Зависимость от экрана
ФОТО:
АРХИВЫ ПРЕСС-СЛУЖБ
В сентябре 2024 года президент РФ Владимир Путин подписал закон о запрете пропаганды наркотиков в кино и литературе. За такую пропаганду уже осенью 2025 можно будет получить штраф до 600 тысяч рублей. Кинокритик Иван Афанасьев присмотрелся к тому, как сложная тема наркопотребления освещалась в кинематографе до сих пор и поговорил с представителями индустрии о том, как они будут освещать ее в новых юридических условиях.
Дисклеймер. Редакция издания The Blueprint заявляет: этот текст не является пропагандой употребления/распространения наркотиков.
На игле, 1996
Американская трагедия
В мировом кино тема наркотиков представлена как нельзя широко. Стоит отметить, впрочем, что отношение к психоактивным препаратам на протяжении истории человечества было разным и менялось постепенно: в начале века в Европе и США героин и кокаин спокойно продавались в аптеках, и только в 1914 американское правительство потребовало отпускать наркотики хотя бы по рецепту (хотя некоторые штаты вроде Калифорнии всполошились раньше). Кинематограф в это время, как зеркало общества, отражал довольно спокойное, скорее насмешливое отношение к наркотикам. В самой старой из сохранившихся короткометражек на тему — «Рубен в опиумном притоне» 1905 года — незадачливый турист пробует играть на курительной трубке как на флейте, но потом все же разбирается, что к чему. А в фильме Чарли Чаплина «Тихая улица», вышедшем в 1917 году, есть эпизод, когда Бродяга в роли констебля оказывается в подвале, где заперли молодую женщину с кокаиновым наркоманом; в процессе борьбы герой случайно садится на шприц с наркотиком, что дает ему невероятный приток сил, в результате чего он играючи побеждает всех противников. Похожий эффект Бродяга испытает почти двадцать лет спустя в «Новых временах», когда случайно посолит наркотиками еду.
При этом, справедливости ради, кулинарная катастрофа Бродяги случилась уже совершенно в другое время. В 1922 году кокаин в США официально объявили запрещенным к покупке и распространению наркотиком, и уже спустя год вышли сразу два агитационных фильма, посвященных вреду от употребления наркотических веществ, — «Человеческий крах» и «Торговля наркотиками». В 1924 году запретили и героин. В итоге эти два самых узнаваемых наркотика были просто вытеснены на периферию общественного сознания — хотя из жизни больших городов никуда не делись, в точности как опиумные притоны. Ну а в американских аптеках на смену кокаину уже в 1932 году пришел бензедрин — безрецептурный амфетамин.
Дневник баскетболиста, 1995
Паник в Нидл-парке, 1971
К теме наркотиков кинематограф вернется всерьез уже после Второй мировой войны. В 1955 году вышел «Человек с золотой рукой», фильм режиссера Отто Премингера, знаменитого своими провокационными картинами. В нем Фрэнк Синатра играл наркомана, который пытается вернуться к нормальной жизни после полугода реабилитации от героиновой зависимости. Мрачная картина стала своего рода вердиктом наркотикам как опасным веществам, способным загубить человеческую жизнь. Еще спустя год голливудская звезда Монтгомери Клифт попал в автоаварию, в результате чего пристрастился к алкоголю и болеутоляющим и в течение десяти лет медленно умирал от этих зависимостей. Его история так шокировала публику, что к теме наркотиков перестали относиться легкомысленно.
