Инфлюенсер и поклонники
С 22 по 27 июля в городах Ивановской области пройдет фестиваль «Зеркало», посвященный Андрею Тарковскому. В основной конкурс попало семь картин (например, «Призрачно-белый» Марии Игнатенко и «Счастье» Аскара Узабаева). Смотр откроется в Юрьевце, родном городе абсолютного классика советского и мирового кино. Андрей Тарковский до сих пор остается одним из самых цитируемых режиссеров на планете, чей стиль повлиял не на одно поколение режиссеров. Рассказываем, как Тарковский, которого советская критика при жизни прикладывала за «формализм», стал одним из стиле- и смыслообразующих режиссеров второй половины ХХ века.
Что приходит на ум, когда говорят «снять под Тарковского»? Чаще всего это значит, что перед нами элегический фильм, изобилующий длинными кадрами, в котором «сон» часто неотделим от «реального», а действие чаще всего происходит на фоне очень красивых и таких же тревожных пейзажей. Если в кадре вдруг оказывается горящий сарай, или церковь, или заброшенная дорога, или клубящийся по безлюдной местности туман — то еще лучше. Будем честны, под это определение подходит большая часть так называемого артхаусного кино. Однако все это лишь формальные признаки режиссерского стиля Тарковского, и сводить его только к ним было бы наивно. В основе киновселенной Тарковского довольно ядреный состав из классической поэзии, домодернистской живописи, технических побед советского киноавангарда и европейской философии.
Тарковский, сын великого поэта Арсения Тарковского, чьи стихотворения он цитировал в «Зеркале», «Сталкере» и «Ностальгии», говорил, что «поэтические связи кажутся мне наиболее подходящими для кино» — отсюда и принципиальное отсутствие классического «натурализма» в фильмах сына. По образцу классической живописи Тарковский строил кадр — здесь и приемы русской иконописи, и прямые цитаты — как «Мадонна дель Парто» Пьеро делла Франчески, открывающая «Ностальгию», и «Руины Эльдены» Каспара Давида Фридриха, и, конечно, знаменитые «Охотники на снегу» Питера Брейгеля из «Соляриса», которые потом перекочевали в «Меланхолию» Ларса фон Триера и фильмы Андрея Звягинцева.
«сталкер», 1979
«зеркало», 1974
«ностальгия», 1983
Если говорить о советском кино, то в контексте Тарковского прежде всего важны два имени — Александра Довженко и Сергея Эйзенштейна. Первого он прямо цитирует (начало «Земли» 1930 года), со вторым как будто спорит, но лучшие моменты «Иванова детства» — это, конечно, развитие исторических фильмов Эйзенштейна. Теория Эйзенштейна о быстром монтаже как основе кино, по Тарковскому, который стремился ухватить течение времени, абсолютно кощунственна. В результате, чтобы понять его стиль, стоит обратиться к работе «Время и свобода воли» Анри Бергсона, в которой, если кратко, в том числе излагаются преимущества непосредственного опыта и интуиции над абстрактным рационализмом. Это позволяет Тарковскому ставить знак равенства между снами и реальностью в «Ивановом детстве» или буквально превращать зону бывших боевых действий в лабиринт подсознания, как в «Сталкере».
«иваново детство», 1962
В любви к Тарковскому в разное время признавались, кажется, все уважающие себя режиссеры — начиная с Дэнни Бойла и Кристофера Нолана (он цитировал «Солярис» в «Интерстелларе») до Стивена Содерберга, который космическую одиссею Тарковского просто переснял, и Александра Сокурова, которого долго и не совсем точно называли его наследником. Но для некоторых режиссеров фигура Тарковского стала главной в выборе профессии — рассказываем, кто и как пользуется его приемами в современном кино.
«андрей рублев», 1966
Ларс
фон Триер
Главный enfant terrible современного европейского кино, которого за фразу на пресс-конференции «Я понимаю Гитлера» уже успели на несколько лет отлучить от Каннского кинофестиваля, на протяжении всей карьеры не устает петь осанны Тарковскому — «Зеркало», например, он (если верить интервью) смотрел как минимум двадцать раз. А в 2012 году на аукционе Sotheby’s Триер и вовсе пытался выкупить архив Тарковского, но был побежден руководством Ивановской области
(откуда родом Тарковский).
