Литература на Camp
ФОТО:
АРХИВЫ ПРЕСС-СЛУЖБ
Уже на этой неделе, с 14 по 16 февраля, пройдет четвертый Reading Camp The Blueprint и Дома творчества Переделкино. Тема — любовь, такая разная, счастливая, несчастная. С 14 февраля на «Яндекс Полке» можно будет прочитать все книги из списка литературы Reading Camp, а сегодня в нашем материале — познакомиться с этими произведениями поближе.
Шарлотта Бронте «Джейн Эйр»
1
Роман воспитания, выросший в манифест бунтующей любви, — в 1847 году некий Каррер Белл выпускает книгу под заглавием «Джейн Эйр. Автобиография». За псевдонимом скрывается английская писательница Шарлотта Бронте, старшая из знаменитых сестер. Юная сиротка Джейн Эйр проходит через чудовищные школьные будни (от холода, голода и эпидемий многие девочки умирают), работу гувернанткой у сурового мистера Рочестера и влюбленность в последнего; несмотря на все табу викторианского общества, Эйр в конце концов обретает любовь.
«Читатель, я стала его женой. Это была тихая свадьба: присутствовали лишь он и я, священник и причетник. Когда мы вернулись из церкви, я отправилась на кухню, где Мери готовила обед, а Джон чистил ножи, и сказала:
— Мери, сегодня утром я обвенчалась с мистером Рочестером».
2
Федор Достоевский «Белые ночи»
В конце прошлого года в TikTok завирусилась повесть «Белые ночи». Молодые читатели увидели в истории Достоевского самих себя, и немудрено — это произведение о любви безответной, юношеской: познакомившись в белую ночь с Настенькой, мечтатель влюбляется в нее. Однако Настенька любит другого, постояльца, уехавшего от нее из-за бедности. Поначалу героиня соглашается ответить на чувства мечтателя, но затем ее настоящий возлюбленный возвращается. Вкупе со всякой «достоевщиной» (скажем, слепая бабушка Настеньки булавкой пришпиливает ее платье к своему) — одновременно экзотическая и очень знакомая история любви.
«Я его люблю; но это пройдет, это должно пройти, это не может не пройти; уж проходит, я слышу... Почем знать, может быть, сегодня же кончится, потому что я его ненавижу, потому что он надо мной насмеялся, тогда как вы плакали здесь вместе со мною, потому что вы не отвергли бы меня, как он, потому что вы любите, а он не любил меня, потому что я вас, наконец, люблю сама... да, люблю!»
3
Уильям Мейкпис Теккерей
«Ярмарка тщеславия»
Второе переиздание «Джейн Эйр» Шарлотта Бронте, уже под собственным именем, посвятила Уильяму Теккерею. Его главное произведение, «Ярмарка тщеславия» носит подзаголовок A Novel without a Hero, «роман без героя», ведь вместо подвигов здесь быт, а вместо живых персонажей — тряпичные куклы, которыми играется автор, так себя и называющий: бродячий кукольник. Эмилия Седли и Ребекка Шарп на наших глазах проживают целую жизнь — Эмилия, дочь коммерсанта, поначалу наивна и добра, сирота Ребекка — цинична. Тем не менее обе они ищут любви. И обе терпят крах: в современном Теккерею обществе чувство — что истинное, что «по расчету» — в любом случае обречено.
«Там они и встретились. Не знаю, дрогнуло ли у мисс Кроули сердце при виде ее прежнего любимца, но она протянула ему два пальца с таким веселым и добродушным видом, словно они встречались всего лишь накануне».
4
Чарльз Диккенс «Дэвид Копперфилд»
Еще один хрестоматийный викторианский роман воспитания. Долгое, полное мытарств и трагедий детство Дэвида Копперфилда, потерявшего отца еще до своего рождения, а мать — будучи школьником, его нищенская юность и поиски независимости, приводят героя к литературному поприщу. Копперфилд становится писателем, женится, а после смерти жены делает предложение руки и сердца снова. Впрочем, за любовью романтической здесь наблюдать не так интересно, как за любовью автора к деталям (не зря произведение автобиографическое) — например, за поведением эксцентричной двоюродной бабушки Дэвида Копперфилда мисс Бетси Тротвуд.
