Маска-шоу

В прокат выходит пятая часть культовой слэшер-франшизы «Крик», которая, судя по первым отзывам критиков и вопреки их ожиданиям, не опозорила память ее создателя Уэса Крейвена, умершего в прошлом году, а по зрительскому рейтингу на IMDb даже обогнала великую первую часть. Что непросто: вышедший в 1996 году «Крик» стал первым постмодернистским хоррором, где смеялись не над героями, а вместе с ними, и навсегда изменил то, как смотрят и снимают фильмы ужасов. По просьбе The Blueprint Никита Солдатов («Коммерсантъ-Weekend») рассказал, как создавалась и тоже вопреки ожиданиям оказалась невероятно успешной франшиза «Крик».

Сценарий

Однажды вечером в марте 1994 года 29-летний безработный актер и сценарист Кевин Уильямсон смотрел телевизор. Показывали документальную передачу Барбары Уолтерс о Дэнни Роллинге, или гейнсвиллском потрошителе, маньяке, который совершил серию убийств студентов и совсем недавно был приговорен к смертной казни. Во время рекламы Уильямсон, услышав шум в соседней комнате, обнаружил, что там открыто окно, а он не помнил, чтобы его открывал. В ужасе Уильямсон стал обыскивать дом, схватив на кухне нож и позвонив приятелю за поддержкой. Приятель, впрочем, тут же начал над ним издеваться: «На улицу не выходи ни в коем случае, а то убийца может проскочить в дом, пока ты снаружи, — и все». А потом начал расспрашивать Уильямсона о его любимых слэшерах — «Хэллоуине», «Кошмаре на улице Вязов», «Пятнице 13» — и том, почему таких больше не снимают. За время разговора Уильямсон обнаружил, что в доме никого нет, и лег спать. А в течение следующих трех дней написал по мотивам случившегося сценарий, в котором первым рискнул нарушить негласное правило жанра, по которому герои в хоррорах как бы никогда не видели хорроров.

В комедийном метаслэшере Уильямсона группа подростков пытается спастись от звонящего по телефону маньяка, следуя правилам выживания, взятым как раз из известных фильмов ужасов. Свой сценарий Уильямсон назвал по-постмодернистски просто «Страшное кино» и отправил агенту. Его агент сказал, что фильм — черт знает какого жанра и вообще слишком кровавый, предсказывал, что все придется переписать, но все равно отправил продюсерам.

Продюсеры

Удивительно, но за возможность купить права на «Страшное кино» сразу развернулась настоящая война. При том что жанр подросткового слэшера, расцветший в середине 1970-х с выходом «Хэллоуина» Джона Карпентера и «У холмов есть глаза» Уэса Крейвена и ставший чуть ли не самым прибыльным в 1980-х с безумным успехом «Пятницы 13» Шона Каннингема и «Кошмара на улице Вязов» того же Крейвена, был в глубоком кризисе. Бесконечные сиквелы, ремейки, ребуты и прочие продюсерские попытки нажиться на успехе каждого отдельного фильма привели к тому, что подростковые хорроры, прежде воспринимавшиеся как метафора кризиса нуклеарной семьи, войны во Вьетнаме, американского милитаризма и разобщенности поколений, к 1990-м превратились в низкопробный кинопродукт, который в массе своей даже не выходил в прокат, а сразу оказывался на кабельных каналах.

Сценарий «Страшного кино» на этом фоне выглядел революционным — Уильямсон не только вскрыл и высмеял устоявшиеся клише полумертвого жанра, но еще и переупаковал их таким образом, что они снова заработали по прямому назначению и стали пугать. Заполучить такой проект мечтали все студии от Paramount до Universal, ностальгирующие по ушедшей эпохе великих — и прибыльных — хорроров. Но самыми настойчивыми были, с одной стороны, продюсер Оливер Стоун, а с другой — братья Вайнштейн. Последние тогда слыли эдакими рискованными визионерами от кинобизнеса — чего стоило только то, что они дали полную свободу Квентину Тарантино в «Криминальном чтиве», когда тот же Стоун так переписал его сценарий «Прирожденных убийц», что Тарантино снял свое имя из титров. К тому же Вайнштейны оказались щедры и предложили за сценарий «Страшного кино» 400 тысяч долларов — немыслимая по тем временам сумма за дебютный сценарий хоррора. Им и отдал предпочтение Уильямсон.

Режиссер

Еще удивительнее, что после войны за сценарий никто не захотел снимать «Страшное кино». Первым делом Вайнштейны обратились к Уэсу Крейвену. Выпускник психологического факультета, преподававший английскую литературу и мечтавший написать великий американский роман, Крейвен в 28 лет развелся с женой, бросил преподавание, стал таксистом, потом звукорежиссером, потом снял кучу порнофильмов, пока в 1972 году не выпустил свой хоррор-дебют «Последний дом слева», вольный ремейк бергмановского «Девичьего источника», где банда садистов мучает и насилует девушек-подростков, а потом становится жертвой их родителей. Этот фильм, как и все последующие хорроры Крейвена, взбесил американских консерваторов, моментально стал культовым среди молодежи и обеспечил ему звание одного из создателей подросткового слэшера.

