Сказки Пола Томаса Андерсона
13 января в российский прокат выходит «Лакричная пицца», новый фильм Пола Томаса Андерсона. Рассказываем, как формировался стиль одного из самых важных современных американских режиссеров.
Голливуд и «Голливуд»
«Лакричная пицца», 2022
«Я мечтал, чтобы хоть один мой фильм вышел в прокат летом», — сокрушается в недавнем интервью режиссер Пол Томас Андерсон. Но не судьба — фильмы Андерсона, который с конца 1990-х (а точнее, с премьеры «Ночей в стиле буги») числится в американском кино наследником Стэнли Кубрика (за формальное совершенство) и последним классиком, продюсеры традиционно выпускают в прокат в разгар наградного сезона — ближе к Рождеству и «Оскару».
А жаль. «Лакричная пицца», история первой любви, как нельзя лучше подходит для летнего проката — солнце, клеши, влюбленные школьники и родная для Андерсона долина Сан-Фернандо 1970-х. «Магнолия», «Ночи в стиле буги» и вот теперь «Лакричная пицца» — образуют лос-анджелесскую трилогию. Город в этих фильмах — это отдельный персонаж, эпицентр кино, а значит, по Андерсону, который ничем, кроме него, заниматься не собирался, — и жизни.
Студио-Сити в Сан-Фернандо, где родился Андерсон и по которому носится главный герой «Лакричной пиццы» в исполнении восемнадцатилетнего Купера Хоффмана, был назван в честь градообразующей киностудии CBS Studio Center. Местные жители либо уже работали в Голливуде, либо мечтали об этом. Родители Андерсона были среди первых: Пол Томас родился 26 июня 1970 года в семье актрисы Эдвины Гоф и актера и диктора канала ABC Эрни Андерсона. В то лето в кинотеатрах крутили «Уловку-22» Майка Николса, «Героев Келли» Брайана Дж. Хаттона, где Клинт Иствуд с командой идиотов искал нацистское золото в освобожденной Франции. Уже прогремел «Военно-полевой госпиталь» Роберта Олтмена и «Вудсток» Майкла Уэдли, который монтировал молодой Мартин Скорсезе. Хантер С. Томпсон только садился писать «Страх и ненависть в Лас-Вегасе». В общем, Америка и мир вовсю прощались с эпохой хиппи и встречали эпоху порношика (в драйв-инах крутили «Мотель „Ракель“» с будущей звездой «Долины удовольствий» Уши Дигард). Стоит ли говорить, что все эти фильмы и/или их создатели еще сыграют роль в биографии и фильмографии Андерсона — любителя увязать в два часа хронометража десяток своих любимых фильмов и не меньшее количество героев.
«Ночи в стиле буги», 1997
«Рокки» и порнография
«Первым фильмом, который я запомнил, был „Рокки“ со Сталлоне. Он очень важен для меня. Я тогда сказал маме: „Я хочу быть боксером“. А она ответила: „Нет, нет, ты хочешь стать писателем — Рокки написал этот фильм!“ Пару раз я вышел на утреннюю пробежку, чтобы быть как Рокки, а потом подумал: к черту это, послушаюсь маму и сяду писать», — рассказывал Андерсон.
К тому моменту, как Андерсон впервые взял камеру в руки, а это случилось в 1978-м, спустя два года после «Рокки», в лидерах проката уже были вторые «Челюсти» — началась эпоха блокбастеров. Восьмилетний режиссер в это время увлекался экспериментальными хоррорами: «В моем первом фильме был пупс, который должен был внушать ужас. Я снял своего брата, когда тот поздно вечером смотрел телевизор, пока родителей не было дома. По сюжету кукла приходила и съедала его лицо. Чего я тогда не понимал, так это того, что по телевизору, который смотрел мой брат, шел порнофильм». И хотя название этого фильма в истории не сохранилось, он, как довольно быстро выяснится, окажется для истории современного американского кино судьбоносным.
Спустя десять лет и несколько камер Андерсон, уже 18-летний ученик старшей школы, заработал за лето работы в зоомагазине 300 долларов и снял свою первую серьезную короткометражку. Она была посвящена, разумеется, порно (Андерсон к этому моменту был уже продвинутым ценителем жанра) и легла в основу «Ночей в стиле буги», с которых начнется его слава.
Следующей после порнографии вехой в самообразовании Андерсона стал «Патни Своуп» Роберта Дауни-старшего, отца Железного человека и патриарха американского независимого кино. Фильм о чернокожем работнике рекламного агентства, который по случайности становится там начальником, увольняет всех белых и отказывается сотрудничать с алкогольными и табачными компаниями (что тут же привлекает к нему внимание государства, которое считает успех его подхода «угрозой национальной безопасности страны»), в свое время считалась эталоном политической и социальной сатиры — и в первую очередь благодаря абсолютно шкодливой интонации. Даром что на постере «Своупа» красовался средний палец, что в 1969 году было big deal. «Тогда-то я понял, что можно быть одновременно панком и снимать кино», — говорил Андерсон. Усевшись смотреть какой-нибудь монументальный эпос Андерсона вроде «Нефти», полезно помнить, что кино для автора — один из самых приятных способов продемонстрировать гражданское неповиновение.