«Я увидел седого, цветущего, очень приятного на вид джентльмена. Прищурив самым потешным образом один глаз, он быстро кивнул мне несколько раз головой, а затем, засмеявшись, отошел от окна. <...> из дома вышла леди в чепчике, поверх которого был повязан еще платок. На ней были садовые перчатки, а в руках она держала нечто, напоминающее сумку сборщика податей, и большущий садовый нож. Я сейчас же догадался, что это мисс Бетси».
5
Лев Толстой
«Анна Каренина»
Как выразился журналист, бывший главный редактор «Афиши» и руководитель «Полки» Юрий Сапрыкин, «книга обо всех возможных оттенках любви, счастливой и несчастной». Пересказывать сюжет бессмысленно — о том, как замужняя Анна Каренина влюбилась в молодого офицера Алексея Вронского и к чему ее это привело, читатель знает сам. Со времен Толстого никто так и не смог написать о счастливых и несчастливых семьях ничего более убедительного.
«В душе ее была какая-то неясная мысль, которая одна интересовала ее, но она не могла ее сознать. <...> И она вдруг поняла то, что было в ее душе. Да, это была та мысль, которая одна разрешала все. “Да, умереть!..”
“И стыд и позор Алексей Александровича, и Сережи, и мой ужасный стыд — все спасается смертью...”»
6
Александр Куприн
«Гранатовый браслет»
...или почему все школьники боятся программы по литературе. Страшная вещь в духе породившей ее fin de siècle; по сюжету анонимный поклонник дарит княгине Вере Шеиной гранатовый браслет, ближние княгини находят поклонника — им оказывается чиновник Георгий Желтков — и угрожают обратиться к властям. Желтков пишет последнее письмо своей возлюбленной и стреляется — а та осознает, какая любовь пролетела мимо. В общем, как верно заметила литературный критик Мария Лебедева, «в реальности, где есть сериал “Олененок”, эта повесть о любви прочитывается иначе».
«Умоляю Вас не гневаться на меня. Я краснею при воспоминании о моей дерзости семь лет тому назад, когда Вам, барышне, я осмеливался писать глупые и дикие письма и даже ожидать ответа на них. Теперь во мне осталось только благоговение, вечное преклонение и рабская преданность».
7
Пабло Неруда
«Двадцать стихотворений о любви и одна песня отчаяния»
Пабло Неруда — поэт, дипломат, лауреат Нобелевской премии по литературе — еще в 19 лет написал книгу, разошедшуюся самым большим тиражом среди всей испаноязычной поэзии. В ней — любовное чувство на фоне пейзажей Чили, настолько достоверное и физически ощутимое, что как будто бы претворяющееся в действительность. Лучше всех об этом сказала переводчик Неруды Маргарита Алигер — в письме поэту она признавалась, что его стихи «так насыщены воздухом, ветром, музыкой и свежестью Вашего берега, что иные их строки я ощущала почти физически, как соленые брызги на коже, как соленый налет на губах».
«Мне нравится, что ты молчишь, что словно не со мной — // Не слышишь голос мой и речь мою простую. // Твои глаза устремлены куда-то в мир иной, // Уста молчат, словно они закрыты поцелуем…»
Федерико Гарсиа Лорка
8
«Газеллы
о любви»
Спустя шестнадцать лет после Неруды испанский модернист Федерико Гарсиа Лорка напишет свой любовный цикл — в стихотворной форме, позаимствованной из арабской поэзии. Сущность газелл заключается в том, что конец каждого четного стиха повторяет конец стиха первого. Получаются полные рефренов стихотворения, чья туманная форма влияет на содержание. Об этом свидетельствуют даже названия произведений Лорки вроде «Газелла об отчаявшейся любви», «Газелла о скрытой любви» и «Газелла о нежданной любви».