Так что к середине 1990-х Крейвен как никто другой чувствовал кризис жанра, считал, что хоррор превратился в рандомный набор садистских и мизогинных клише и даже ирония Уильямсона его не спасет. Крейвен отказался снимать «Страшное кино», предпочтя ему экранизацию готического романа Ширли Джексон «Призрак дома на холме». Тогда Вайнштейны стали предлагать проект всем звездам жанрового кино, включая Джорджа Ромеро, Сэма Рейми, Дэнни Бойла и Роберта Родригеса, но никто из них, как утверждал потом Уильямсон (и как предсказывал до этого Крейвен) не понял концепт. По счастливому, как потом окажется, стечению обстоятельств экранизация «Призрака дома на холме» развалилась, и помощница снова подсунула Крейвену сценарий «Страшного кино». Тогда Крейвен решил все-таки рискнуть — в первую очередь потому, что на главную роль к этому моменту была найдена суперзвезда.

Актриса

Сценарий «Страшного кино» прочитала Дрю Бэрримор, оказалась в восторге и сказала, что хочет главную роль Сидни Прескотт, школьницы, которую преследует маньяк. Отказывать таким актрисам было не принято. 21-летняя наследница великой актерской династии Бэрриморов к началу съемок в 1996 году успела сняться у Спилберга, Вуди Аллена, в одной из частей «Бэтмена», на обложке Playboy и стать одной из самых высокооплачиваемых — и прибыльных — актрис. Однако за пять недель до начала съемок Бэрримор сказала, что не сможет сыграть главную роль из-за нехватки времени, и предложила вместо этого исполнить роль «первой жертвы», девушки, которую в самом начале фильма маньяк расспрашивает по телефону о ее любимых хоррорах и потом убивает. Такой твист — убийство главной звезды фильма в самом его начале — проделал Хичкок в «Психо», когда к ужасу зрителей прикончил в душе Джанет Ли.

О том, насколько этот прием оказался эффектным, едва ли стоит говорить, однако с тех пор на подобное никто не решался. Крейвен оказался в восторге от идеи Бэрримор обмануть зрителя. На освободившуюся главную роль он утвердил начинающую канадскую актрису Нив Кэмпбелл (отказав Риз Уизерспун, Бриттани Мерфи и Молли Рингуолд). На вторую по значимости роль — стервозной репортерши Гейл Уэзерс — Крейвен взял — после ее долгих уговоров — звезду «Друзей» Кортни Кокс, которая мечтала о совершенно новом амплуа, чтобы образ Моники не прилип к ней навсегда. Оставалось разобраться с главным злодеем: в сценарии Уильямсона он был обозначен просто как «убийца в маске».

Убийца

Теперь уже знаменитую маску убийцы совершенно случайно обнаружила одна из помощниц Крейвена на съемочной площадке другого фильма и принесла режиссеру. Такие детские маски для Хеллоуина выпускались с начала 1990-х небольшим производителем праздничных аксессуаров для дома Fun World. Увидев ее, Крейвен сразу вспомнил «Крик» Мунка, сказал, что маска идеальная, и попросил знаменитого художника по гриму, а в будущем создателя сериала «Ходячие мертвецы» Грегори Никотеро сделать подобную, изменив дизайн ровно настолько, чтобы не пришлось никому платить за использование.

Никотеро с коллегами придумали восемь альтернативных вариантов, которые напоминали больше то ли Токсичного мстителя, то ли горгулий, чем оригинальную маску. Отчаявшийся Крейвен связался с главой Fun World Адамом Геллером, попросил разрешения на использование маски и уже предчувствовал многотысячные траты. Геллер такой просьбы не ожидал совсем и, как он сам потом рассказывал, отреагировал соответствующе: «Я как деревенский простофиля, которым я и являюсь, сказал: “Ок, упомяните компанию в титрах и пришлите долларов сто”». Крейвен был в восторге (как потом и Геллер, когда после успеха фильма маска принесла ему миллионы долларов), в отличие от Боба Вайнштейна, который назвал маску попросту идиотской и засобирался увольнять Крейвена.

Съемки

Младший Вайнштейн Боб, который отвечал в их с братом компании за хорроры, был не в восторге от уже отснятого материала, назвал работу Крейвена в лучшем случае ремесленнической, а самого режиссера «поденщиком с телика». В качестве примера того, как надо снимать, он прислал черновые материалы триллера «Ночное дежурство», который продюсировал в то же время (американский авторемейк одноименного датского хита режиссера Уле Борнедаля с Юэном Макгрегором в главной роли был множество раз переснят и перемонтирован по указанию Вайнштейнов и в итоге при бюджете 10 миллионов долларов собрал в прокате 1 миллион). Крейвен был в шоке и жаловался съемочной группе: «Что это за глава студии, который в середине съемок дает режиссеру по яйцам и рассчитывает, что тот сможет работать дальше и работать хорошо?»