Официальное признание случилось в 2009 году. Когда еще не отлученный от Канн Триер (это случится в 2011-м на «Меланхолии», где Тарковский, кстати говоря, тоже будет цитироваться), представлял свой религиозный сексплотейшн «Антихрист» — красочную экранизацию гностической теории о сатане как творце Вселенной. Фильм, изобиловавший цитатами из Тарковского и начинавшийся со сцены, в которой смерть ребенка была зарифмована с сексом его родителей (под Генделя), был посвящен, разумеется, автору «Зеркала». Триер тогда сказал: «Во-первых, если бы я не посвятил его Тарковскому, все бы сказали, что я все у него украл. А во-вторых, Тарковский — это самое близкое, что у меня есть к религии. Он мой бог».
Цитировать Тарковского и пробовать его приемы Триер начал уже со своего дебюта — «Элемента преступления» — триллера о том, как детектив, расследующий дело серийного маньяка, сам становится им. Там Триер цитировал и «Солярис», и «Зеркало», и «Сталкера». Именно во вселенную последнего Триер поместил сюжет своего неонуара.
«сталкер», 1979
Карлос Рейгадас
«„Япония“ — это лучший фильм Тарковского, который Тарковский никогда не снимал», — написал в 2002 году критик Financial Times Найджел Эндрюс в рецензии на дебютный фильм Карлоса Рейгадаса, который сенсационно попал на Каннский кинофестиваль и стал началом одной из самых выдающихся карьер в современном кино. Сам Рейгадас, про которого говорят, что он в «одиночку представляет третью волну нового мексиканского кино», свою связь с Тарковским никогда не скрывал — именно после его фильмов он захотел стать режиссером.
«Япония», 2001
В 2003 году, спустя год после премьеры, Рейгадас рассказал Sight & Sound: «Когда мне было около пятнадцати, мой отец подарил мне фильмы Тарковского на видеокассете, и я был поражен простотой и силой, исходящей от них. Мне не очень нравятся сюжетные фильмы, и я никогда не помню диалогов; то, что застревает в моей памяти — это звук, изображение и движение камеры. У Тарковского как будто из каждого образа и звука исходит непосредственная эмоция. Это сводит меня с ума». «Япония», вольная экранизация повести Солженицына «Матренин двор», была этому красноречивым свидетельством: галлюциногенные пейзажи, друг Тарковского Арво Пярт на саундтреке и цитаты из «Андрея Рублева», в общем, все то, что было названо «возвышенным минимализмом». Эту Линию Рейгадас продолжил, а в 2012 году, после того как его фильм «После мрака свет» в тех же Каннах получил приз за лучшую режиссуру, отправился отдавать дань своему учителю — на ежегодный кинофестиваль «Зеркало» в Плесе.
«андрей рублев», 1966
Александр Сокуров и Андрей Звягинцев
До Звягинцева в «наследниках» Тарковского значился Александр Сокуров. В последние годы жизни Тарковского они подружились, Тарковский, будучи на двадцать лет старше, устроил Сокурова на «Ленфильм» и назвал гением (о друге и коллеге Сокуров в 1986 году выпустит документальный фильм «Московская элегия»).
Сокуров, впрочем, от звания «первого ученика» всегда открещивался. В книге Сергея Уварова «Интонация. Александр Сокуров» он говорил: «Забавно, когда говорят, что мои фильмы похожи на его фильмы. Это более чем поверхностное суждение». Более чем поверхностное суждение, впрочем, до некоторой степени верно при разговоре о фильме Сокурова «Мать и сын», в работе над которой он специально изучал русские иконы и ездил в Берлин смотреть на «Монаха у моря» Каспара Давида Фридриха.
Эндрю Уайет. «Мир Кристины», 1948
«Изгнание», 2007
Другое дело — Андрей Звягинцев. Автор «Нелюбви» как-то сказал в интервью: «Ни один русский режиссер не может не чувствовать определенного влияния Тарковского», и его фильмография — прямое тому подтверждение. Так — его вторая картина «Изгнание» (как, впрочем, и все остальные) состоит из цитат из Тарковского примерно наполовину. В как бы библейской притче об измене и семье, которая формально считается экранизацией повести Уильяма Сарояна «Повод для смеха», мы найдем и Бергмана, и пейзажи из картин Эндрю Уайета, и интерьеры, снятые с отсылками к «Зеркалу» и «Жертвоприношению», прямые цитаты из «Сталкера» и «Ностальгии» и довольно дикую сцену, в которой дети собирают пазл из «Благовещения» да Винчи.