«В венок я вплел тебе вербену // лишь ради колокола Велы. // Гранада, затканная хмелем, // луной отсвечивала белой. // Сгубил я сад мой в Картахене // лишь ради колокола Велы».
Эрих Мария Ремарк
9
«Черный обелиск»
История о Германии между мировыми войнами, инфляции, взлете националистических настроений и о том, как со всем этим помогает справиться любовь. Главный герой «Черного обелиска», Людвиг Бодмер, работает продавцом надгробий (отсюда название романа) и влюбляется в Женевьеву, девушку, страдающую раздвоением личности. Половинку себя потеряла не только Женевьева, но и вся страна — одна из лучших книг автора «Трех товарищей» и «На западном фронте без перемен» рассказывает о том, как «потерянное поколение» болезненно обретает себя.
«В эту минуту между тучами появляется луна. Сияет белизною мрамор в саду, поблескивают черные кресты, а между ними мы видим четыре парочки: две расположились среди мраморных памятников, две — среди гранитных. На миг они замирают, оцепенев от неожиданности, — им остается только бежать или совершенно игнорировать новую ситуацию».
10
Туве Янссон
«Летняя книга»
Имя финской писательницы Туве Янссон прочно ассоциируется с волшебными сказками о муми-троллях, однако на самом деле она еще автор романа «Город солнца» и повести «Летняя книга» — о девочке, потерявшей маму и отправляющейся с бабушкой на остров в Балтийском море. Лето, время замерло для всех, кроме Софии, — девочка думает, мечтает и грустит. Чтобы понять внучку, бабушка вспоминает себя в ее возрасте и приходит к выводу, что была совсем другой — более того, что все мы совсем разные. Но любовь на то и любовь, чтобы принимать непохожих на тебя людей.
«Бабушка любила эту пору перемен, неотвратимо повторявшихся из года в год, когда каждый предмет занимает свое, только ему отведенное место. Постепенно исчезают все следы человека, и остров, насколько это возможно, предстает в первозданном виде».
11
Анна Шадрина
«Не замужем»
Занимательный нон-фикшн о том, когда, как и почему женщины все реже стали выходить замуж. Крайне важный феномен в Европе и США 1980-х довольно скоро добрался и до стран бывшего СССР. Голоса жительниц больших городов, уделяющих много внимания карьере и своим социальным правам, звучали все громче. Впрочем, это вовсе не значит, что любовь оказалась «за бортом современности» — полное название книги звучит так: «Не замужем. Секс, любовь и семья за пределами брака».
«Романтическая любовь, в том виде, в котором мы ее знаем и понимаем сегодня, существовала не всегда. <...> В доиндустриальную эпоху чувство взаимной любви могло возникнуть в результате брака, но не являлось необходимым условием для его заключения. До XVIII века люди не влюблялись, они “приходили к любви”. Или не приходили».
12
«Письма Риты: Письма Маргариты Пуришинской к Леониду Аронзону»
Архив писем Маргариты Пуришинской мужу — важнейшему ленинградскому поэту эпохи оттепели Леониду Аронзону. Поэтесса Елена Фанайлова признавалась: «Когда я впервые встретилась с поэзией Аронзона, она поразила меня настолько, что я до сих пор использую язык любовной речи, которым он говорит». Письма жены Риты, покровительницы и музы поэтов, хозяйки салона, — это поразительный документ: то ли дневник неофициальных шестидесятых, то ли семейный альбом, то ли страстные послания любимому человеку. А скорее все вместе.
«Ленька! Ленька!
Ленька, Ленька, Ленька. Ленька.
Вот так я хочу говорить.
Ленька.
Тебе, наверно, скучно будет всё время читать “Ленька”?
Ленька, Ленька.
Душистый горошек.
Сирень».
