Наша Фуриоса

ФОТО:
GETTY IMAGES, АРХИВ ПРЕСС-СЛУЖБЫ

В палаццо Строцци сегодня открылась выставка Трейси Эмин — всего шестьдесят работ, классические и новые. Живая легенда феминистского искусства в отдельном представлении не нуждается с середины 1990-х, при этом серьезных музейных выставок у нее на самом деле не так уж и много (первая ретроспектива в родном Лондоне, например, случилась только в 2011 году) — поэтому «Любовь и одиночество» автоматически — огромное событие. The Blueprint рассказывает, как Эмин стала эталоном «плохой девчонки» современного искусства и что за этим образом стоит.

«Любовь и одиночество», Трейси Эмин

Трейси Эмин — поп-звезда 

Миф о Трейси Эмин, дебоширке, злостной нарушительнице общественного спокойствия от партии современного искусства, идеальной звезде фем-движения и просто самой буйной из важнейшей для истории культуры группировки Young British Artists — редкое дело — имеет точную дату рождения. Это 1997 год. В этот год произошло три события, которые предопределят ее (и нашу) судьбу.

Во-первых, премьер-министром родной для Эмин Англии стал Тони Блэр, самый молодой премьер с 1812 года и первый лейборист за 18 лет. На смену «Англии Маргарет Тэтчер» пришла Cool Britannia, которая требовала новых послов. И ими с радостью, по крайней мере поначалу, стали художники и поп-звезды. Образ нового государства, который скинул с себя путы консерватизма, несли в народ среди прочих Oasis, Spice Girls, неожиданно взявшийся за производство сумок с «Юнион Джеком» Александр Маккуин и Young British Artists (далее YBA. — Прим. The Blueprint) — неформальная группировка художников, к которой относили и Эмин. Формально у ее художников — среди них был Дэмиэн Херст, Сара Лукас, братья Чепмен, Марк Куинн и еще десяток человек — было мало общего. Все они работали в разных техниках, но были одного, подходящего для революционно-патриотической деятельности возраста (всем чуть больше тридцати), некоторые учились вместе в Голдсмитс-колледже, и — самое важное — все они были примечены, как теперь понятно, главным пиар-технологом современного искусства, коллекционером Чарльзом Саатчи, который, не будем забывать, в свое время работал пиарщиком не кого-нибудь, а «врага» YBA Маргарет Тэтчер. Именно он, достойный наследник Дягилева, который к визионерству гениального импресарио добавил бизнес-хватку из фильмов про мафию и полное отсутствие каких-либо принципов, организовывал первые масштабные показы YBA и именно он устроил в 1997 году выставку с говорящим названием «Сенсация», после которой Эмин проснулась по-настоящему знаменитой.

«Сенсацию» проводили в последнем бастионе консерватизма — Королевской академии художеств в Лондоне. По расчету Саатчи, устроившего выставке пиар-кампанию, которой позавидовал бы Харви Вайнштейн (придумавший, как известно, предоскаровскую гонку), смотр на фоне прихода Блэра должен был стать программным заявлением. Выставкой, которая встанет в один ряд с первыми показами сюрреалистов, футуристов, «Лондонской школы» и так далее — то есть выставкой, которая изменит ход истории. Так и вышло. В стены, которые последний художественный скандал видели, кажется, в эпоху прерафаэлитов, привезли цвет современного искусства — всего 42 художника и их самые-самые работы. Херст показывал формальдегидных акул, Марк Куинн — отлитую из собственной крови голову, Эмин — свою к этому времени уже классическую работу 1995 года «Все, с кем я когда-либо спала» — это была палатка, расшитая именами всех сексуальных партнеров 34-летней художницы. BВC обреченно докладывал, что «Сенсация» — это «собрание кровавых картинок отрубленных конечностей и откровенной порнографии». Число посетителей говорило само за себя — за три месяца работы на «Сенсацию» пришло около 350 тысяч человек. С тех пор художники и с Саатчи, который, конечно, их в первую очередь эксплуатировал и пытался присвоить себе их достижения (для истории YBA в итоге гораздо важнее их первые студенческие выставки), и между собой сто раз разругались, но преодолеть этот миф не смогли. На арену тогда вышли новые Sex Pistols, а Саатчи был их «серым кардиналом», Дягилевым и Малкольмом Маклареном одновременно.

