Но странною любовью
ФОТО:
АРХИВ ПРЕСС-СЛУЖБЫ
Четвертый Reading Camp The Blueprint и Дома творчества Переделкино будет посвящен теме любви. Как френдзонят у Достоевского и Куприна, что значит брак для писателей викторианской эпохи и почему табу с каждым годом становится только больше, можно будет узнать с 14 по 16 февраля. Между тем, редактор отдела культуры Иван Чекалов собрал из фильмов, песен и книг валентинки на случай странных объяснений в любви — если вы хоть раз называли возлюбленную «моя апельсинка», а возлюбленного «моя ливерная колбаса». Сердцу не прикажешь. Кому не подходят шекспировские сонеты, могут положиться на экспрессивный слог Мидзогути из романа «Золотой храм» или песню Странного Эла Янковича.
наводите на валентинки, чтобы увидеть послание
Пигмалион, Галатея и любовь к творению рук своих
Предыстория: В пересказе Овидия греческий миф начинается с сексистского заявления: «Оскорбясь на пороки, которых природа // Женской душе в изобилье дала, холостой, одинокий // Жил он, и ложе его лишено было долго подруги». Было лишено, так Пигмалион — наш скульптор — сам не дурак, взял и создал Девушку. Именно так, с большой буквы — белоснежную, из слоновой кости Галатею, прекраснее которой свет не видывал — «...и свое полюбил он созданье». Далее Овидий описывает явные признаки запущенной объектофилии: Пигмалион «пылает к подобию тела», что заставляет его целовать и ласкать скульптуру (как именно не уточняется), дарить раковины и камешки (ну или что там нравилось античным девчонкам), наконец, вкалывать ей в уши сережки (это в слоновую-то кость). Замечательно то, что Пигмалиону, судя по всему, не хватало той самой «женской души» — в конце концов он обращается к Афродите/Венере с тем, чтобы богиня оживила Галатею. Ну а затем «...над постелью склонясь, целует, — ужель потеплела? // Снова целует ее и руками касается груди». Хеппи-энд: свадьба, куча детей, пьеса Жан-Жака Руссо, социальная ревизия Бернарда Шоу и картина Жан-Леона Жерома. DIY мораль (на заметку родителям): не сотвори себе кумира, а любовь твори (и воспитывай) денно и нощно.
«Любовь к трем апельсинам» и округлостям вообще
Предыстория: Королевский двор, злая фея Моргана заставляет больного принца Тарталью воспылать противоестественной (а судьи кто?) любовью к трем апельсинам. Вместе с забавником Труффальдино принц ворует у великанши Креонты искомые цитрусовые. Сказка трансформируется в боди-хоррор, Труффальдино надрезает два апельсина, из них выскакивают две девушки и погибают на месте — не от колото-режущих, а от жажды. Тарталья разрезает третий плод, девушка выживает и представляется принцессой Нинеттой. Оказывается, еще в апельсиновой утробе девушка воспылала к принцу страстью. Нинетта без ума от Тартальи, Тарталья без ума от Нинетты, и вскоре они женятся, в королевстве закатывают пир, по столам бегают бритые крысы. Легкое фуд-порно венецианского драматурга XVIII века Карло Гоцци основано на народной сказке и пережило множество реинкарнаций — от оперы Сергея Прокофьева до пелевинской «Любви к трем цукербринам». «Коль ты чувствителен, прохожий, воздохни!» — как писали неподалеку от пруда бедной Лизы — если уж «и крестьянки любить умеют», то чем цитрусовые хуже?
«Шинель» и любовь к бюрократии
Предыстория: Задолго до того как титулярный советник Акакий Акакиевич Башмачкин полюбил
свою новенькую — с иголочки — шинель, он был влюблен в буквы. В департаменте, который «лучше не называть», Акакий занимался переписыванием документов. Издевательства коллег («...сыпали на голову ему бумажки, называя это снегом») и тирания начальства («Какой-нибудь помощник столоначальника прямо совал ему под нос бумаги») не мешали главному — страсти Башмачкина к буквам. Страсти, доходящей до обсессии — оформляя бумагу за бумагой в официально-деловом стиле, он бормочет про себя, а его «кончик языка совершает путь в три шажка вниз по небу, чтобы на третьем толкнуться о зубы», как это было у другого влюбленного из другой книги. Что бы ни говорил Дэвид Гребер, многим бредовая работа нравится — более того, гордый пример Акакия Акакиевича доказывает, что такую работу можно всерьез полюбить. Всяко лучше, чем сводить себя в могилу из-за предмета гардероба.