13
Полина Аронсон
«Любовь: сделай сам. Как мы стали менеджерами своих чувств»
Полина Аронсон — известный российско-немецкий журналист и социолог, стипендиат Эйнштейновского форума. Сборник эссе «Любовь: сделай сам» расшифровывает DIY-философию современной любви — как менеджериальная логика проникла в наиболее интимную область человеческих взаимоотношений и что с этим можно сделать? Как было сформулировано в анонсе беседы Аронсон с Юрием Сапрыкиным «Эмоциональный капитализм», «Почему мы все чаще относимся к своим чувствам как к финансовым активам?».
«Сидя в американской школьной библиотеке, я смотрела на стопку карточек и видела, как на моих глазах росла пропасть — пропасть между идеалами любви, на которых меня воспитывали, и открывшейся мне американской экзотикой. В мире, где я выросла, мальчики и девочки “влюблялись” друг в друга и начинали “встречаться”, остальное было спрятано под покровом тайны».
14
Жюдит Дюпортей
«Любовь по алгоритму. Как Tinder диктует, с кем нам спать»
Книга с чрезвычайно информативным заголовком — действительно, французская журналистка Жюдит Дюпортей задалась вопросом, как онлайн-дейтинг повлиял на наше восприятие любви, и решила выяснить это на собственном опыте: «Сидеть в Tinder на телефоне, конечно, весело, но каждый раз, когда я прихожу на свидание в кафе, кажется, будто все знают, что мы познакомились в интернете, и в этом есть что-то стыдное». А затем начинается путь к сердцу Tinder’а — в главах «Мираж», «Я_хочу_чтобы_кто-нибудь_мне_написал», «Серотониновая вечеринка» рассказывается о том, почему стыдно должно быть не нам, а компаниям, изобретающим хитрые алгоритмы.
«Я отлично помню свой первый опыт самообъективизации. Мне было 15 лет. <...> Зоэ рассказывала, как гуляла в парке с Тристаном, нашим одноклассником. Тристан раздавал оценки девчонкам из нашей компании <...> До сих пор помню, как меня ранил тот факт, что я получила худшую — 5 из 10. “Какого черта? И это несмотря на мои проклятые новые зубы?” — подумала я».
15
Джулиан Барнс
«Одна история»
Тринадцатый роман выдающегося английского постмодерниста, повествующий о бесконечной любви и громадной боли, которую эта любовь может с собой принести. По сюжету 19-летний студент Пол заводит роман с 48-летней Сьюзен Маклауд. Сьюзен замужем, у нее две дочери старше Пола — но она все равно бросает ради него семью. Впрочем, вскоре Сьюзен начинает пить, а Пол заводит множество случайных романов. Написанная якобы ненадежным рассказчиком (собственно, Полом) в смеси от первого, второго и третьего лица, «Одна история» оборачивается историей единственной — из-за своей универсальности и близости каждому.
«Что бы вы предпочли: любить без меры и без меры страдать или же любить умеренно и страдать умеренно? Это, на мой взгляд, кардинальный вопрос.
* * *
Быть может, кто-то возразит — и будет прав, — что вопрос так не ставится. Выбора-то не существует. Будь у нас выбор, можно было бы поразмыслить. Но выбора нет, а значит, нет и предмета для размышлений».
16
Флориан Иллиес
«Любовь в эпоху ненависти. Хроника одного чувства, 1929-1939»
Своеобразное продолжение интеллектуального хита «1913. Лето целого века», выполненное в той же жанре монтажной хроники, но посвященное одной-единственной теме: как сквозь время проходит любовь. Чувства Симоны де Бовуар и Жан-Поля Сартра, Генри Миллера и Анаис Нин, Бертольта Брехта и Хелены Вайгель на фоне тридцатых годов предыдущего столетия и ощущения приближающейся катастрофы.
«Это не была золотая эпоха для большой любви. Это была эпоха “Романсов без сантиментов”, как Эрих Кестнер назвал свое эпохальное стихотворение, сначала герои стихотворения делили друг с другом постель, и “И вдруг — нате вам! — видят: любви-то нет, / Как трость или зонтик она потерялась”».