«Ночи в стиле буги», 1997
Американский постмодернизм
Маргинальность, ирония, синтетичность и сплав старого в новом контексте — этим азам постмодернизма, которые и составляют основу стиля Андерсона, его научили в школах. Точнее, попытались научить.
Андерсон провел несколько месяцев в колледже Эммерсон и целых два дня в Нью-Йоркском университете, откуда сбежал работать ассистентом на съемочной площадке. Но в Эммерсоне он успел познакомиться с преподавателем, в которого, по его словам, влюбился. А заодно и в предмет. Предметом была литература, преподавателем — тридцатилетний Дэвид Фостер Уоллес, будущий классик американского постмодернизма, который, впрочем, уже успел опубликовать «Метлу системы» (до «Бесконечной шутки» оставалось около пяти лет). С Уоллесом Андерсон по ночам обсуждал по телефону домашки по «Белому шуму» Дона Делилло, а утром шел на пары слушать про великого американского затворника Томаса Пинчона. Спустя почти двадцать лет Андерсон станет первым режиссером, получившим права на экранизацию его произведений, а именно — романа «Врожденный порок». Уоллес, который обожал «Ночи в стиле буги», не успел поздравить ученика с этой удачей — в 2008-м, за год до выхода романа и за 6 лет до премьеры фильма, он покончил с собой.
«Врожденный порок», 2014
Стиль Фостера Андерсон усвоил хорошо и перенес в кино: его густонаселенные фильмы собраны по принципу мозаики и существуют одновременно в нескольких измерениях. С одной стороны, они легко «читаются» — раскладываются на цитаты, которые режиссер никогда не скрывает, а с другой — остаются совершенно непроницаемыми для зрительского взгляда. Они существуют в рамках того, что по-английски называется словом sensibility — комплекса идей, увлечений и неврозов автора, главной характеристикой которого становится абсолютная непредсказуемость их взаимодействия между собой.
Так на съемках «Ночей в стиле буги» о конце 1970-х и закате порношика, которые можно считать его дебютом («Ночи» были вторым фильмом, дебют Андерсона «Роковая восьмерка» у него забрали и перемонтировали продюсеры), Андерсон каждую неделю пересматривал «Славных парней» Скорсезе. Оно и понятно — оба режиссера осуществляли похороны эпох и жанров. Скорсезе в «Славных парнях» прощался с романтическими представлениями о гангстерской жизни, Андерсон — с мифами о свободных 1970-х. Заключительный монолог Марка Уолберга, порнозвезды на пороге краха своей карьеры, — и вовсе цитата из финала «Бешеного быка» Скорсезе, который, в свою очередь, был цитатой из «В порту» с Марлоном Брандо Элиа Казана (любимого режиссера уже Скорсезе).
Главный герой «Лакричной пиццы», начинающий актер и прохвост, которого играет 18-летний Купер Хоффман, сын уже покойного друга и любимого актера Андерсона Филипа Сеймура Хоффмана, списан с приятеля режиссера, имеющего непосредственное отношение к кинобизнесу — продюсера Гарри Гетцмана. Он начинал в Голливуде как ребенок-актер и по совместительству продавец водяных матрасов, а потом стал соратником одного из лучших режиссеров «нового Голливуда» — автора «Молчания ягнят» Джонатана Демме.
Анекдоты и YouTube
«Мастер», 2012
«История актера-подростка пришла мне в голову благодаря байкам Гарри Гетцмана. Он начинает рассказывать: „Было время, мне надо было поехать в Нью-Йорк рекламировать фильм, и ко мне приставили няньку — ее звали Кики Пейдж, и вообще по первой работе она была артисткой бурлеска. Ее коронным номером была езда на одноколесном велосипеде“. И я такой: „Что ты вообще несешь?“ А сам мотаю на ус», — вспоминает Андерсон. В его случае фильм в некотором смысле равен процессу его подготовки — что-то среднее между экспедицией по сбору городского фольклора и YouTube-запоем.
Жан Ипполит «Юноша, сидящий на берегу моря», 1836
Кадр из фильма «Мастер», 2012
Эд Рушей
«Ты заходишь в интернет, чтобы посмотреть концерт любимой группы, а спустя три часа приходишь в себя и понимаешь, что ты уже час как смотришь какой-то документальный фильм про сайентологию», — говорил Андерсон про своего «Мастера», в котором Филип Сеймур Хоффман играл главу секты, частично списанного с основателя сайентологии Рона Хаббарда. Правда, в этом случае к фильмам на YouTube добавились рассказы Джона Стейнбека, романы все того же Томаса Пинчона и байки актера Джейсона Робардса о том, как тот во время Второй мировой гнал с приятелями алкоголь из топлива для торпед. Нашлось в фильме место и цитатам из французского мастера религиозной живописи XIX века Жана Ипполита Фландрена (для своих более легких фильмов Андерсон использует цветовую палитру классика поп-арта Эда Рушея).
