Разговоры о важном

ФОТО:
Сергей Клычихин

В этот уикенд Дом творчества Переделкино и The Blueprint провели Reading Camp 4.0. Темой, спасибо календарю, была заявлена любовь, и спикеры, от Юрия Сапрыкина до Саши Сулим, постарались раскрыть ее во всех плоскостях: от античности к современности и от брака «пока смерть не разлучит» до завидного одиночества.

«Задание первое: разбейтесь на пары, рассчитайтесь на А и Б, и пусть А рассказывает Б о любви все, что приходит в голову, до тех пор, пока Б не оборвет ваш монолог на полуслове и не назовет это слово, тогда начинайте говорить все, что думаете о слове, выбранном Б, до следующей остановки».

«Задание второе: пусть А задает Б любые вопросы о нем, подряд, пока мы не скажем “стоп”, а Б пусть все это время молчит. Потом поменяйтесь».

Говорить о любви — значит сначала всегда говорить о себе (а что я думаю и чувствую?) и только потом о партнере (а что вообще-то думает и чувствует он?), но в конечном итоге все равно о себе. Это отлично видно, когда во втором задании, выданном мастерами Gogol School, ты начинаешь с общих вопросов к визави, про которого зачастую не знаешь ничего, кроме любви к книжкам, иначе почему вы оба оказались на Reading Camp, но на десятом вопросе неизбежно сворачиваешь к тому, что волнует тебя самого. Для одного это «А есть ли у тебя любовь всей жизни?», для второго «Как ты строишь отношения с детьми?», для третьего «Что думает твой муж про то, что ты столько работаешь?».

Женя Фишелева и Дарья Беглова

Кажется, примерно такую же эволюцию претерпели и объяснения в любви в книгах. Причем на две последние ступеньки мы забрались уже в наше время. Вот критик и исследовательница современной литературы Мария Лебедева приводит цитаты из любовных посланий мистера Рочестера и Кристиана Грея, и оказывается, что и тот и другой жаждет обладать возлюбленной целиком и полностью, но герой «50 оттенков серого» еще и предлагает девушке всерьез подумать над его предложением. Забавно, что с теми же мастерами Gogol School мы читали «Переход на Савеловской» Федора Сваровского, и там тоже лирический герой, делая предложение возле мисок и пучков редиски, настаивает: «ты уж сделай милость // подумай по поводу нашей дальнейшей жизни // как следует». Тоже современный потому что.

До этого мнением объекта любви как-то особо никто не интересуется. Платон, чей диалог «Федр» в качестве затравки и напоминания о первом курсе журфака разбирал Юрий Сапрыкин, спорит сам с собой: мешает ли любовь порядочному гражданину или, наоборот, вдохновляет на свершения. Звезда одного из переделкинских маршрутов, экскурсию по которому в честь Валентинова дня назвали романтически «Все начинается с любви», Константин Симонов, влюбляясь в актрису Валентину Серову, пишет ей сначала не только хрестоматийное «Жди меня», но и такие стихи, что Сталин, если верить экскурсоводу, выдал короткую рецензию: «Печатать надо было в двух экземплярах: один — ей, второй — ему». В момент разрыва Симонов упреки тоже высказывает в рифму, но пытался ли он как-то помочь страдающей алкоголизмом жене, история умалчивает. Корней Чуковский, ради которого невеста Марина Рейнке отказалась от семьи и веры, если вкратце, так боялся быта, что старался проводить время вне дома, но когда жена умерла, ежедневно ходил на могилу и очень скучал. А если вспомнить их соседей писателя Александра Горбатова и актрису Татьяну Окуневскую, за которую после ареста муж вступаться не рискнул, то с любовью у переделкинских обитателей все было не очень.

Впрочем, более счастливые истории, возможно, хранит массивный сборник «Полка. История русской поэзии» издательства «Альпина нон-фикшн», презентация которого тоже прошла в рамках Reading Camp и который стал, пожалуй, самой увесистой валентинкой, подаренной его участникам. За подарки близкие не уму, а телу отвечали косметические наборы от бренда okolo, а также шерстяные кашне девушкам и кепки мужчинам — ALL WE NEED. Модный бренд кроме того в ответе за сдержанно-интеллектуальный внешний вид спикеров и команды кэмпа.