Немало зарубежных актеров на заре карьеры в кино прославились именно ролями наркозависимых. Достаточно сказать, что первую большую роль будущая звезда мирового кино Аль Пачино сыграл 1971 году в драме «Паника в Нидл-парке» Джерри Шацберга. Это история о наркодилере и наркозависимом Бобби, который влюбляется в девушку Хелен и как итог тоже подсаживает ее «на иглу». Влюбленные живут в совершенно кошмарных условиях: задрипанные квартиры, грязные притоны, ночевки на улице... Они пытаются завязать с дурной привычкой, но, разумеется, это почти невозможно. Концовка у фильма не из веселых — как на самом деле у любого фильма по этой теме. Есть и другие примеры актеров, для которых первыми были роли наркозависимых: Марк Уолберг громко заявил о себе в 24 года в «Дневнике баскетболиста». Джонни Ли Миллер, после многочисленных ролей на ТВ и «Хакеров» с Анджелиной Джоли, сыграл в культовом фильме «На игле». Хлоя Уэбб сыграла свою первую роль в кино в «Сид и Нэнси».
Можно перечислять и дальше, одно точно — в Голливуде и Европе никогда не стеснялись говорить об этом, и любой известный фильм на тему наркотиков однозначно осуждает употребление запрещенных веществ. Исключением является разве что марихуана — например, в «Большом Лебовски» употребление травы становится одной из характерных черт главного героя. Надо сказать, что находились и те, кто видели вред в подобном кино: например, популярный американский адвокат Боб Доул обвинял культовый фильм «На игле» в пресловутой пропаганде наркотиков. Однако реакции на это никакой не последовало. Другой известный фильм о зависимости от наркотиков, «Дневники баскетболиста», вызвал реакцию общественности, но не из-за этого, а из-за поднятой в нем темы скулшутинга — участники стрельбы в школе «Колумбайн» говорили, что вдохновлялись примером героев фильма. О наркотиках тогда никто даже не заикнулся.
Самогонщики, 1961
От бутылки до иголки
На советских экранах наркотиков было еще меньше, чем секса. На это «сугубо буржуазное» явление советская власть закрывала глаза аж до 1974 года, когда, внезапно спохватившись, криминализировала даже потребление наркотических веществ. А массовая культура и вовсе притворялась, что спит, до самой перестройки. Единственной зависимостью в СССР признавался алкоголизм — отрицать существование которого было просто невозможно. Но снимали о нем в основном либо так называемые культурфильмы — проще говоря, агитационные ролики о вреде того или иного явления (в данном случае алкоголизма, как, например, в короткометражке «За ваше здоровье» 1929 года). Либо такие же агитационные жутковатые мультфильмы для взрослых (см. мультик с говорящим названием «Пациент с бутылкой»). Единственный художественный фильм на эту тему — «Беда» Динары Асановой, вышедший в 1977 году, плюс, конечно, короткометражка «Самогонщики» Рязанова.
В итоге тема зависимостей в кино полноценно появилась лишь на излете Советского Союза, в перестройку, когда многочисленные табу были сняты. Неким рубежом можно считать вышедший в 1987 году фильм «Друг» Леонида Квинихидзе о дружбе пьяницы и собаки. Тогда же под шумок горбачевской антиалкогольной кампании вышел и положенный «на полку» «Скверный анекдот» Алова и Наумова, обвиненный в 1960-х чуть ли не в пропаганде пьянства (и спустя 20 с гаком лет иронично вышедший под знаком, напротив, фильма о вреде алкоголя). Но главное — от алкоголя кинематографисты быстро перешли к куда более «запретным» веществам: в конце 1980-х — начале 1990-х вышло сразу несколько фильмов о вреде наркотиков, от культовой «Иглы» до революционного «Трагедия в стиле рок», в котором впервые были показаны последствия от употребления наркотических веществ. Само собой, в сугубо негативном контексте — как и во всех остальных фильмах, говорящих на эту тему. Среди них также «Под небом голубым», «Дрянь», «Дорога в ад», «Кикс» и другие, вышедшие в период с 1987 по 1991-1992 годы. Их герои — сплошь опустившиеся люди, жизни которых не позавидуешь при всем желании.
Пациент с бутылкой, 1979
Беда, 1977
В девяностые наркотики, передозировки, задержания перебрались с киноэкранов на экраны отечественных новостей, а отечественное кино и вовсе впало в короткую кому. Однако уже в 2003 году вышел культовый в узких кругах фильм «Одиссея 1989» о молодом парне, попавшем под влияние дурной компании, в которой в том числе употребляют наркотики (кончит герой, разумеется, плохо).
