Молчи, грусть, молчи
ФОТО:
GETTY IMAGES, АРХИВ ПРЕСС-СЛУЖБЫ
19 июня в широкий российский прокат выходит «Здравствуй, грусть» — новая экранизация дебютного романа Франсуазы Саган. За два летних месяца 1953 года, провалив экзамены в Сорбонну, 18-летняя Саган буквально от скуки написала «Здравствуй, грусть», книгу, которую можно прочитать и как дневник подростка, открывающего в себе чувственность, и как социальный комментарий эпохи. «Здравствуй, грусть» (2024) канадки Дурги Чю-Бозе держит максимальную дистанцию как с первоисточником, так и с канонической экранизацией Отто Премингера (1958): оказывается, эту историю, случившуюся на Французской Ривьере в начале пятидесятых, можно перенести в наше время и рассказать с точки зрения не вчерашнего ребенка, а взрослой женщины.
«Мои воспоминания о мужчинах никогда не были такими яркими, какими были воспоминания о женщинах»
Маргерит Дюрас, «Любовник»
«Здравствуй, грусть», 2024
17-летняя Сесиль (Лили Макинери) отдыхает с отцом Раймоном и его девушкой на Лазурном Берегу. Пятидесятилетний Раймон (Клас Банг, Понтий Пилат из «Мастера и Маргариты» Локшина) — привлекательный богатый мужчина. Подруга Раймона на это лето, красавица Эльза (Наиля Харзоуне) — танцовщица лет на двадцать его моложе. Всем троим весело и легко, они купаются в море, загорают под солнцем, едят фрукты, играют в казино, много пьют. Идиллия нарушается с приездом Анны (Хлоя Севиньи), которая знала покойную мать Сесиль и продолжает дружить с ее отцом. Анна никогда не улыбается, не дает выхода своим чувствам и всегда все делает «по правилам». Очевидно, свободе пришел конец, и Сесиль со свойственным юности максимализмом решает действовать.
Роман Франсуазы Саган написан в жанре «дорогой дневничок»: в главной героине с легкостью угадывается сама Франсуаза. Юная девушка учится пользоваться своей пробуждающейся женственностью, манипулировать, прежде всего мужчинами, — неслучайно Франсуаза Саган (на самом деле Куаре) взяла себе псевдоним в честь аристократки XIX века Доротеи Саган, известной любовными связями и интригами при французском королевском дворе.
Как и положено жанру дневника, в центре внимания его автор, 17-летняя Франсуаза Сесиль, единственный по-настоящему сложный персонаж. Она — игрок, в то время как другие — не более чем шахматные фигуры на доске. Отец — прожигающий жизнь бонвиван, его любовница — олицетворение вульгарности и дурновкусия, мальчик, влюбленный в героиню, — просто мальчик, и, наконец, Анна, соперница за внимание отца, мать, которой у Сесиль не было, взрослая женщина, в которой есть все, что так раздражает в семнадцать лет, — дисциплина, нравственность, самоограничение.
«Здравствуй, грусть», 2024
Роман приняли с восторгом (Франсуа Мориак писал в Le Figaro, что «литературные достоинства книги бросаются в глаза с самой первой страницы»). Его главными фанатами были, конечно, молодые женщины «молчаливого поколения» (родившиеся между серединой 1920-х и концом Второй мировой войны), которые ассоциировали себя с Сесиль и у которых до романа Саган не было голоса в литературе. Бунтарство главной героини, ее цинизм и безразличие к социальным нормам своего времени отражало настроение новой эпохи — Сесиль курила, пила вино, разговаривала с отцом как его подружка и занималась сексом без обязательств. Саган нарушала все представления о «женской литературе»: Сесиль начинала отношения с мужчиной без любви, и они — вопреки нормам того времени — не заканчивались ни браком, ни беременностью. Саган как бы говорила: это нормально, ничего особенного не произошло, женщина никому ничего не должна.
