Быки и машины
ФОТО:
АРХИВ ПРЕСС-СЛУЖБЫ
В Венеции показали «Крушащую машину» Бенни Сафди — фильм о бойце ММА с Дуэйном «Скалой» Джонсоном в главной роли. Для этого перформанса актёр потерял около 27 килограммов, а сама роль была призвана показать предельно маскулинных персонажей с необычной стороны. Можно ли доказать мужественность, отказавшись от достижений, разбиралась Анна Стрельчук.
Фильмы про мужскую борьбу часто — скрыто и выраженно, намеренно и нет — становятся предлогом исследовать маскулинность как таковую через ее экстремум. В конце концов, контактные виды спорта будто бы и созданы для эмоционально застывших мужчин (да и женщин), чтобы хоть что-то почувствовать. В «Бешеном быке» (1980) Мартин Скорсезе предлагает анатомию падения «темного ангела», боксера Джейка Ламотты (Роберт Де Ниро). Его эго, собственничество, подозрительность, жесткость и гордыня ведут его к одиночеству, изоляции и потере всех близких. Его жена Вики (Кэти Мориарти) — «скорсезевская» блондинка, которая в отличие от «хичкоковской» крайне субъектна: она не только уходит от главного героя, но и восстанавливает справедливость, хладнокровно осуществляя необходимую и праведную месть. Сам же Ламотта — архетип самца, агрессивного и безжалостного, который не может справиться с агрессией и разрушает себя сам.
«Бешеный бык», 1980
Если у Скорсезе мы имеем дело с соответствием формы и содержания — персонаж воплощает стереотип ультрамаскулинности внутри и снаружи, — то «Рокки» (1976) демонстрирует контраст между внешним и внутренним. Облик громилы соседствует в главном герое (Сильвестр Сталлоне) с личностью застенчивого, наивного, открытого миру и заботливого добряка, которому повезло найти главное увлечение в жизни. В отличие от героя Скорсезе, Рокки — верный однолюб, полный внимания, нежности, уважения и в конечном счете намного менее простой и недалекий, чем кажется на первый взгляд. «Рокки» словно говорит: то, что в (маскулинном) обществе принято считать слабостью, таковым вовсе не является, а забота о других и себе ведет к счастью (вне зависимости, победил ты на ринге или проиграл). Эта стоическая мораль переплетается с этикой и современными взглядами на социальные роли — границы твоей свободы заканчивается там, где начинается свобода другого. В фильме даже есть сцена с активным согласием — концепт, к сожалению, недостаточно популяризированный в культуре на тот момент.
«Рокки», 1976
В «Рестлере» (2008) Даррена Аронофски — переломном фильме для карьеры Микки Рурка и своеобразном зеркале «Черного лебедя» (если там исследуется стереотипно феминное искусство, то здесь — стереотипно маскулинное, но в обоих случаях речь идет об одной и той же погоне за тоталитарным идеалом и признанием на сцене) — поднимается и тема провального отцовства, которая еще глубже раскрывается в другом фильме про единоборства — «Стальной хватке» (2023).
В ней показана трагическая история семьи рестлеров, убежденных, что на их род легло проклятие. Но истинное проклятие — это абьюзивный отец, в прошлом неудавшийся спортсмен, переложивший свои амбиции на детей. Физические трансформации всех актеров, и особенно Зака Эфрона, лишь усиливают впечатление от контраста между внешней неуязвимостью и внутренней хрупкостью братьев, погибающих один за другим. Финальная катарсическая сцена персонажа Эфрона с сыном трогает еще сильнее, когда думаешь о страхе, который он переживает, — страхе не повторить злодеяния своего отца. Здесь мужественность разбирается со стороны семьи — стоит ли слушать поучения отца о том, как быть «настоящим мужиком», если сам он не стал настоящим мужчиной?
«Стальная хватка», 2023
Бенни Сэфди пошел скорее по пути «Рокки», показав действительно крушащего соперников гиганта вполне мирным и вдумчивым человеком вне клетки для боев. Что примечательно, «Крушащая машина» — байопик, и реальный прототип главного героя — Марк Керр — тоже был в Венеции. Керр, сыгранный в фильме Дуэйном Джонсоном, пришел в смешанные единоборства (ММА) на самой их заре и внес свой вклад в формирование визуальных образов бойцов — как в спорте, так и в индустрии развлечений в целом.
Как часто бывает с бойцами в этом виде спорта, что в реальности, что в фильме, Керр не избежал медикаментозной зависимости. После поражения он подсаживается на обезболивающие, чтобы сделать тренировки еще более интенсивными и преодолеть собственные физические лимиты. Понятно, до добра это не доводит. По ходу фильма Марк ссорится с девушкой (впечатляющая физическая трансформация Эмили Блант) и даже прибегает к абьюзу — крушению дверей и мебели, эмоциональным манипуляциям. К счастью, до непосредственного насилия дело не доходит. Токсичная динамика пары разворачивается в нескольких объемных ссорах. Впрочем, вне этой болезненной динамики, где оба персонажа атакуют друг друга, Керр вовсе не агрессивен. В ответ на вопрос, ненавидит ли он своих оппонентов, он с недоумением отвечает: «Конечно же нет».
«Крушащая машина», 2025
Тихий Марк не взрывается, как это происходило с Де Ниро — Ламоттой, не идет к цели под вдохновляющую музыку, как Рокки — Сталлоне, даже не страдает от абьюзивного «большого», как Эфрон в «Стальной хватке». Почти вся драма остается у него внутри, тем интереснее, что на эту роль выбрали рестлера, бодибилдера и героя боевиков Дуэйна «Скалу» Джонсона. Для фильма гигантский Скала сбросил 27 килограммов, впечатлив всех на красной дорожке. А в саму роль вжился, словно сам подсаживался на обезболивающие в стремлении к карьерным успехам. Компанию на экране, кроме Блант, ему составляют взаправдашние спортсмены — экс-боец UFC Райан Бейдер и чемпион мира по боксу в тяжелом весе Александр Усик. Украинец — по фильму кикбоксер Вовчанчин, побеждающий Керра, — на ринге смотрится лучше, зато Бейдера в роли тренера главного героя критики назвали чуть ли не жемчужиной фильма. Важнее тут то, что свою деконструкцию маскулинности режиссер подкрепляет участием реальных бойцов (Скала все-таки рестлер).
«Крушащая машина», 2025
Перелом в истории Керра — Джонсона происходит, когда он после двух поражений принимает решение отказаться от медикаментов. Это своеобразная антиистория успеха, вариация на «Железную хватку» (тоже спродюсированную A24) с позитивным финалом, где персонаж выбирает жизнь вместо перформанса, дружбу вместо одиночества, себя вместо индустрии. Что для образа бойца, мифологического «настоящего мужчины» выглядит радикальным шагом. Можно ли добровольно отказаться от побед? На такой шаг не решались ни Ламотта, ни Рокки. Сэфди деконструирует миф об «успешном успехе», о достигаторстве как одном из основных атрибутов маскулинности. Оказывается, можно быть мужчиной, не пытаясь быть «настоящим мужиком». Мысль не новая, но донести ее через увешанного мускулами Дуэйна Джонсона — шаг интересный. Иногда «крушащие машины» сокрушают сами себя. А иногда просто сходят с ринга и живут свою лучшую жизнь.