В «Левиафане» и «Елене» Звягинцев от Тарковского несколько отошел, но в своем последнем на данный момент фильме «Нелюбовь» исправил упущение, процитировав тех самых «Охотников на снегу» Брейгеля. В случае со Звягинцевым, впрочем, обильное цитирование Тарковского (в отличие от того же Рейгадаса) часто выглядит несколько нарочитым — возможно, сказывается политический контекст. Если у Тарковского границы мира определялись не странами и десятилетиями, а личными воспоминаниями, то у Звягинцева, описывающего вполне конкретную путинскую эпоху, прямые и серьезные отсылки, например, к религиозному искусству, вызывают скорее недоумение.
«Мать и сын», 1997
«Монах у моря». Каспар Давид Фридрих, 1810
«ностальгия», 1983
Бела Тарр
и Гас Ван Сент
Автор «Харви Милка» и «Моего личного штата Айдахо», живой классик американского квир-кино — неожиданный персонаж в этом списке, но один из лучших (и самых странных) фильмов Ван Сента снят под непосредственным влиянием и Тарковского, и Тарра, которого как раз называют одним из главных продолжателей дела автора «Соляриса».
«Джерри», первый фильм из трилогии Ван Сента о смерти (следующие части — «Слон» о шутинге в школах и «Последние дни» о самоубийстве Курта Кобейна) — это полуторачасовая прогулка Мэтта Деймона и Кейси Аффлека по Большому Соленому озеру в Юте. Обоих, Деймона и Аффлека, зовут Джерри, и в конце пути их явно не ожидает ничего хорошего — здесь вспоминается и «Сталкер», после которого любой подобный ландшафт уже не может не напоминать Зону, и «В ожидании Годо» Беккета.
«Джерри», 2002
«Проклятие», 1988
За фильм, в котором звучит все тот же Арво Пярт (кажется, самый быстрый способ объявить себя наследником Тарковского), Ван Сент в титрах благодарил как раз Тарра — современного мастера медитативного кино, которого всю жизнь сравнивали с Тарковским. Тарр, правда, от сравнений всегда отказывался, говоря, что Тарковский — в первую очередь религиозный режиссер, тогда как он сам бесконечно от этого далек. Тем не менее Ван Сент, который не отрицал и участия Тарковского, в «Джерри» в очередной раз их связал. Завершил его труд программный директор кинофестиваля в Теллурайде Том Ладди, который рассказывал, что однажды привез Тарковского на Соленое Озеро в Юте, где потом снимался «Джерри»: «Когда я привел его туда, я объяснил ему, как миллионы лет назад океаны образовали столовые горы, на что он просто сказал: “Нет. Это сотворил Бог”»
«АНДРЕЙ РУБЛЕВ», 1966
«сталкер», 1979
Алехандро
Гонсалес
Иньярриту
Чемпион по цитатам из Тарковского (по крайней мере в рамках одного фильма) — Алехандро Гонсалес Иньярриту, который в «Выжившем», принесшем Леонардо ДиКаприо долгожданный «Оскар» за главную мужскую роль, цитирует и «Иваново детство», и «Сталкера», и «Андрея Рублева», и «Зеркало», и «Ностальгию» одновременно. Его же смело можно назвать главным популяризатором творчества Тарковского среди американской широкой публики. После псевдовестерна «Выживший», в котором на протяжении двух часов ДиКаприо борется с медведицей, индейским племенем арикара и собственным прошлым, о Тарковском, что называется, узнали и в Миссури.
«зеркало», 1974
«зеркало», 1974
Сам Иньярриту, конечно, заимствования не скрывает и регулярно признается в любви к Тарковскому: «Я помню сцены или моменты в фильмах, которые даже сейчас для меня остаются непонятными. Что в них происходит? Но когда я их видел, все равно чувствовал какое-то откровение. Как в случае со «Сталкером» Тарковского. Мне не важен его сюжет, мне важно, что я чувствую во время просмотра».
Впрочем, от Рейгадаса и Триера Иньярриту отличается драматически. Если первые два наследуют Тарковскому интонационно и тематически, то Иньярриту, любитель несколько прямолинейных эффектов, использует его скорее в качестве аттракциона. В «Выжившем» как раз на месте все заброшенные храмы, таинственные иконы и горящие дома — хотя на их месте с таким же успехом могли быть цитаты из любого другого режиссера.
«иваново детство», 1962
«сталкер», 1979