Француаза Саган, «Здравствуй, грусть». Издание 1993 года
Если «Второй пол» (1949) Симоны де Бовуар был библией феминизма для француженок-интеллектуалок, то «Здравствуй, грусть» (1954) популяризировал те же идеи для всех остальных. Через два года после «Грусти...» 18-летняя Памела Мур напишет «Шоколадные конфеты на завтрак», и ее назовут «американской Франсуазой Саган», в 1957-м будет опубликован дебютный роман 20-летней алжирки Ассии Джебар «Жажда», почти повторяющий сюжет «Грусти...», Сильвия Плат, как и крестная мама автофикшна, лауреат Нобелевской премии по литературе Анни Арно также явно ощутили на себе ее влияние.
Анни Эрно
Симона де Бовуар
Франсуаза Саган
При этом сама Саган ни к одной феминистской группировке не примыкала и комментариев по этой теме воздерживалась, потому что не хотела аффилироваться с каким-то конкретным социальным или политическим движением. «Она делала что хотела» — так говорила о Саган ее подруга Жюльетт Греко. Вместо того чтобы играть роль отшельника-интеллектуала, запереться в своем кабинете с печатной машинкой, она не вылезала из казино и ночных клубов, меняла любовников и любовниц, сорила деньгами — просто потому, что могла себе это позволить, — и была яркой звездой таблоидов. В этом Саган полностью соответствовала своим героиням — не только Сесиль из «Грусти...», но и всем последующим, вроде Доминик из «Уверенной улыбки» или Люсиль из «Сигнала к капитуляции». Наслаждалась свободой и брала от жизни все.
«Здравствуй, грусть», 1958
В 1958-м «Здравствуй, грусть» экранизировал американец Отто Премингер, один из тех режиссеров, которые активно нарушали «кодекс Хейса». Кодекс формировал нравственную цензуру того времени и запрещал показывать, например, секс и даже затяжные поцелуи. Премингер принял компромиссное решение: он взял на главную роль 19-летнюю Джин Сиберг, которая почти совпадала по возрасту с героиней, но от подростковой чувственности романа в фильме не осталось ни следа: и в закрытом купальнике, и в бальном платье Givenchy, с модной стрижкой пикси, Джин Сиберг выглядела игриво, соблазнительно, но вполне целомудренно. Фильм вышел очень прямолинейным и рассказывал не про внутренний мир маленькой женщины, а про вполне конкретную социальную дилемму.
Отец Сесиль богат, и именно деньги в фильме Премингера становятся символом вульгарности. Фильм, в отличие от книги, поделен на две части: одна — это «цветные» события на Ривьере, другая — черно-белая жизнь Сесиль в Париже год спустя. Фабула романа служит лишь предысторией Сесиль — скучающей представительницы буржуазии, которая тратит свою жизнь на одинаковые вечеринки с мужчинами, почти неотличимыми друг от друга, на дорогое шампанское и драгоценности. Сесиль построила свою жизнь, научившись играть жизнями других, — и первый подобный опыт приобрела на Ривьере.
Учитывая успех книги, от фильма многого ждали, но он этих ожиданий не оправдал. Однако неожиданный социальный комментарий, присутствовавший в романе Саган лишь пунктиром, привлек внимание левых французских интеллектуалов: от фильма Премингера был в восторге, скажем, Франсуа Трюффо, а Жан-Люк Годар, посмотрев картину, позвал Джин Сиберг в свой дебют «На последнем дыхании», заявив, что у него будет абсолютно та же героиня Саган, только три года спустя.
Удивительно, но в последующие 65 лет никто не заявлял своих прав на экранизацию романа. Нужно было совершенно новое прочтение: подростковой сексуальностью в наше время никого не удивишь, да и о богатстве и праздности сказано уже многое.
Канадская эссеистка и критик Дурга Чю-Бозе (она вела колонки в The Guardian и Rolling Stone, а ее первый феминистский сборник рассказов «Слишком много всего, и не в настроении» заимствует название из дневниковых записей Вирджинии Вулф) выбрала для своего режиссерского дебюта «Здравствуй, грусть». Но ее оптика отличается от оптики Франсуазы Саган: на этот раз мы наблюдаем за происходящим не с точки зрения незрелой 17-летней девочки, а со стороны взрослой, здравомыслящей Анны. Надо сказать, что режиссер и героиня почти совпадают по возрасту: Анне в романе 42 года, Чю-Бозе на момент съемок было 37–38 лет.
