Анатомия вульгарности: «Неограненные драгоценности»
На Netflix появился самый дискомфортный для просмотра и — по мнению некоторых кинокритиков — самый интересный фильм прошлого года, «Неограненные драгоценности» братьев Сэфди. The Blueprint разбирается со стилем главного героя, торговца драгоценностями Говарда Раттнера, — на редкость раздражающей и, возможно, лучшей на данный момент ролью Адама Сэндлера.
Курчавый, суетливый и неприлично загорелый торговец драгоценностями Говард Раттнер появляется на экране так стремительно, что хочется сказать — как будто бы сразу с разбега. Он что-то продает, что-то покупает, делает ставки, вечно кому-то должен. У него постоянно звонит телефон, его семья, любовница и подельники все время что-то кричат, но он перекрикивает. Говард стремителен даже тогда, когда просто стоит перед камерой и никуда не двигается. На протяжении фильма этот безумный бег не остановится. Заполучив редчайший неограненный опал, за которым он охотился месяцами, чтобы выставить на аукцион и обрести наконец баснословное богатство, Говард не успокоится. События вокруг него будут закручиваться все стремительнее — а он будет при этом неколебимо уверен, что ими управляет. Зритель же до последнего будет смотреть с открытым ртом на этого невыносимого павлина, думая: неужели мир в итоге не отвесит ему тумаков? Так жить нельзя, что творит этот человек?
«Неограненные драгоценности» братьев Сэфди (вы наверняка помните их по предыдущему хиту, сделанному на студии а24, — «Хорошему времени» с Робертом Паттинсоном) — это громкая, долгая, стремительная и изнурительная игра на одном дыхании. При таком зверском темпе и напористой аранжировке она поначалу может показаться даже грубой, но на самом деле тут продумана каждая деталь. Наслоения звука, при первом просмотре сливающиеся в акустический борщ, на самом деле прорабатывались месяцами. А траектории камеры и каждая попадающая в кадр деталь — любовно и намеренно выверены.
То же — с гардеробом персонажей, выпукло демонстрирующем стиль Diamond district — нью-йоркского района с двумя тысячами ювелирных магазинов, где каждый старается по-своему впечатлить соседа и покупателя. На эту работу было время — художница по костюмам Мияко Беллицци и консультант Мордекай Рубинштейн провели месяцы, общаясь с местными торговцами. Некоторые даже пустили их домой, показали полное содержимое своих шкафов и впоследствии сыграли небольшие эпизодические роли в фильме. И Мияко и Мордекай работали с братьями Сэфди и на «Хорошем времени», когда «Драгоценности» уже были запланированы, так что их исследование без преувеличений заняло годы.
читайте также
Анатомия вульгарности
Главный герой «Драгоценностей», девяносто процентов фильма находящийся в кадре, получился на удивление цельным. Рецензенты не сговариваясь пишут одни и те же слова о самом персонаже, об актере и о его гардеробе. И все сходятся в одном: Говард — это энергия, бьющая через край. «Это совершенно аварийный гардероб, щедро намешанный из бестолковых подделок и дорогих понтов; я не могла оторвать глаз!» — пишет журналистка Vogue Лиана Сатенстайн о пестром наборе броских рубашек, широких пиджаков, золотых подков на ботинках и брюках, драгоценных колец и камней в ушах.
«Моя задача — помочь актеру». Сэнди Пауэлл о костюмах для лент Скорсезе и туфельках Золушки
В Ратнере все чересчур, все — экстравагантно, и складывается при этом экстравагантность из вполне классических деталей. Его повадки напористы, но густо традиционны: в агрессивно-панибратской манере речи, с которой Сэндлер виртуозно ошпаривает потоком слов каждого нового героя, чувствуется и школа наполняющих его магазин деньгами чернокожих клиентов, и века еврейской болтливости, и любимая поклонниками Мартина Скорсезе привычка экранных итало-американских гангстеров растягивать слова, не теряя темпа пулеметной очереди.
Поддельный Rolex и рубашки с ценником
Говард живет в мире подделок и дешевых фокусов. Его компаньон приторговывает с прилавка ненастоящими часами, его коллеги внимательно изучают любой товар по несколько минут, и ты никогда не скажешь, в чем цель — обнаружить подделку или соврать о цене реального сокровища. Когда любовница захочет помириться, первое, что она предложит, — это спортивный костюм, который по случаю оказался у нее, а потом расстегнет свою обтягивающую виниловую бордовую юбку, покажет вензель с его именем на попе и проноет: «Смотри, как я тебя люблю!» — а он, увидев в этом глубочайшее проявление чувств, заплачет: «Я не достоин!»
