Убивать — так молотком
ФОТО:
АРХИВ ПРЕСС-СЛУЖБЫ
В российском прокате идет «Метод исключения» Пак Чхан Ука, призера трех важнейших европейских кинофестивалей и главного режиссера корейской волны. Иван Матушкин увидел в черной комедии о сотруднике бумажной фабрики, который потеряв работу встал на тропу войны, все темы, что нанесли корейское кино и самого Пака на карту мирового кинематографа.
«Метод исключения», 2025
(1)
Отчаяние
Ман Су увольняют с хорошо оплачиваемой работы в корпорации по производству бумаги, которая только позволила ему выкупить дом своего детства и за барбекю в саду сказать себе: «У меня есть все». Многочисленные собеседования не приносят результаты, бумажные компании закрываются одна за другой, деньги закончились, даже любимых семейных ретриверов приходится отдать бабушке с дедушкой под детские слезы — их больше не на что содержать. И тогда у Ман Су вызревает план: чтобы получить последнюю подходящую должность в своей сфере, ему нужно просто устранить всех конкурентов в борьбе за вакансию.
«Сочувствие госпоже Месть», 2005
→
«Сочувствие господину Месть», 2002
Затравка «Метода исключения» звучит абсурдно, но еще напоминает о фильме, с которого началась мировая слава Пака — «Сочувствие господину Месть». Ставки у глухонемого героя Рю были повыше — его сестре нужна была пересадка почки, — но увольнение тоже имело место быть. Как и крайние меры, на которые идет герой. Ман Су запускает череду нелепых и оттого даже более страшных убийств (тут гораздо более верным кажется американское название фильма — «Нет другого выбора»). Рю похищает дочь уволившего его начальника, чтобы получить выкуп. Герои Пака зачастую — люди, загнанные в угол. Герой великого «Олдбоя» О Дэ-су потерял всю жизнь, проведя 15 лет в плену непонятно у кого и непонятно за что. Гым Чжа из «Сочувствия госпоже Месть» отсидела 13 лет по ложному обвинению. Хидэко из «Служанки» с детства подвергалась сексуальной эксплуатации, а затем попала в руки мошенникам. В корейской культуре есть понятие «хан» — смесь ярости и покорности. У Пака в этой смеси рано или поздно на первый план выходит ярость.
«Служанка», 2016
«Олдбой», 2003
Детство и юность Пак Чхан Ука, Пон Джун Хо, Ким Джи Уна и других героев корейской волны пришлись на многолетнее чрезвычайное положение под властью генерала Пак Чон Хи, захват власти генералом Чон Ду Хваном и восстание в Кванджу, когда правительство жестоко подавило демократический протест, а погибших было больше 200 человек. Корейцы протестовали с 1979-го по 1987-й год, чтобы добиться демократизации, — и преуспели. Сам Пак не принимал участия в протестах (а позже признался, что ему было стыдно отсиживаться в безопасности, пока друзей избивают и арестовывают), но, став известным режиссером, не скрывал политических взглядов. Он попал в черный список правительства при президентке Пак Кын Хе (позже приговорена к 20 годам тюрьмы за коррупцию, но помилована через три года), и призывал к импичменту президента Юн Сок Ёля (состоялся в апреле 2025-го). «Радикалы разочаровали меня бесчисленное множество раз, а вот консерваторы ни разу — потому что от них я ничего [хорошего] и не жду», — говорит режиссер.
Пак не единственный корейский режиссер, чьи сюжеты двигает безвыходное положение героев. Пожилая знахарка становится следователем, чтобы спасти от тюрьмы умственно отсталого сына в «Матери» оскаровского лауреата Пон Джун Хо. Следователь, не способный поймать маньяка, в его же «Воспоминаниях об убийстве», от отчаяния переходит к пыткам подозреваемых. А «Мятная конфета» Ли Чхан Дона буквально начинается с того, что герой готовится броситься под поезд (его историю мы узнаем в обратном порядке).
«Паразиты», 2019
Справедливость
(2)
Второй двигатель Ман Су — ощущение тотальной несправедливости. Он, человек года по версии журнала о бумаге Pulp Men, потерял работу просто потому, что новые хозяева компании (конечно, воплощающие мировой капитализм американцы) решили провести сокращения. Для корейцев с их культом верности компании и многолетнего труда на одного работодателя это тотальное предательство.
«Я видел дьявола», 2010
Справедливости искали все герои трилогии мести самого Пака. Ее же ищет герой шокирующего «Я видел дьявола» Ким Чжи Уна: специальный агент берет отпуск на службе, чтобы найти убийцу невесты — и вернуть ему всю причиненную боль сторицей.
Другой, уже социальной справедливости, посвящен и самый известный корейский фильм последних лет — «Паразиты», где бедняки подселяются в дом богатых нанимателей, по чуть-чуть возвращая себе право на хорошую жизнь, отнятую капитализмом.
«Микки 17», 2025
Американское влияние
(3)
«Я почти решился вписать в титры благодарность к американским компаниям, которые отказались от моего фильма», — пошутил (или нет?) Пак, говоря о «Методе исключения». Экранизацию романа американского мастера бульварного чтива Дональда Уэстлейка «Топор» корейский режиссер вынашивал как минимум 12 лет — и снимать хотел в США. Но не получил финансирования и вернулся в Корею. Сам Пак уверен, что это сделало в итоге фильм лучше. А еще помогло взять на главную роль звезду «Игры в кальмара» Ли Бен Хона, которому режиссер отказал в этой роли еще в 2013-м: «Тогда я сказал, что ему и мечтать об этой роли не стоит, потому что он не белый и слишком молод».