«Город без солнца», «Ласточки прилетели», «Морфий», «Высоцкий. Спасибо, что живой», «Роман с кокаином», «Кислота» — все эти фильмы, вышедшие в полтора десятилетия после «Одиссеи», так или иначе затрагивали тему употребления запрещенных веществ и всегда показывали ее в сугубо негативном ключе. К концу 2010-х наркотики из кино перебрались в телесериалы, в самый разгар «стримингового бума», подкрепленного периодом самоизоляции в 2020 году. «ЮЗЗЗ», «Смычок», «Химера», «Оффлайн», «Капельник», «Бывшие», «Ласт Квест», «Псих» — все эти сериалы получили хорошую аудиторию и были восприняты зрителями на ура, а «Бывшие» о пациентах реабилитационной клиники, например, и вовсе стал долгоиграющей историей.
За ваше здоровье, 1929
Опасный реализм
В сентябре этого года Владимир Путин подписал закон «о запрете пропаганды наркотиков в литературе и кино». Из текста закона следует, что запрещено распространение информации «о способах, методах незаконных производства, переработки, хранения, перевозки, пересылки, сбыта, приобретения, потребления, ввоза на территорию России, вывоза наркотических средств, психотропных веществ, их аналогов или прекурсоров, а также о допустимости, привлекательности или необходимости незаконного потребления наркотиков и психотропов». При этом в этом законе есть исключения — в них входят в том числе «произведения литературы и искусства, в которых информация составляет оправданную жанром неотъемлемую часть художественного замысла». С принятием нового закона кинематографисты, кинопрокатчики и их коллеги из онлайн-платформ оказались как будто на минном поле. По словам одного из юристов, с которыми мы консультировались при подготовке материала, формулировки в законе, как это часто бывает в российском законотворчестве, слишком размыты: «Например, меня смущает формулировка “оправданная жанром”. Жанр — это не какое-то регламентированное понятие. Например, какие параметры у жанра комедии? Она обязательно должна смешить? Но ведь чувство юмора у всех разное. Можно ли показывать наркотики в кино и литературе в сочетании с шутками? Мы не знаем. Другая сомнительная формулировка — “неотъемлемая часть художественного замысла”. Допустим, кто будет этот замысел определять? Может ли автор книги или фильма в обвинении о пропаганде наркотиков просто сказать, что информация об этом составляет часть его замысла? А что, если сам замысел правоохранителям покажется “пропагандой наркотиков”?».
Дрянь, 1990
Представители платформ, рискующих в ближайшем будущем многомиллионными штрафами, в ответах пресс-служб на запросы The Blueprint демонстрируют сдержанный оптимизм. Так, представители сервиса Start напомнили что «считают важным снимать контент на злободневные темы и показывать героев сериалов с разных сторон», и, разумеется, привели в пример уже упомянутый нами проект «Бывшие»: «который завершился полнометражным фильмом “Бывшие. Happy End”, где героям, страдавшим от наркотической, алкогольной и психологической зависимостей, удается найти свой путь выздоровления. Эту историю придумали и написали люди, которые точно знали, о чем они говорят. Сценарий писали авторы, работавшие в реабилитационном центре, многие эпизоды они взяли из реальной жизни. История зависимостей — это не история веселья и эйфории, это всегда история последствий. В наших проектах мы стараемся без морализаторства и нравоучительства показать реальность и опасность зависимостей».
«Если всё это существует в реальной жизни, то это так или иначе находит отражение в художественных произведениях»
В онлайн-кинотеатре Okko также поддерживают идею о том, что контент, выпускаемый на сервисах, должен отражать реальность: «Хорошая, по-настоящему интересная и трогающая за душу драма ― это не спекуляция на злободневную тему, а отражение действительности, показанное через игровое кино. В наших сериалах мы поднимаем много сложных тем: говорим о различных видах зависимости, проявлении агрессии, ментальных и психических расстройствах и многом другом. Если все это существует в реальной жизни, то это так или иначе находит отражение в художественных произведениях, будь то кино, музыка или литература».
