Жан-Пьер Мельвиль
от А до Я 

2 декабря в лектории музея «Гараж» откроется серия показов «Тени и свет: кино сподвижников французского Сопротивления» — пять фильмов режиссеров, которые во время Второй мировой сопротивлялись фашизму в оккупированной Франции. В их числе «Без солнца» отца киноэссестики Криса Маркера, «Наудачу, Бальтазар» Робера Брессона и «Красный круг» крестного отца нуара Жан-Пьера Мельвиля. Эти невеселые, но важные фильмы — о том, как люди, несмотря ни на что, пытаются не сдаться на милость обстоятельств — весьма полезны сейчас. The Blueprint к началу программы рассказывает о Мельвиле: из чего состоит его кинематограф и как на него повлиял опыт участия во Второй мировой войне. 

А

Б

В

Г

Д

Е

Ж

З

И

Й

К

Л

М

Н

О

П

Р

С

Т

У

Ф

Х

Ц

Ч

Ш

Щ

Ъ

Ы

Ь

Э

Ю

Я

А

Америка

Мельвиль — самый американский из французских режиссеров, всю жизнь не снимавший с головы джон-уэйновскую ковбойскую шляпу. Его любовь к кино началась именно с кино американского, и в исконно американском жанре нуар он снимал практически всю жизнь. В детстве и юношестве, до начала Второй мировой, Мельвиль смотрел в среднем по пять фильмов в день. Любимым кинотеатром в Париже у него был «Аполло», где шли сдвоенные показы. А в списке его любимых американских режиссеров было, на секундочку, 63 имени, впрочем, «главных» всего три — Фрэнк Капра, Джон Форд и Уильям Уайлер. Известен даже фильм, после которого он решил стать режиссером, — это историческая сага «Кавалькада» Фрэнка Ллойда об Англии с конца XIX века до 1930-х, получившая «Оскар» за лучший фильм в 1934-м.

Анархизм

Мельвиль, конечно, был одним из великого поколения французских левых интеллектуалов. Однако после Второй мировой, с фронтов которой Мельвиль вернулся принципиальным индивидуалистом (первое разочарование случилось сразу после подписания пакта Молотова—Риббентропа) и отказался от товарищей по партии : «Мне нравится считать себя человеком правых взглядов, потому что все вокруг считают себя леваками, и меня это очень огорчает. Я не люблю идти за толпой. С другой стороны, нет ничего глупее, чем относить себя однозначно к левым или правым. С философской точки зрения я страшный анархист. Я оголтелый индивидуалист. Честно говоря, я не хочу быть ни левым, ни правым».

Б

Жан-Поль Бельмондо 

Один из любимых актеров Мельвиля, с которым режиссер познакомился на съемках «На последнем дыхании» Годара и тут же решил его снимать. И снял — в «Стукаче», «Леоне Морене, священнике» и «Старшем Фершо». «Он, по сути, является единственной мужской кинозвездой во Франции — сексуальным, разнообразным и мужественным», — говорил Мельвиль, который видел в Бельмондо наследника великих американских ковбоев. Впрочем, в поздние годы он изменил Жан-Полю с его полным антиподом — Аленом Делоном.

«На последнем дыхании», 1960

В

Война

20-летний Жан-Пьер Грюмбах ушел в армию в 1937 году. В Париж он вернется спустя почти десять лет другим человеком. Буквально. В конце войны он официально возьмет псевдоним Мельвиль (в честь любимого писателя Генриха Мелвилла), но до этого сменит еще несколько идентичностей. Безымянный солдат 71-го артиллерийского полка, участвовавший в том числе в битве за Дюнкерк. Коммивояжер в фирме «Общество производства швейных изделий и готового платья», а на самом деле — агент французского Сопротивления «Нано», использовавший работу как прикрытие для антифашистской агитации. Агент с позывным «Картье» Центрального бюро разведки и действия, организованного Шарлем де Голлем, и так далее, и так далее. На войне Мельвиль оставил старшего брата — любимца семьи, журналиста социалистической газеты «Ле Популэр» и видного члена Французской секции Рабочего интернационала Жака, погибшего в 1942 году на границе с Испанией, — и любые надежды на род человеческий. Но не на кино.

