Джеффри Гибсона, который развел в помещении развеселый карнавал радужных бисерных объектов, которые при кажущемся оптимизме должны напоминать о том, как много в Штатах «иных», однако сильного высказывания павильон не делает, оставаясь, скорее, инстаграмоемким развлечением. Франция отдала павильон франко-карибскому художнику Жюльену Крёзе, который работает с темой французского колониального прошлого. Его инсталляция, сочетающая как бы вязаные объекты, керамику, звук и видео морских глубин, исследует понятие ultramarin. Помимо цвета ультрамарин этот термин также обозначает «заокеанские территории» (outre-mer) и их обитателей — таких, например, как Крёзе, уроженец острова Мартиника, колонизированного Францией в XVI веке. «Когда я слышу ultramarin, — говорит художник, — я представляю себе кого-то фантастического, какого-то сверхчеловека». Про это и его инсталляция, одновременно оптимистичная и антиутопичная, погружающая зрителя в темный и опасный Мировой океан.
Проект в британском павильоне спонсирован ярмаркой Frieze и несколькими коммерческими галереями. Это прекрасный пример размытия граней между институциональным и коммерческим: считается, что всякие биеннале и триеннале должны быть максимально оторваны от мира чистогана. Однако, когда минкульту не хватает денег на достойный павильон, в дело радостно включаются галереи, представляющие художника, — в конце концов, в этом их прямой интерес: показать практику в максимально выгодном для себя ключе. Плюс всегда считается, что Венецианская биеннале — это витрина перед ярмаркой Art Basel: посмотрел в Венеции в апреле—мае — купил в Базеле в июне. Но чтобы одна из крупнейших арт-ярмарок спонсировала венецианский павильон — такого мы еще не видели, и вот, пожалуйста, теперь мы знаем, что Frieze напрямую заинтересованы в успехе Джона Акомфры, выбранного представлять Великобританию в Венеции. Павильон в итоге представляет собой исполинскую кинодидактику Акомфры на тему тяжелой жизни черного населения в Великобритании под звуки непрерывного дождя. Декада кропотливой работы с архивами и киносъемок вылилась в несколько аудиовизуальных песней, транслируемых на экранах в выкрашенном в королевский пурпур павильоне; смотреть это, к сожалению, совершенно невозможно.
Интересно подошли к вопросу инаковости Германия и Австрия. Первые всегда показывают на биеннале какой-то блокбастер, и от немецкого павильона всегда этого ждут. Не подвели немцы и на сей раз: проект Thresholds посвящен лиминальному состоянию перехода, ты еще не там, но уже и не здесь, всем чужой, даже самому себе. На острове Чертоза в 40 минутах от Джардини художники Роберт Липпок, Николь Л’Юийе, Ян Сент-Вернер и Майкл Аксталлер создали несколько звуковых ландшафтов, наделяющих заброшенные лодочные доки мистическим настроем. Внутри же павильона, здания эпохи Третьего рейха, разворачиваются две истории сразу. Первая, авторства израильской художницы Яэль Бартаны, повествует об исходе человечества в космос на корабле, сконструированном по принципу каббалистического Древа Сефирот. Вторая, рассказанная турком Эрсаном Мондтагом, — это павильон в павильоне, трехэтажный, засыпанный псевдоасбестом и турецкой землей дом, в котором перформеры разыгрывают историю деда художника. Он проработал всю жизнь на немецком заводе, производившем асбест, и умер от рака. Его история «неизвестного человека» разворачивается внахлест с космическим кораблем, уносящим человечество подальше от Земли, где явно все испорчено; Германия мастерски прорабатывает свое страшное прошлое и непростое настоящее, предоставляя платформу израильтянке и турку. Той же дорогой идет Австрия, за неимением колониальной домашней работы отдавшая павильон художнице из бывшего СССР Анне Ермолаевой. Работы последней могли бы стать российским павильоном здорового человека: тут и «Лебединое озеро» как символ перемен, и нежные букеты цветов — символы различных революций, и пластинки «на ребрах», носители некогда запрещенной музыки.
ДРЕВО ЖИЗНИ
Кто же победил в этом противостоянии Юга и Севера, гонке раскаяния и демонстрации незалеченных ран? Тихий и нелюдимый Арчи Мур, представлявший Австралию в павильоне, превращенном в мавзолей скорби по народам камиларой и бигамбул, предкам художника по материнской линии (по отцовской Мур — шотландец). Мур закрылся в павильоне на несколько месяцев и вручную мелом исписал потолок и стены помещения, создав генеалогическое древо своих предков на 65 тысяч лет назад — таков проект kith and kin, «друзья и близкие». В древе тут и там зияют лакуны — целые поколения самых древних народов мира стерты из истории из-за эпидемий, колонизации, массовых убийств, стихийных бедствий или просто отсутствия исторических источников. В центр павильона Мур поместил белый стол с распечатками из архивов. Чтобы увидеть документы, нужно наклониться над окружающим стол бассейном со стоячей водой, увидеть свое лицо в неверной водной глади, стать частью работы, пусть и на секунду. На столе Мур сложил стопками собранные с 1991 года отчеты судебно-медицинских экспертов о 557 случаях смерти коренных австралийцев в заключении. Коренное население Австралии по сей день подвергается преследованиям в родной стране, их чаще заключают под стражу, они чаще гибнут за решеткой, колоссально ущемлены в правах по итогам референдума 2023 года, отказывающего коренному населению в конституционном признании (конституционный референдум Австралии о Коренном народном представительстве прошел 14 октября 2023 года, и по итогам голосования предложение о включении в парламент и Конституцию так называемого «Голоса», органа представительства аборигенов и жителей островов Торресова пролива, было отклонено). Отдав приз этой работе, говорящей о человеческой хрупкости и уязвимости, жюри биеннале одновременно наделило не менее уязвимый в эти дни и закрытый по желанию художниц и кураторки павильон Израиля круглосуточной охраной — весьма символический жест Севера, не желающего особенно вникать в проблемы Юга и продолжающего отгораживаться от актуальных конфликтов во имя формального признания ошибок прошлого.
Предупреждение о возможном конфликте интересов.
Анастасия Ландер — заместитель директора Pelham Communications, которое на Биеннале курирует павильоны Финляндии, Австралии и Саудовской Аравии