На первый взгляд, уберечь платформы от большинства рисков должна маркировка — в конце концов, плашки о вреде курения стали для нас давно привычным делом. Более того, онлайн-платформы охотно размещают в заставках социально значимую информацию, вспомним хотя бы пару примеров из практики Okko: перед началом каждого эпизода психологического триллера «Калимба» на экране появляется QR-код, приводящий на специальный ресурс, где оказывают помощь людям с психическими расстройствами. В конце каждой серии детективного триллера «Трасса» также размещен QR-код, который ведет на сайт благотворительной организации, работающей с детьми и подростками, пережившими насилие. Почему бы и для фильмов про наркотики не завести свои горячие линиии? Однако беда в том, во-первых, как замечает Екатерина Шмыгина, юрист Центра защиты прав СМИ, никаких требований к маркировке до сих пор не озвучено: «Порядок указания маркировки пока не установлен, поэтому сложно определенно сказать, достаточно ли будет ее указания в начале фильма или нужно будет указывать ее, например, при каждом упоминании наркотиков». А во-вторых, маркировка спасет лишь тех, кто «распространяет информацию» о наркотических средствах, а не тех, кого сочтут пропагандистами нездорового образа жизни.
За ваше здоровье, 1929
Отдел пропаганды
И тут, конечно, фокус внимания неизбежно смещается на рассказчиков — то есть сценаристов. Андрей Золотарев, написавший, в частности, сценарий к недавнему подростковому сай-фай-хиту «100 лет тому вперед», сетует, что понятие «пропаганды» довольно размыто, и замечает, что ни один адекватный автор никогда не станет заниматься пропагандой наркопотребления: «Я, честно говоря, не припомню произведений, которые прославляют наркотики». При этом риски излишнего информирования зрителя ему кажутся довольно очевидными: «Существуют истории, которые раскрывают алгоритм действий, необходимых для их [наркотиков] покупки. И для части аудитории, особенно случайной, это может стать своего рода инструкцией».
Олег Маловичко, написавший сериал «Химера», в котором в центре внимания как раз оборот наркотиков, рассказал, что они с продюсерами разрабатывали второй сезон сериала, но решили от него отказаться во избежание рисков. При этом он, как и Андрей, тоже не может вспомнить ни одно произведение, в котором создатели «пропагандировали» психоактивные вещества: «Пропагандой наркотиков в кино стоит считать, вероятно, показ позитивных последствий их употребления. Не скатиться в это очень просто, и я не вспомню с ходу отечественного фильма или сериала, продвигающего, так сказать, культуру наркопотребления в массы. Другое дело, что различными контролирующими органами и бдительными гражданами пропагандой считается сам факт показа явления, и проще тупо убрать любое упоминание наркотиков в произведении, вне зависимости от контекста. Минус в этом только один — явление от запрета не исчезает, а ложное чувство победы от запрета мешает осознавать наркопотребление как проблему. Чтобы бороться с чем-то, надо это сначала назвать. В итоге “вся страна долбит, все молчат”, если процитировать героиню нашего сериала».