«Окча», 2017
«Порочные игры», 2012
Американское кино вообще оказало наибольшее влияние на корейскую волну. Сам Пак не раз признавался, что его вдохновлял Альфред Хичкок. И у Пака, и у его коллег видны влияния американского нуара («Преследователь»), мафиозного фильма («Новый свет») и даже вестернов — превращенных в истерны («Хороший, плохой, долбанутый»). Теперь вестерн планирует снимать и Пак Чхан Ук. Правда, вновь надеется сделать это в Америке. Пока у него лишь один полнометражный проект в Штатах — не слишком успешные (и зря!) «Порочные игры». Психологический триллер со сложной интригой и Николь Кидман в одной из главных ролей получил хорошие отзывы на «Сандэнсе», но не добился успеха в прокате. Не были успешны и поездки в США Пон Джун Хо — ни сделанная для Netflix «Окча», ни недавний «Микки 17» с Робертом Паттинсоном. Вполне возможно, дело тут в сложности переноса на американскую (или европейскую) почву следующих двух составляющих паковского (и шире — корейского) кинематографа.
«Метод исключения», 2025
(4)
Черный юмор
В начале «Сочувствия господину Месть» девушка рассказывает своему бойфренду историю о человеке, который верит, что у него две головы, и, страдая от головных болей, решает отстрелить одну из них. «Левую или правую?» — спрашивает парень, подумав. В какие бы жуткие ситуации ни ставил своих героев Пак Чхан Ук, он всегда находит в фильме место для юмора. Просто иногда этот юмор настолько черен, что даже у отъявленных циников начинает колоть в сердце.
В «Методе исключения» этого, конечно, тоже хватает. Возьмите хотя бы сцены убийств конкурентов главного героя: это практически слэпстик, физиологическая комедия, причем даже не Чарли Чаплин, а мультфильмы про Скуби-Ду. Сам Пак уверяет, что взял весь юмор из книги — просто вытащил его наружу: «Комедия в этом романе мне нравится больше всего. И я увидел возможность сделать все еще смешнее за счет движений актеров и выражений их лиц. То, что это трагическая история, не значит, что она не может быть смешной».
«Хороший, плохой, долбанутый», 2008
→
«Метод исключения», 2025
В нарочитом местами переигрывании актеров можно было бы увидеть желание понравиться западному зрителю (и критику), показав ему «этих чудаковатых корейцев». Но по словам Пака, он лишь дал Ли Бён Хо играть так, как тот хотел: «Прочитав сценарий, он спросил меня, можно ли играть смешно. Я ответил, что он может сделать все настолько комедийным, насколько хочет».
При этом режиссер еще восемь лет назад уверял, что не использует в своих фильмах специфически корейский юмор: «В первую очередь я делаю фильмы для корейских зрителей. И уж потом думаю, понравятся ли они иностранцам. Единственное, чего я не делаю, это не использую корейские шутки. Юмор принадлежит определенной культуре, его нельзя поделить с остальными. К тому же корейский юмор не кажется мне смешным».
Тем не менее комедия — неотъемлемая часть чуть ли не всех фильмов корейской волны. «Паразиты» — практически чистая комедия. «Хороший, плохой, долбанутый» строится на гэгах (об этом говорит уже название). В жутчайшем и жесточайшем «Я видел дьявола» есть невероятно смешная и абсурдная сцена с визитом к людоеду и собранием маньяков. Корейцы не только не боятся сочетать жестокость с юмором — они находят юмор в жестокости. Иногда весьма неочевидный.
Возвращаясь к «Методу исключения», одним из источников вдохновения Пака внезапно был маленький комедийный шедевр Владимира Набокова про социально и физически неуклюжего профессора литературы — «Пнин»: «Он наполнен абсурдом, и протагонист сначала не особенно нам нравится, но в конце мы его очень любим».
«Метод исключения», 2025
(5)
Экстрим
«Только ситхи все возводят в абсолют», — говорили в великой саге про лазерные мечи и звуки взрывов в космосе. «Только ситхи и корейские режиссеры», — могли бы сказать мы сейчас. Один из источников той самой комедийности корейского кино, это его открытость к крайностям. Даже потребность в них. Если герой в ярости кинется на врага — то уж точно размозжит ему голову. И бить будет, пока руки не устанут. Если пленник прорвется на волю из многолетнего заточения, то будет крушить врагов как угодно — даже молотком. Ну а если начнет смеяться — то уж хохотать.
Экстрим — родная стихия всего корейского кино и, конечно, Пак Чхан Ука тоже. Недаром он вместе с Фрутом Чаном и Такаси Миикэ поучаствовал в антологии, которая так и называлась — «Три экстрима».
«Наше кино сделала сильным современная история, — рассуждал сам Пак. — Корейцы живут как на американских горках. Мы сталкиваемся с двумя крайностями, испытываем горько-сладкие чувства. Вот почему у персонажей в наших фильмах так много эмоций».
«Три экстрима», 2004
Поэтому и насилие в корейском кино — всегда ультра. В «Сочувствии господину Месть» камера заезжает в крематорий вместе с телом утонувшей девочки — показывая, как обугливается ее рука. В «Сочувствии госпоже Месть» родителям приходится смотреть, как мучают их детей. Знаменитая сцена с поеданием живого осьминога из «Олдбоя» — из той же оперы. Для Ман Су из «Метода исключения» насилие — макабр, оно ироничным образом становится «ультра» из-за его неумения причинять насилие и страха перед ним. Такого же, как у самого Пака. «Я ужасный трус, — признался однажды режиссер. — Я снимаю жестокие фильмы из-за своей чувствительности к жестокости — то есть страха насилия».