Д

Ален Делон

Изменить Бельмондо с Делоном Мельвиль цинично задумал еще на съемках «Старшего Фершо» в 1963 году. Он написал письмо Делону, у которого только что вышел «Леопард» Лукино Висконти, и предложил поработать вместе. Но актер как раз заключил контракт с MGM на пять фильмов и собирался в Голливуд. Зато по возвращении оттуда получил от Мельвиля свою, возможно, лучшую роль. Сценарий «Самурая» Алену читал лично режиссер — у актера дома. По воспоминаниям Делона, через некоторое время он прервал Мельвиля и сказал: «Вы читаете уже семь с половиной минут, и до сих пор нет ни намека на диалог. Достаточно. Я играю в этом фильме. Как он называется?» А услышав название, позвал режиссера в спальню — показать самурайский меч, по-пижонски висящий над кроватью.

3

Зеркала

«В каждом моем фильме есть короткий момент истины. Человек перед зеркалом — это экзамен перед самим собой, подведение итогов», — говорил Мельвиль. Так что в каждом его фильме потрепанные жизнью герои в какой-то момент берут да и замирают перед своим отражением. При этом по части символизма Мельвиль был вполне традиционен: если герой смотрится в разбитое зеркало — хорошего не жди.

К

Картина мечты

Мельвиль всю жизнь хотел снять исторический фильм о Второй мировой. Но только о той, которую видел сам. «19 августа 1944 года в пригороде Тулона из леса на встречу нашему легкому танку вышли с поднятыми руками пятеро немцев. Они хотели сдаться — к сожалению, я единственный тому свидетель. Люк танка приподнялся, из него выглянул офицер, сделал немецким солдатам знак подойти ближе, и тут я — увы, слишком поздно — почувствовал, что сейчас будет. Я не успел даже окликнуть немцев, как танк рванул вперед и переехал их. Я, как дурак, выхватил из кобуры револьвер, в ответ офицер закрыл люк и повернул в мою сторону пулемет... Правда же, чудесная фронтовая зарисовка?» — говорил он в интервью Рюи Ногейре. Желающих профинансировать картину в послевоенной Франции не нашлось. Тем не менее три из тринадцати картин Мельвиля — это фильмы, действие которых происходит во время Второй мировой. «Молчание моря» — о пассивном сопротивлении фашизму, «Леон Морен, священник» — о коллаборационизме в деревенской Франции и «Армия теней» — о деятельности французского Сопротивления.

М

Герман
Мелвилл

Американофилия Мельвиля началась еще в юношестве, когда ему, отпрыску левой, но буржуазной семьи антикваров, выдали из домашней библиотеки «Моби Дика» Германа Мелвилла. Великий американский роман, благодаря которому собственно появился сам термин, произвел на Жан-Пьера такое впечатление, что выбор пути был сделан моментально. Псевдоним, взятый в конце войны, — это отказ от еврейских корней и обещание самому себе не отказываться ни от одного приключения. И их в жизни Грюмбаха-Мельвиля будет предостаточно. Мельвиль — не только один из важнейших режиссеров в истории кино, он еще и — авантюрист, боксер-любитель, профессиональный бабник и просто — друг Жана Кокто.

Мизантропия

Мельвиль, редкий послевоенный классик, которого едва ли можно заподозрить в гуманизме, к себе относился так же, как и к своим героям. То есть — с подозрением. «Если бы меня звали не Жан-Пьер Грюмбах, я мог бы стать Люсьеном Лакомбом», — любил повторять Мельвиль, видимо, намекая на свою еврейскую фамилию. Лакомб Люсьен — главный герой одноименного фильма Луи Малля 1974 года — уборщик в больнице, которого из-за юного возраста не берут служить в партизаны и который в итоге оказывается работником гестапо.

Н

Владимир Набоков

Мягко говоря, начитанный режиссер Мельвиль писателя однажды сыграл. В программном фильме Жан-Люка Годара «На последнем дыхании» (Годар Мельвиля обожал, и его появление в кадре воспринималось как «передача эстафеты»). Режиссер играл румынского писателя Парвулеско, а сам говорил, что — Владимира Набокова. На вопрос о главной цели в жизни его герой патетически отвечал: «Стать бессмертным — и потом умереть».