Человек с золотой рукой, 1955
Друг, 1987
«Минус в этом только один — явление от запрета не исчезает, а ложное чувство победы от запрета мешает осознавать наркопотребление как проблему»
Пожелавший остаться анонимным режиссер, который в данный момент работает над проектом, темой которого является именно незаконное распространение наркотиков, вообще не считает, что новый закон ограничит в чем-то кинопроизводителей, которые и так ходят по струнке: «Вообще, киношникам этого закона стоит бояться меньше всех — у нас и так уже все зарегламентировано так, что боятся лишний раз пукнуть не в ту сторону. Вот кому стоит бояться этого закона, так это современным русским рэперам, а киношники и так одергивают себя на каждом шагу и снимают лишь сказки да дебильные комедии». Ну а к своим нынешним рискам режиссер относится спокойно: «Мы со студией, сценаристами, продюсерами для себя решили так: в нашем фильме наркотики несут вред и герою, который их распространяет, потому что он дилер, и его родным, и тем, кто их употребляет, — значит, по идее, мы не пропагандируем, не говорим, как в законе, о допустимости и привлекательности употребления или распространения таких веществ. Ну, нам так кажется. А там уже как решат».
Дорога в ад, 1988
Город без солнца, 2005
А вот режиссер Илья Хотиненко, автор той самой «Одиссеи 1989», считает, что спасением послужит эзопов язык, во всяком случае, именно с этой оптикой он строит планы на сиквел: «Будет называться “Одиссея 1992”. Мы планируем делать, как было в сериале “Как я встретил вашу маму”. Герои в какой-то момент говорят что-то вроде: “А не пойти ли нам, не съесть по хот-догу?”. Аллегорически, ассоциативно мы понимаем, о чем идет речь, повествование продолжается и ничего не рекламирует, но человек, который в теме, все прекрасно поймет. И это показывали по всем центральным каналам. Типа такой прикол. Планируем уходить, короче, в ассоциативку, но при этом сохранить, так сказать, изначальный дизайн идеи».
Морфий, 2008
Зависимости и независимость
Если окинуть взглядом то, что происходило с темой наркотиков на протяжении всего времени существования российского кинематографа, то складывается ощущение, что в сфере кино этот закон призван бороться с несуществующим явлением — у нас никогда не выходило фильмов и сериалов, поощряющих употребление или распространение наркотиков. Например, в сериале «Оффлайн», главный герой (вернее, антигерой) которого — создатель приложения по покупке запрещенных веществ, процесс изготовления и распространения остается где-то за кадром. Даром что вдохновлялись создатели явно куда более откровенным американским хитом «Во все тяжкие». В сериале «Смычок» главный герой, молодой парень, не от хорошей жизни ставший «закладчиком», постепенно деградирует морально и физически. Можно вспомнить и «Капельника», в котором центральный персонаж, талантливый медбрат, помогает знаменитостям справиться с последствиями от приема наркотиков — любой из «пациентов» героя выглядит откровенно отталкивающе, неприятен и служит настоящей карикатурой на звезд шоу-биза.
Одиссея, 1989
Но очевидно ли это правоохранительным и прочим примкнувшим к ним государственным органам? У нас есть пример дела Жени Беркович и Светланы Петрийчук, которые делали, по их словам, антитеррористический спектакль «Финист — ясный сокол» и которые получили по шесть лет колонии за, напротив, «оправдание терроризма», как установило следствие. «Айта» режиссера Степана Бурнашева, самый успешный на данный момент якутский фильм, исключили из библиотек онлайн-кинотеатров по требованию Роскомнадзора за «деструктивную информацию, противоречащую принципам единства народов России» — хотя кинообозреватели и зрители практически поголовно увидели в фильме очевидный посыл о вреде ксенофобии. В конце концов, если автор и критик редко могут сойтись в понимании «художественного замысла», стоит ли требовать взаимопонимания с прокурором? Тем более что киношники по заветам ремесла стремятся добиться сочувствия даже к отрицательным персонажам, и наркопотребители здесь никак не исключение. А в представлении гособвинителя грань между симпатией к преступнику и оправданием преступления может оказаться буквально неразличимой. Не окажется ли в итоге, что в кино и сериалах ближайшего времени наркопотребители, если и не исчезнут с экранов вовсе, то предстанут карикатурными воплощениями всей человеческой мерзости, усилив и без того колоссальную стигматизацию наркозависимых? Ведь какую бы беспощадную борьбу государство ни вело с наркотиками — борьба эта идет не против веществ, а за людей.