А вот история создания «Призрачной нити»: фильм о модельере Рейнольдсе Вудкоке и его очередной «музе», которая на поверку оказывается совсем не так проста, эту мелодраму (с некоторыми оговорками), поставленную как хичкоковский триллер, Андерсон придумал, свалившись дома с тяжелым гриппом. Оказавшись на полном попечении любимых домашних и оценив степень собственной беспомощности, Андерсон задумал сочинить историю о том, из чего в числе прочего состоят отношения между очень близкими людьми (из борьбы за власть друг над другом). Попавшаяся в аэропорту биография великого модельера, затворника и перфекциониста Кристобаля Баленсиаги завершила картину, и герой обрел профессию (Вудкок стал на данный момент последней ролью Дэниела Дэй-Льюиса, который после «Нити» в очередной раз заявил, что уходит из кино).
«Призрачная нить», 2017
Роберт Олтмен и Филип Сеймур Хоффман
Одно имя появляется в набросках Андерсона всегда — это режиссер Роберт Олтмен, которому Андерсон обязан не меньше, чем индустрии порнофильмов. «Я всегда пытаюсь наворовать у Боба по максиму», — не раз признавался Андерсон.
Роберт Олтмен, даром что считается одним из величайших режиссеров в американском кино, до сих пор остается его же загадкой. Он прославился с приходом «нового Голливуда» — Стивен Спилберг, Джордж Лукас, Мартин Скорсезе, — но сам к этой компании никогда не принадлежал. Ветеран Второй мировой, он после войны успел поработать на телевидении, а свой первый стопроцентный хит «Военно-полевой госпиталь» снял уже в 1970-м — когда ему было 44 года.
В следующие 35 лет он упражнялся в иконоборческой деконструкции жанрового кино (вестерн — «Маккейб и миссис Миллер», нуар — «Долгое прощание»), в составлении практически антропологических многофигурных композиций из жизни разных классов американского общества («Нэшвилл», «Свадьба», «Короткие истории») и между делом снимал фильмы, которые ни в какие категории не укладывались вовсе — как, например, снятый без сценария детектив «Три женщины».
Пол Томас Андерсон и Роберт Олтман
Пренебрежение сценарием для него вообще было обычным делом. Олтмен очень любил импровизированные сцены (по воспоминаниям его коллег, он называл их «хорошей дезинтеграцией»). Революционное нововведение Олтмена — крошечные микрофоны, расставленные по площадке и улавливающие слова каждого актера. Эти реплики режиссер потом смешивал в плотный, гудящий шум и использовал при озвучании своих фильмов (что-то похожее делал Алексей Герман-старший).
«Три женщины», 1977
«Нефть», 2007
Таким же образом работает и Андерсон. Нельзя сказать, что «Мастер» — это фильм о сайентологии, «Ночи в стиле буги» — об индустрии порнофильмов в долине Сан-Фернандо 1970-х годов, а «Нефть» — о нефтяном буме в Калифорнии начала XX века. Это лишь обстоятельства действия, а не реальный предмет изучения — подтекст, а не текст. Такая полифоничность в фильмах просто не может разрешаться в традиционном ключе: отсюда и великий дождь из лягушек, обрушившийся на город в кульминационной сцене «Магнолии», которая интонационно больше всего похожа на Олтмена вообще и в частности на его «Короткие истории».
В 2006 году, когда 80-летний Олтмен будет снимать свой последний фильм «Компаньоны» о записи финального эфира закрывающегося провинциального радиошоу, продюсеры картины пригласят Андерсона на площадку. Он не значился как официальный помощник Олтмена, он его страховал — на случай, если тяжело больной режиссер вдруг не сможет завершить работу над фильмом (он смог). «Нефть» самого Андерсона, которая выйдет в прокат спустя год после премьеры «Компаньонов», была посвящена его памяти.
«Лакричная пицца», 2022
«Лакричная пицца» памяти Филипа Сеймура Хоффмана не посвящена, но тут эта формальность кажется излишней. Андерсон вспоминал, что впервые заметил Хоффмана в «Запахе женщины» и тут же решил, что обязательно должен написать для него какую-нибудь великую роль. И пусть в «Роковой восьмерке» Хоффман, по словам Андерсона, играл улучшенную версию своего же персонажа из «Запаха женщины», но зато потом в разнообразии ролей не было недостатка.
18-летний Купер, для которого роль стала дебютом в кино, играет, конечно, и Гарри Гетцмана, и своего отца, и Пола Томаса Андерсона, и их общую мечту — о том, чтобы в летних кинотеатрах никогда не заканчивались новые фильмы.