Нуар

Жанр, который расцвел в Америке, но корнями все равно принадлежал европейскому кинематографу и в который обсессии Мельвиля вошли как рука в перчатку. В нем живут и страдают циники-одиночки, женщины все сплошь femme fatale, миром правят фатализм и пессимизм. В атмосфере — ощущение катастрофы, которое пришло после Второй мировой, паранойя по отношению к государству и психоанализ, благодаря которому человечество усвоило, что добро от зла отличить за редчайшими исключениями практически невозможно.

«Второе дыхание», 1966

О

Одиночка

Мельвиль во французской киноиндустрии занимал уникальное место — он был полностью независимым режиссером с собственной киностудией (в Америке этим будут грезить режиссеры нового Голливуда 1970-х и тоже большие поклонники Жан-Пьера). О своей студии Мельвиль начал мечтать еще во время Второй мировой, которая отложила для него приход в профессию. С января по май 1944-го будущий режиссер служил под командованием генерала Альфонса Жуэна — антигероя Второй мировой, который, по мнению многих исследователей, несет ответственность за зверства армии союзников по отношению к мирному населению Италии — и участвовал в пятимесячной битве под Монтекассино. «Это было в ночь с 10 на 11 мая 1944 года, именно тогда я решил, что у меня будет собственная киностудия. Это было на берегу реки Гарильяно, начиналось наступление, снаряды рвались до рассвета. У меня действительно появилось ощущение, что война закончится. И впервые с самого начала войны я стал строить планы на будущее. Я вдруг сказал себе: „Может, меня не убьют, может, сегодня война закончится, и когда я вернусь в Париж, первым делом я стану искать место для студии“», — вспоминал потом Мельвиль.

Партизан

П

Карьера Мельвиля в кино началась по-партизански: в этом смысле он, конечно, один из первых режиссеров, которые полностью оценили демократический потенциал кинематографа. Снимать фильмы (сейчас и подавно) действительно может каждый, было бы желание. Вернувшись с войны в 1946 году, Мельвиль, как положено, подал заявку в профсоюз кино на получение лицензии ассистента режиссера (только так можно было претендовать на господдержку), но получил отказ. Плюнул и основал собственную производственную компанию. Тем более что идея для первого фильма у него уже была: он хотел экранизировать роман «Молчание моря» Жана Марселя Брюллера — главный литературный памятник французскому Сопротивлению. Фильм Мельвиль снял за свой счет и за рекордные 27 дней.

С

Самурай

Эталонный фильм позднего Мельвиля о наемном убийце в бегах, про который сам мастер говорил, что это «фильм о шизофренике, снятый параноиком». «Самурай», который поженил вестерн, нуар и самурайский кодекс Бусидо, начинался с цитаты из последнего: «Нет существа более одинокого на свете, чем самурай. Его можно сравнить только с вышедшим на охоту бенгальским тигром в непроходимых джунглях». Довольно быстро выяснилось, что цитата, разумеется, фальшивая и придумана самим Мельвилем. Впрочем, наемник и его псевдоисторический девиз в кино приживутся: сыновья героя Делона — это и Трэвис Бикл из «Таксиста» Скорсезе, и, конечно, Данила Багров из «Брата» Балабанова. 

«Самурай», 1967

Стиль

Перфекционизм Мельвиля по части стиля еще при его жизни был поводом для шуток, что и говорить о том, что творилось после его смерти. В 2017 году, перед ретроспективой Мельвиля в Нью-Йорке, кинокритик The New Yorker Энтони Лейн в не свойственной для себя игривой манере написал: «Вот как вы должны прийти на предстоящую ретроспективу фильмов Жан-Пьера Мельвиля. Нельзя никому говорить, что ты делаешь. Даже ваши близкие — особенно ваши любимые — должны оставаться в неведении. Если стоит выбор между курением и ответом на вопросы, курите. Оденьтесь хорошо, но без показухи. Носите плащ, застегнутый на все пуговицы и с поясом, независимо от того, идет дождь или нет. Любой револьвер следует держать — до тех пор, пока он вам не понадобится — в кармане пальто. Наконец, прежде чем уйти из дома, наденьте шляпу. Если у вас нет шляпы, в кино вас не пустят».