«Золотой храм» и любовь к Прекрасному
Предыстория: Бедный заикающийся Мидзогути из романа Юкио Мисимы наслушался в детстве сказок про Золотой храм — реальное сооружение в городе Киото, покрытое листами из чистого золота. Не видя его вживую, мальчик наделил постройку сверхъестественной красотой, сделал ее синонимом Прекрасного. В жизни, как выяснилось, все иначе — Прекрасное старело и ветшало. Впрочем, любовь Мидзогути оттого лишь усилилась, недостатки храма слились в воспаленном сознании юноши с его собственными, а тяга к саморазрушению перекинулась на Прекрасное. В 1950 году теперь уже буддийский монах Мидзогути, ища просветления, сжигает Золотой храм. По идее монах должен сгинуть в пожаре, но двери оказываются заперты — слияние с Прекрасным не удается. К чему к чему, а к болезненно-эстетской нарциссической любви нам призывать читателей точно не хочется. Амур, конечно, находит разный, но до самосожжения дело лучше не доводить.
«Автокатастрофа»,
I’m in Love with My Car, «Титан» и любовь к автопрому
Предыстория: Встретились как-то в баре писатель Джеймс Баллард, барабанщик Queen Роджер Тейлор и режиссер Жюлия Дюкурно. И давай делиться эротическими откровениями. «Лично меня, — начинает Баллард, — привлекают машины. Давеча сочинил роман, “Автокатастрофа” называется. Там про чуваков, которых заводят (оценили каламбур?) аварии». «Любопытно, — отвечает Роджер Тейлор. — А я написал песню I’m in Love with My Car. Про мою Alfa Romeo. Фредди плюется, но что он понимает в таких делах!» Собутыльники залпом осушают кружки машинного масла. «Ну а тебя, Жюлия, тебя-то что возбуждает?» Жюлия молчит. Она погружена в себя. Тейлор, пожав плечами, выходит из бара первым — записывать трек. После, тяжело вздохнув, исчезает и Джеймс Баллард — ему нужно спешить на премьеру фильма Дэвида Кроненберга. Наконец, Жюлия, будущий режиссер фильма «Титан», расплачивается и идет на парковку. Она подходит к своему автомобилю, садится на заднее сиденье и занимается с машиной сексом. Девять месяцев спустя у Жюлии рождается малыш-киборг. Режиссерка решает больше не шляться по барам с мутными типами.
My Bologna и любовь к вареной колбасе
Предыстория: 1979 год, 20-летний студент Калифорнийского политехнического Альфред Мэттью Янкович впервые слышит My Sharona — дебютный сингл пауэр-поп-группы The Knack. Песня, написанная от лица влюбленного подростка, резонирует с чаяниями Янковича, который тоже влюблен... в болонскую колбасу. Не в силах терпеть, он бежит с аккордеоном наперевес в казенную уборную и записывает там свою первую песню — нет, не пародию на My Sharona, как убеждают злопыхатели, а вдохновенное признание в любви колбасным изделиям, пронзительную My Bologna. Так, сексуальное откровение The Knack «Ох, ты заводишь мой мотор (неожиданная рифма к предыдущему пункту списка)» превращается у Янковича в нежное «Ох, я думаю, что тост готов» (видимо, с тостом вкуснее), а «Подойти чуть поближе» в «Я размазываю горчицу». Песня затронула души многих. Стоило Capitol Records выпустить трек, как Альфред Мэттью преобразился в Странного Эла, легендарного барда, которому еще предстоит восславить любовь к еде в нетленках вроде Eat It и Fat.