Трейси Эмин — панк

Третье происшествие 1997 года, благодаря которому сформировался миф об Эмин, — это ее уже легендарное выступление на Channel 4 после Премии Тернера — главной художественной премии страны, на которую она будет номинирована спустя два года. Дискуссия, на которую ее, художницу, известную в первую очередь благодаря инсталляциям, позвали, называлась «Мертва ли живопись?» — на повестке в том числе стоял вопрос — добьют ли YBA классическое искусство или надежда все-таки есть. Кроме нее там было восемь очень важных и преимущественно в бабочках мужчин (включая, например, критика и друга Фрэнсиса Бэкона Дэвида Сильвестра и куратора Нормана Розенталя, «главного» по Ансельму Киферу), которые, скажем корректно, не очень хотели находиться с ней в одном пространстве и успешно ее игнорировали. Эмин, впрочем, тоже подготовилась: пришла пьяной и заявила: «Я тут единственный художник с “Сенсации”. Хочу тусить с друзьями. Я пьяна. Хочу позвонить маме. Ей будет стыдно за эту дискуссию. А вообще мне по***». Из студии она потом триумфально ушла до завершения передачи, и с тех пор ее выступление там считается одним из ее лучших перформансов.

Оно же — минус эпатажность — напоминает великий эпизод с участием Сьюзен Зонтаг из документального фильма Town Bloody Hall Донна Алана Пеннебейкера и Крис Хегедус о публичных дебатах по поводу феминизма 1971 года, модерировать которые остроумные организаторы вызвали писателя Нормана Мейлера. Классик послевоенной американской прозы и отъявленный борец с феминизмом в общем и некоторыми женщинами в частности (в 1960-м он по пьяни, например, чуть не зарезал свою жену) всю дорогу называл участниц дебатов, среди которых был весь цвет тогдашней феминисткой критики, lady writers, пока заткнуть его не пришлось одной из героинь Эмин — Сьюзен Зонтаг. Напрямую поработать с ней Эмин, что жалко, не удалось, но одна из последних ее серий, посвященная собственной борьбе с раком, — это, конечно, разговор с Зонтаг и ее книгой «Болезнь как метафора» (об этом позже).

Знакомство и дружба с Вивьен Вествуд, переросшие в многолетнее сотрудничество, завершили миф об Эмин-панке. Они встретились в 1999 году, когда британский Vogue позвал их на съемку про вечеринку века в декабрьский номер, посвященный миллениуму и возможному концу света. С тех пор Вествуд стабильно одевала ее на все открытия, а Эмин периодически снимала для нее кампании. Получив благословение крестной матери панка, Эмин продолжит ее дело и в ХХ и ХХI веках.

Топ-3 подвигов Трейси Эмин:

1

Недавнее заявление, что она роялист и голосовать предпочитает за консерваторов, и последующий комментарий о том, что в прогрессивных тусовках ее загнобили за политические взгляды. Лучше было только, когда фронтмен Sex Pistols Джон Лайдон стал ходить в майке MAGA.

2

Великий пранк при подготовке павильона Англии для Венецианской биеннале в 2007 году. За несколько месяцев до открытия она заявила, что решила построить вместо павильона огромный бассейн (потому что в Венеции с этим плохо), а бюджет на это дело, 150 тысяч фунтов, добыла у Speedo.

3

Бракосочетание Эмин 2016 года на юге Франции. Невеста была в саване, а жених оказался старым булыжником с побережья. Союз был итогом ее размышлений о духовной дружбе в современном мире.

Трейси Эмин — художник

Профессор Королевской академии художеств Эмин довольно рано и скандально прославилась и так же рано получила коммерческое признание — и для широкой публики до сих пор часто представляется скорее поп-звездой от искусства, чем «серьезным художником». Которым она, конечно, является в первую и на самом деле последнюю очередь. Если очистить ее историю от всех скандалов, забыть о небольшом, но круглосуточно работающем заводе по производству мерча с ее картинами, и миллион раз пересказанные в желтой прессе легенды о том, что художница всегда предпочитает жить в самых дорогих отелях и просит себе огромные гонорары (минимум осуждения, максимум поддержки), то в сухом остатке будет следующее. Эмин, получившая отличное образование сначала в колледже дизайна Медуэй, где она числилась на отделениях дизайна и гравюры, а потом в Королевском колледже искусств и Лондонском университете, где она занималась историей философии, представляет из себя максимально старомодный тип романтического художника.

Три столпа ее творчества — это автобиографичность (вот уж автофикшн до автофикшна), откровенность (все аборты, изнасилования и нервные срывы документируются с завидной методичностью) и диалог с великими «проклятыми поэтами». А главные учителя — это эстеты, декаденты, певцы порнографии, психопатологий и прочих походов в тонкие миры, которые показали ей, что быть художником — это не работа, а призвание.