Т

Квентин Тарантино

Благодаря синефилу Тарантино в фокус внимания широкой публики попали многие европейские классики, и Мельвиль, которого Тарантино прямо цитирует в титрах «Криминального чтива», — не исключение. «Не нужно учиться в киношколе, не нужно ничего знать о линзах или объективах — к черту всю эту чушь. Когда смотришь „Боб — прожигатель жизни“, „Самурай“ или „Второе дыхание“, то понимаешь, что если ты просто очень любишь кино, — по-настоящему любишь, всем сердцем и достаточно страстно, — то тебе никуда не деться от того, чтобы снять хороший фильм», — говорил Тарантино, который, как известно, вместо киношкол пошел работать билетером в порнокинотеар и продавцом в ларек по прокату фильмов.

«Криминальное чтиво, 1994

У

«Убийца»

Мельвиль — обязательный автор и для азиатских режиссеров. «Убийца» Джона Ву, классика гонконгского кино, с которого принято отсчитывать новую, международную главу в азиатском кинематографе, — это оммаж «Самураю» с Аленом Делоном. А без него, в свою очередь, не было бы ни «Леона» Люка Бессона, ни «Пса-призрака» Джима Джармуша. Так что за лучшие роли Натали Портман и Форреста Уитакера благодарить тоже надо Мельвиля.

«Наемный убийца», 1989

Ученики

Конечно, самопровозглашенные. Режиссеры «новой волны» боготворили жанровое кино: вместе с Мельвилем в их пантеоне были Альфред Хичкок, Орсон Уэллс, Жан Ренуар и Жан Кoкто. С Годаром Мельвиль до конца 1960-х еще и дружил, но после игнорировать несколько экстравагантные политические заявления Мельвиля Годар уже не мог. По иронии, все, что нравилось режиссерам «новой волны» в Мельвиле-кинематографисте — амбивалентность, холодность, цинизм, — в человеке раздражало. Классический пример того, почему с Мельвилем рассталось младшее поколение коллег, находим в интервью режиссера Paris Match:

«Испытываете ли вы обиду на тех, кто во время войны был вашими противниками?

Жан-Пьер Мельвиль: Ни капли!

Вы не мстительны?

Жан-Пьер Мельвиль: Нет, ни в малейшей мере! Некоторые мои друзья когда‑то служили в СС!

И какие у вас с ними отношения?

Жан-Пьер Мельвиль: Прекрасные, теплые, задушевные.

Чем вы можете это объяснить? Великодушием, сочувственным пониманием?

Жан-Пьер Мельвиль: Нет, не знаю, я вообще не пытаюсь это объяснить. И все же, по-моему, я могу это объяснить. Мне нравятся люди, которые во что-то ввязываются, которые — прошу прощения за разговорное выражение — не боятся быть в каждой бочке затычкой, люди, которые не сидят сложа руки, а что-то делают. И я считаю, что те, кто рисковал своей жизнью ради плохого дела или ради хорошего дела, — интересные люди. Я не очень-то люблю тех, кто хранит нейтралитет».

Ф

Фантастика

Друзья и коллеги вспоминали, что взбесить Мельвиля можно было, назвав его фильмы реалистичными или психологическими. «Мне не интересен реализм. Все мои фильмы, по сути, фантастика. Я не документалист; фильм — это прежде всего мечта, и абсурдно копировать жизнь, пытаясь в точности ее воспроизвести», — говорил он. Так что, когда будете смотреть «Армию теней» с Делоном или «Красный круг» с Ивом Монтаном, помните, что вступаете на территорию «Стражей галактики».

«Армия теней», 1969

«Красный круг», 1970

Ш

Шляпы

Безусловно, главная вещь во вселенной режиссера, который довел до совершенства жанр нуара. Потеря шляпы по Мельвилю равнозначна смерти. Буквально.

Я

Ясность

Мельвиль — идеальный пример обманчивой простоты. Его вычищенная от лишних деталей картинка — это всегда результат какого-нибудь по-настоящему блестящего технического ухищрения. Так, например, в «Стукаче» есть эпизод, входящий во все учебники киноискусства, — 9 минут 39 секунд, снятые одним планом в комнате, увешанной зеркалами, — ради них съемочную группу обрядили в черные хламиды, которые в темноте почти не отражались в зеркале. А съемку с крана, на который, конечно, не было денег, Мельвиль обычно имитировал, ставя кинокамеру в открытый лифт.