«Синий бархат» и любовь к песне
Предыстория: Другой студент, смазливый Джеф Бомон, прячется в шкафу и видит чудовищную картину — певицу Дороти Вилленс насилует гангстер Фрэнк Бут. За несколько минут до этого Бут произносит: «Мальчик хочет синий бархат». Прошла примерно треть одноименного фильма Дэвида Линча. Зрители шокированы. Дороти выступает в The Slow Club, ее коронный номер — медленная эротичная песня Blue Velvet. Трек был написан еще в 1950-м, впервые его исполнил Тони Беннетт. Но всенародным хитом Blue Velvet стал, когда десять лет спустя его исполнил Бобби Винтона на альбоме Blue on Blue (там про все синее — Blue Moon, Blue Skies, тоже, в общем, нездоровая обсессия). Любовь к другой песне, In dreams Рэя Орбисона, возбуждает Бута и его банду настолько, что они избивают смазливого студента, получая от этого явное сексуальное удовлетворение. Влечение к двум песням как метафора двух разных любовей: хрупкой, тонкой и агрессивно-действенной; впрочем, это Дэвид Линч еще композицию «Я русский» не слышал, а то была бы третья метафора — клинической ксенофобской любви.
«Господи! Помоги мне выжить среди этой смертной любви» и любовь к партии
Предыстория: Леониду Ильичу еще повезло, он умер за восемь лет до, а вот руководитель ГДР Эрих Хонеккер дожил до того момента, когда граффити Дмитрия Врубеля на весь мир растиражировало страстный поцелуй двух великовозрастных генсеков. «Братский поцелуй» родился из рвотного рефлекса — Врубель увидел фотографию немецкой журналистки Барбары Клемм, и его «чуть не вырвало». Подглядевший эскизы Д. А. Пригов посоветовал выполнить работу прямо на Берлинской стене. Вскоре стена пала, а граффити осталось символом перемен — красно-черные буквы сжимают партийных функционеров сверху и снизу, как бы уточняя, что их время уже закончилось. Горячая мольба из названия тогда звучала вполне серьезно, как отголосок хора людей, пытавшихся преодолеть стену. Но сегодня, тридцать пять лет спустя, она воспринимается исключительно иронически — люди все так же страдают, боль и тревога разрастаются, а политические верхи как целовались с собственными отражениями, так и целуются.
«Дорогая Венди» и любовь к оружию
Предыстория: Можете не обманываться, хотя картину «Дорогая Венди» снял и не самый радикальный участник направления «Догма-95= Томас Винтерберг, но самый радикальный, Ларс фон Триер, написал ее сценарий. По сюжету в небольшом шахтерском городке наблюдается бум новой субкультуры — молодые парни и девушки, увлеченные оружием, основывают пацифистский клуб «Стиляги». Его основная задача — восхваление пистолетов и мушкетонов, придание им человеческих черт. Ребята дают своим стволам имена (собственно, Венди — это револьвер главного героя фильма Дика), учат их историю, даже женятся на них. Разумеется, до добра это не доводит — пылкая влюбленность в огнестрел заканчивается кровавой потасовкой, в которой гибнут лучшие чувства молодых ребят.
«Она» и любовь к ИИ
Предыстория: Вероятно, самая актуальная валентинка в нашей подборке. Как-никак с ИИ в 2025-м сталкиваются все. Действие «Она» 2013 года разворачивается в недалеком будущем (быть может,
уже настоящем?) Одинокий Теодор Туомбли одинок настолько, что никакая тавтология не способна этого передать. Глубину одиночества способен прочувствовать лишь искусственный интеллект. ИИ зовут Саманта, и у Туомбли начинается с ней роман. Саманта идеальна — она остроумна и поддерживает писательские амбиции партнера, у нее красивый голос (как же, Скарлетт Йоханссон озвучивала), они даже спят вдвоем — Саманта чувственна. Так продолжается до тех пор, пока Теодор не выясняет, что его — его! — Саманта имеет функцию многозадачности, то есть одновременно разговаривает с сотнями, а то и тысячами людей. И для каждого из них она единственная. В финале компьютер и человек расстаются, но каждый выносит из отношений урок: человек показал машине, как можно чувствовать, а машина научила человека двигаться дальше. Заканчивается эта волшебная картина рассветом — чего и автор материала от имени редакции The Blueprint желает всем своим одиноко-одиноким читателям.