17
Оливия Лэнг
«Одинокий город. Упражнения в искусстве одиночества»
Предприняв путешествие по стопам Вирджинии Вулф в «К реке» и подглядев за пьющими писателями в «Путешествии к Источнику Эха», британская писательница Оливия Лэнг отправилась вслед за любимым человеком в Нью-Йорк — но отношения заканчиваются, и она остается с гигантским мегаполисом один на один, как когда-то Эдвард Хоппер и Энди Уорхол. Любовь оставленная порождает одиночество, а то — внимание и любовь к самой себе.
«Весь тот вечер меня донимало утомительное чувство, что я слишком зрима, что я как больная мозоль среди парных и объединенных, среди развеселых поддатых дружеских компаний. Горько пожалела, что не купила в “Городе вечеринок” маску — кошачью или Человека-паука».
18
Ролан Барт
«Фрагменты речи влюбленного»
Именно «Фрагменты речи влюбленного», а вовсе не «Смерть автора» прославили великого французского философа Ролана Барта. В сложносочиненном произведении, насыщенном перекрестными ссылками и лейтмотивами, он предпринимает попытку поставить себя на место влюбленного, разделить его мышление на различные «фрагменты» — а чтобы исследование получилось более убедительным, пишет от первого лица. Получается сам себя анализирующий монолог, по-влюбленному сбивчивый и по-научному обстоятельный.
«На протяжении всей его любовной жизни фигуры всплывают в голове влюбленного субъекта внезапно, безо всякого порядка, ибо они всякий раз зависят от случайности (внутренней или внешней). В каждом из таких инцидентов (того, что на него “сваливается”) влюбленный черпает из запаса (сокровищницы?) фигур, согласно нуждам, приказам или прихотям своего воображаемого».
19
Лив Стремквист
«Расцветает самая красная из роз»
Все философские, социологические и бытовые теории любви от Эриха Фромма, Ролана Барта и Славоя Жижека до неудачных отношений Леонардо Ди Каприо в одном элегантном монохромном комиксе.
«Не то чтобы Леонардо Ди Каприо чувствовал, что он умрет, если, к примеру, Тони Гаррн не будет ехать рядом с ним на городском велосипеде по Нью-Йорку. На самом деле ему не то чтобы СУПЕРважно встретится ли он еще когда-нибудь с Эрит Хизертон, а Эрин Хизертон не то чтобы СУПЕРважно, встретится ли она когда-нибудь еще с Леонардо Ди Каприо!!!».
20
Антония Сьюзен Байетт
«Обладать»
Роман-лауреат Букера за 1990 год. По выражению Юрия Сапрыкина, «книга о любви, которая излечивает раны, оставленные жизнью», в Викторианскую эпоху друг в друга влюбляются поэты Рандольф Генри Падуб и Кристабель Ла Мотт, а в конце XX века литературоведы Роланд Митчелл и Мод Бейли, исследуя их историю любви, в свою очередь влюбляются друг в друга.
«Я пыталась вообразить его. Вернее, их. Они, должно быть, пребывали в состоянии... страсти. Я прошлой ночью размышляла о том, что вы сказали об отношении нашего поколения к сексу. Мол, мы усматриваем его везде. Тут вы правы. Мы все знаем, мы слишком много знаем».
«История русской поэзии»
21
Полка
Стихи обо всем-всем-всем, но в первую очередь, конечно же, о любви. Грандиозный курс проекта «Полка», изданный в красивом бордовом фолианте, — от древнерусской поэзии через Пушкина, Тютчева, Блока, Пастернака и Бродского до поэзии позднесоветской и современной рассказывают Александр Долинин, Валерий Шубинский, Лев Оборин и другие ведущие ученые.
«Пройдет время, и эта книга тоже устареет: поэзия на русском языке продолжает развиваться, обновляться, решать новые задачи, говорить о прекрасном и чудовищном, основополагающем и неудобном, очевидном и неизвестном — и так, наверное, будет всегда, пока русский язык существует».