«Здравствуй, грусть», 2024
«Детки», 1995
«Здравствуй, грусть», 2024
У Анны, как ее играла Дебора Керр в фильме 1958 года, не было ничего, кроме «взрослой» внешности, определяющей рисунок ее роли. Хлоя Севиньи в новой картине — это героиня с прошлым, почти зеркально отражающим настоящее юной Сесиль. В какой-то момент Сесиль появляется в синей футболке с контрастной окантовкой — точно такую же носила Хлоя Севиньи в отвязных «Детках» (1995) Ларри Кларка. Одна деталь говорит об обеих героинях больше любых слов: это просто одна и та же женщина в разные моменты своей жизни.
Вообще одежда один из важных «ключиков» новой экранизации Саган — «женщины одеваются для других женщин», как говорила Коко Шанель. Сесиль носит адидасовскую олимпийку, детское белье и подчеркнуто немодные купальники. Один из них, желтый, — оммаж желтому купальнику Джин Сиберг из старой экранизации. Она тинейджер, ей плевать — пока не встречает Анну и не получает от нее то самое, первое взрослое платье. Анна даже в палящий зной носит рубашки, застегнутые на все дизайнерские пуговицы, и классические жакеты пастельных цветов, сознательно «запирая» свои истинные чувства, не давая им выхода. Художник по костюмам Мияко Беллицци говорила, что, придумывая стиль Анны, прежде всего держала в голове художницу и дизайнера Джорджию О’Кифф, ее знаменитые однотонные рубашки и кейпы с четкими линиями. «На ней всегда была своего рода униформа. Хотя то, как художник презентует себя, часто сильно отличается от того, как он чувствует и презентует этот мир».
«Здравствуй, грусть», 2024
↓ «Здравствуй, грусть», 1958
«Здравствуй, грусть», 2024
«Здравствуй, грусть», 2024
В сцене поездки в казино Анна, Сесиль и Эльза надевают свои «платья мечты» в зависимости от того, на что каждая из них делает ставку: у Эльзы это сексуальное платье-майка, не предполагающее нижнего белья, у Анны — алая кутюрная «броня», у Сесиль — бальная асимметричная пачка цвета шампанского, подобно платью Золушки, превращающая героиню из девчонки-сорванца в романтическую инженю. Два последних платья специально для фильма создала Синтия Мерхей (Renaissance Renaissance), платье для Эльзы, как и весь остальной ее гардероб, — нью-йоркский дизайнер Марьям Нассир Заде (на ее показах танцуют босиком на столах и бьют тарелки, что, в общем, вполне в духе Эльзы).
«Здравствуй, грусть», 2024
Мужчины в новой экранизации не столь важны: они — объекты манипуляций, источники ревности или иных сильных чувств, в которых женщины соревнуются друг с другом. В одном из ключевых моментов фильма все трое, Сесиль, Анна и Эльза, выходят на веранду завтракать: мы рассматриваем их одновременно, и это важно, потому что перед нами три ипостаси, три темперамента, три возраста женщины. Недаром же отправной точкой для режиссера стал почти одноименный фильм Роберта Олтмена, в котором мужчинам почти нет места, а женщины независимы и самодостаточны.
«Здравствуй, грусть» Чю-Бозе рассказана с точки зрения Анны, и в то же время это история превращения Сесиль — в саму Анну. Книжный сюжет «повзрослел» и от этого только выиграл, став рассказом про женщину вообще — вне зависимости от времени. Поэтому у героев есть смартфоны, но курят они не вейпы, а сигареты, слушают Аль Бано и Ромину Пауэр, а вслед за ними Скай Феррейру и The Strokes, оказываются то на пустынном шоссе из фильма «Париж, Техас» Вендерса, то в квартире Сюзанны — Сандрин Боннер из фильма «За наших любимых» Мориса Пиалы, носят платья независимых нью-йоркских дизайнеров — но точно так же, как и семьдесят лет назад, страдают от непонимания и одиночества.
«Париж-Техас», 1984
«Здравствуй, грусть», 2024