Топ-З художников по версии Трейси Эмин: 

1    

Эгон Шиле. В его стиле она студенткой начинала писать — и позже уничтожила большую часть работ.

2 

Эдвард Мунк. Влюблена в него, по собственным словам, с 18 лет. В 2021 году кураторы Музея Мунка пустили ее в его архив и устроили им выставку на двоих с говорящим названием «Одиночество души» — о том, какое это проклятие — быть художником.

3 

Уильям Тернер. «В школе мы все знали, что есть такой художник по имени Тернер. Мы слышали истории о том, как он привязывал себя к мачте и рисовал шторм. Конечно, на самом деле он этого не делал, но это было так романтично. Вырасти с такими идеями означало, что быть художником — дико», — говорила она про него.

В диалоге с ними сделаны не только живописные работы Эмин, но и инсталляции, собственно те две, благодаря которым она впервые прославилась. Уже упомянутая «Все, с кем я когда-либо спала» и великая «Моя кровать», которую она впервые показала на выставке Премии Тернера в 1999 году (и сенсационно проиграла главный приз будущему оскаровскому лауреату Стиву Маккуину). Неубранная постель, в которой художница буквально переживала депрессивный эпизод после расставания с бойфрендом, была ее идеальным автопортретом, приглашала подумать о женской судьбе в общем и продолжала линию, заданную любимыми художниками. Они, как и Эмин, говорили, что акт творчества — это акт предельного эксгибиционизма и не надо пытаться это скрыть. Кровать вообще станет для художницы любимым местом: в 2019 году она как бы в продолжение этой работы сделала «Комнату бессонницы», внутри которой были развешаны ее автопортреты в кровати. Вот он портрет современного художника — измученный нарцисс, отданный на милость публики.

It - didnt stop - I didnt stop, 2019

Другой важный художник в генеалогическом древе Эмин — это ее коллега, живой классик концептуализма Брюс Науман, который помимо того, что в общем-то придумал, как будет выглядеть современный видео- и саунд-арт, сделал из неоновых надписей отдельный вид искусства. Науман, загадочный затворник, художник, в отличие от Эмин максимально непубличный, из неона крутил такие же загадочные и изящные надписи, — Эмин медиум присвоила и населила его своими панковскими максимами. Чего стоит знаменитый анекдот, как-то рассказанный куратором Sotheby’s об одной ее такой работе. К ним на предаукционную выставку, где выставлялась работа Эмин из неона Is Legal Sex Anal? пришел оставленный безымянным член королевской семьи — без очков — и попросил надпись прочесть. Занавес.

Трейси Эмин — survivor

В 2020 году 58-летней Эмин диагностировали рак мочевого пузыря, и ее борьба с болезнью стала — разумеется — и новой главой в творчестве. «Мне оставалось жить, наверное, шесть месяцев, если бы я не легла на операцию немедленно. Когда сталкиваешься с таким, жизнь кардинально меняется. Помимо истории с вагиной и мочевым пузырем, что немного раздражает (Трейси Эмин удалили мочевой пузырь, мочеточник, лимфатические узлы, половину влагалища и часть кишечника. — Прим. The Blueprint), случай с раком — одна из лучших вещей, происходивших когда-либо со мной. Потому что это был самый большой пинок под зад, который кто-либо мог получить. Я не сравниваю себя с Уорхолом, но, когда Энди Уорхола подстрелили и он вышел из больницы, в его жизни уже не было никакой возни. Он навел порядок во всем. Это похоже на меня». В 2023-м она сделала в Риме выставку новых работ You Should Have Saved Me, в 2024-м в Брюсселе — By the time you see me there will be nothing left, осенью прошлого года у Эмин прошла большая выставка I Followed You to the End. Там — окровавленное, вывернутое наизнанку женское тело, очередная хроника борьбы во всех существующих жанрах — борьбы в том числе и со стыдом (о болезни Эмин, у которой в 2016 году случился рефлюкс мочевого пузыря, долго не рассказывала).

В эссе для The Independent в 2023 году Эмин, которая взялась впервые описать пережитый опыт, вспоминала свой «великий золотой инцидент»: «Я была в бутике Chanel — моя дренажная сумка лопнула, и цунами мочи хлынуло на ковры цвета шампанского». Комментировавшая это эссе поэт и критик Элуиз Хенди отмечала: «Болезнь, как мы помним по Зонтаг, не метафора. Но все же — не существует лучшей метафоры для самой Эмин, ее положения в искусстве и пути, который она прошла, — цунами мочи на коврах Chanel».

Хочет того Эмин или нет — тело никогда не спрятать. Она сама нас этому и научила. И, уверены, продемонстрирует это на выставке в палаццо Строцци.