Один из самых характерных моментов на тему отношения к одежде — сцена, в которой один из подручных жалуется герою Сэндлера на то, как сложно с ним работать (и вообще — находиться рядом, к концу фильма герои начнут говорить ему это вслух прямым текстом: «Говард, как только мы оказываемся в твоей орбите, все просто летит к чертям!»). Парень кричит: «Я выглядел как полный идиот, они порвали мою рубашку!», на что Говард, не моргнув глазом, кидает в него пестрый шелк и будничным тоном успокаивает: «На, возьми эту, только успокойся. Это Gucci, она стоит пятьсот долларов, и она совершенно новая. Забирай себе, на ней все еще есть бирка. Бери, прекращай орать».
Рубашку парень не берет, но в этой сцене — весь Говард. Потом мы увидим его в поло с торчащим ценником: в разгар двух десятков стратегических сражений этот человек суетится, спасая своих рыбок, которым вылили в аквариум шипучку, и бирка, торчащая из-за шиворота, только добавляет абсурда ситуации. Эти торчащие бирки могли бы показаться слишком вычурной деталью, но на самом деле и они, конечно, результат остроумного ресерча. Белицци объясняет, что таких рубашек Gucci и Versace у каждого торговца на районе в офисе припрятана парочка — местные дилеры ходят по магазинам и продают их с рук постоянным клиентам.
читайте также
«Эйджей и королева»: проникновенный сериал о дрэге и дружбе — с РуПолом и блестками
Рэперский шик и вечная куртка Hugo Boss
Одно из самых трагичных преломлений в общей непостижимой глыбе пышного дурновкусия, из которого строится стиль Говарда — его близость к миру броских рэпперских украшений и полная несостоятельность в его копировании. Единственный элемент стиля чернокожих гангстеров, который к нему прирос, — это мешковатая кожаная куртка Hugo Boss, которую костюмеры специально искали на ebay, такую, чтобы имела вид, как будто Говард носит ее не меньше десятка лет.
Торгуя и работая с чернокожими любителями экстравагантных украшений вроде инкрустированных бриллиантами фигурок Ферби, Говард относится к их стилю пренебрежительно — и тем нелепее выглядит, придя в модный клуб на концерт Weeknd (который на момент событий фильма — в 2012 году — только набирает мировую популярность). Этот человек не менялся лет десять — возможно, у него на это, кстати, просто и не было времени, с таким-то стремительным темпераментом. В своей ярко-розовой, лососевого оттенка шелковой рубашке, брюках Ermenegildo Zegna, затемненных очках без оправы и вычурных ботинках с квадратными носами он стоит, едва заметный среди флуоресцентного света и яркой толпы на танцполе и кричит своему одетому в ярко-оранжевую толстовку подельнику в трубку: «Не могу поверить, что я тут уже несколько минут и все еще тебя не нашел! Я это все вообще не понимаю!»
Самый вычурный эпизод на эту тему — момент, когда у него на пальцах одновременно оказываются беспрецедентно ценные чемпионские перстни двух враждующих баскетбольных команд. Ни один преданный (по крайней мере, преданный достаточно, чтобы заплатить за такие дорогие украшения) болельщик бы не додумался надеть эти две реликвии одновременно на руки, и тем не менее — вот они, тут, оба сверкают в руках торговца Говарда.
Карнавал на Песах
Герой, которого Сэфди придумали, — еврей родом из Бухары; один из его прототипов — легенда ювелирного района Джейкоб Арабо. Впрочем, последний со своими всегда аккуратными костюмами спокойных оттенков был мало похож на нашего любителя Ferragamo (наравне с Gucci Ferragamo в ювелирном квартале у уважающих себя торговцев поколения Говарда является практически униформой, так же как и очки Cartier без оправы).
Еще одна реальная и требующая особого внимания традиция, которая присутствует в жизни Говарда, — это традиция его еврейской семьи. Единственный эпизод, в котором почти никто (за исключением детей) никуда не бежит — это сцена долгого ужина на Песах (один из главных праздников в иудаизме в память об исходе из Египта. — Прим. ред. The Blueprint), куда герой приезжает, чтобы высидеть прилежно пару часов за столом с молитвами и за беседами у телевизора. Сэфди очень трогательно рассказывают о съемках: «Никому на площадке, за исключением одного человека, не пришлось объяснять, что происходит: так сложилось, что каждый из них в своей жизни сидел на таких ужинах». Пока многочисленные родственники героя построчно читают Тору, мы наконец можем чуть выдохнуть. А заодно разглядеть их пестрые праздничные кипы, пиджаки и рубашки. У Сэндлера — винно-красную, восхитительно-раздражающим образом на несколько тонов отличающуюся и от бледно-розового льняного пиджака, и от густо-бордовых вельветовых брюк.
В одной из сцен «Драгоценностей» одежда и вовсе играет главную роль. Целый эпизод в фильме посвящен ярко-розовому платью, которое жена Говарда надевала на свою бат-мицву. В очередной раз меряя его (чтобы доказать, что до сих пор в него влезает!), она объясняет мужу, что из совместной жизни с ним она выросла окончательно. Но Говарда в этой жизни ничем не смутишь. Он поправляет свои очки без оправы, жестикулируя руками в перстнях, заговаривает ей зубы — и несется дальше.