Иван Грибов, Анна Будзяк, Саша Сулим

Сестры Бронте, дочери священника, как и дети переделкинских классиков — росли не в своем доме, а в «государственном». Но женщин Викторианской эпохи вопрос недвижимости и в целом волновал и портил даже сильнее, чем москвичей. «Ты либо хозяйка в своем доме, либо приживалка. И влюбляются не в мужчину, а в усадьбу. Ну а дом — портрет джентльмена», — поставила вопрос ребром филолог и переводчица Александра Борисенко, впрочем, оговорившись, что без настоящей любви никуда даже в пуританские времена. Правда, будущей королеве Виктории пришлось самой сделать предложение будущему принцу Альберту (ему было не по статусу звать в жены наследницу престола), зато потом, вплоть до смерти консорта, все было вполне открыточно (и в прямом смысле тоже — за жизнью королевской четы подданные впервые наблюдали настолько близко).

К слову про мистера Рочестера, которого мы тут уже вспоминали. Он, по словам Александры, во многом жертва феминистской критики, считающей его абьюзером, держащим душевнобольную жену взаперти. Меж тем при ежегодных родах послеродовая депрессия была обычным делом, да и в целом диагностировать и лечить ментальные проблемы еще не научились, так что сумасшедшая жена — не романтическая выдумка Шарлотты Бронте, а общераспространенное явление. Только мало кто держал их дома, куда чаще отправляли с глаз долой в пансион или на ферму. Вышел даже казус: второе издание «Джейн Эйр» Шарлотта посвятила своему кумиру Уильяму Теккерею, а у автора «Ярмарки тщеславия» тоже обнаружилась сумасшедшая жена. Пришлось оправдываться, что это совпадение, а не автобиографическая повесть о романе известного писателя с гувернанткой.

Впрочем, есть и хорошие новости. В жизни, в отличие от литературы, где все состояние жены автоматически переходило во владение ее мужа, женщина в викторианской Англии могла перед свадьбой перевести свое состояние в траст, доступа к которому муж не имел. Сейчас если не решать такие глобальные финансовые вопросы, то, как минимум, упрощать покупки, разделяя оплату на части, позволяет сервис Яндекс Сплит, ставший партнером Reading Camp. А современное общество, все члены которого независимые и самодостаточные, сталкивается с такой проблемой, как пандемия одиночества. Ей, а также явлению под названием «эмоциональный капитализм», это когда мы относимся к эмоциям как к инвестициям, а значит стараемся избегать рисков и получать максимум прибыли, была посвящена лекция журналистки Саши Сулим. Впрочем, она довольно скоро обернулась разговором о том, что в креативных индустриях чувство FOMO испытывает замужняя женщина, оказываясь в компании одиноких, свободных, живущих «на полную» подруг.

Дискуссия о современных женщинах и их желаниях продолжилась за просмотром фрагментов фильма Луки Гуаданьино «Я — это любовь» вместе с редакционным директором The Blueprint Александром Перепелкиным и под десертный аккомпанемент от кондитерской Atelier de Tartelettes компании gt. Впрочем, если кому-то и подходило самоназвание «любовь», то Маргарите Пуришинской, жене поэта Леонида Аронзона, писавшей ему в бесконечные геологические экспедиции письма, в общем конгениальные его поэзии. «...Как ты думаешь, мальчик, надо жить просто? Мне начинает казаться, что не надо. Здесь я молодая, что ли? Со мной все разговаривают, как с ребенком. А я всем говорю, что у меня муж, что я его безумно люблю. Что я хочу быть с ним, днем, ночью и на Северном полюсе, целовать его безумно, но так тихо, что сердце болит». Или «Буду целовать тебя всю жизнь, если захочешь». И как сказал историк Павел Котляр, «так и вышло».