Самой безумной была именно история с маской: Вайнштейн велел снимать каждую сцену с маньяком по четыре раза — с четырьмя разными масками, чтобы он мог потом выбрать лучшую. Крейвен сказал, что это бред, да еще и дорогостоящий, и лучше просто закрыть фильм. В недоумении были даже исполнительные продюсеры, работавшие на Вайнштейнов: зачем звать на подростковый слэшер режиссера, который придумал подростковые слэшеры, и учить его снимать? Как бы то ни было, выход из ситуации был найден: Крейвен остановит съемки, смонтирует первые 20 минут фильма из уже отснятого материала, отправит Вайнштейнам на утверждение, а те, если одобрят, в съемочный процесс вмешиваться больше не будут. Крейвен снял, отправил, а те — ко всеобщему удивлению — не только одобрили, но еще и сдержали обещание не вмешиваться. Правда, только в съемочный процесс.

Название

Харви Вайнштейн тоже внес свою лепту в создание фильма, заставив поменять его название со «Страшного кино» на «Крик», когда услышал одноименный трек Майкла Джексона. И Крейвен, и Уильямсон считали, что название «Крик» — полный идиотизм, но Вайнштейны думали в первую очередь о маркетинге, мол, «Крик» для хоррора название более подходящее и понятное, чем слишком эстетское и тонкое «Страшное кино» (по иронии, именно так будет называться оголтелая пародия на «Крик», которая в российском дубляже приобретет лишнее наречие «очень»). Сейчас о том решении Вайнштейна судить сложно, но все участники событий впоследствии признали переименование верным.

Рейтинг

Если для зрителей Вайнштейны подчеркивали хоррор-составляющую фильма, то цензорам из Американской киноассоциации, определяющим прокатный рейтинг фильмов, напротив, продавали «Крик» как комедию. Другого выхода не было: Американская киноассоциация (где Крейвена не любили еще с «Последнего дома слева») наградила «Крик» убийственным рейтингом NC-17 — только для зрителей старше 17 лет, — с которым фильм отказалась бы взять половина кинотеатров. При этом сколько-нибудь конкретных претензий цензоры почти не предъявляли, выдавая абстрактные «слишком много крови», «слишком жестоко», «слишком реалистично», чтобы создатели не могли ничего исправить. Единственная конкретная претензия была к фразе одного из убийц (тоже почти невиданная вещь — целых два маньяка под маской) в конце: «Кино не делает людей психопатами, кино делает психопатов более изобретательными». Американская киноассоциация встала намертво, требуя, чтобы этого двусмысленного, кровожадного и еще бог знает какого тезиса в фильме не было.

Реплика, однако, была ключевой: именно с нее Уильямсон начал сценарий, кратко сформулировав свое отношение к давно существовавшим и существующим до сих пор утверждениям консерваторов всего мира о том, что жестокость в кино порождает жестокость в жизни (сейчас несостоятельность этой идеи уже множество раз доказана учеными, от криминологов до психологов, а в 1996-м противоречие ей было настоящим вызовом). Спас ситуацию Боб Вайнштейн, который позвонил знакомым в ассоциацию и убедил их, что и ту самую фразу, и вообще весь фильм нужно воспринимать иронично, как пародию, и потому дать фильму более гуманный рейтинг R. Впрочем, зная Вайнштейна, можно предполагать, что одним звонком дело не ограничилось. 

Премьера

Самым радикальным — и без дураков гениальным — решением Боба Вайнштейна было устроить премьеру «Крика» под Рождество. Традиционно в этот период выходили беззубые блокбастеры для семейного просмотра и «серьезные» фильмы, претендующий на «Оскар». Вайнштейн понял, что киношники упускают большую часть аудитории, которой в этот период оказывается нечего смотреть — тинейджеров, во все времена обожавших именно хорроры. Все в Голливуде были уверены, что Вайнштейн сошел с ума, но он, по обыкновению, стоял на своем.

Выход «Крика» в прокат был назначен на 20 декабря 1996 года. Незадолго до этого Variety в заметке о грядущих премьерах обозначил еще не вышедший фильм медицинским термином «мертв по прибытии» и предсказал ему кассовый крах. В первый — самый важный уик-энд — «Крик» собрал всего 6,3 миллиона долларов, а лидером проката стал фильм «Бивис и Батт-Хед уделывают Америку» с 20 миллионами долларов. Всей съемочной команде было ясно — фильм провалился.

Дальше произошло странное: если обычно фильмы с каждой неделей проката теряют прибыль, то «Крик» стал зарабатывать больше! Сработали эффект сарафанного радио, чутье Вайнштейна, смелость Уильямсона и мастерство Крейвена — «Крик» шел в прокате почти полгода, заработал около 180 миллионов долларов (при бюджете 15 миллионов долларов!), возродил интерес к мертвому жанру слэшера, породил целую волну фильмов-подражателей разной степени качества и стал основой миллиардной франшизы, которая, в отличие от ей подобных, не деградировала с годами.

Но главное в другом: «Крик» приучил зрителей с умом подходить к просмотру фильмов ужасов и открыл дорогу еще более сложным, деконструктивистским хоррорам от «Хижины в лесу» до «Прочь», которые до меташедевра Уильямсона и Крейвена просто нельзя было представить. При этом он напугал и продолжает пугать зрителей до сих пор.