Мисима мисиморум
ФОТО:
GETTY IMAGES, АРХИВЫ ПРЕСС-СЛУЖБ
100 лет назад в Токио родился Кимитакэ Хираока, который в 16 лет придумает себе псевдоним Юкио Мисима, а уже в 24 года прославится
как самый скандальный молодой писатель Японии, автор бестселлера «Исповедь маски». В 1970 году про Мисиму узнает весь мир — 25 ноября он, предварительно отправив издателю рукопись последнего романа, попытался устроить военный переворот и вернуть японского императора к власти, а после провала совершил ритуальное самоубийство сэппуку. Поэт и редактор Михаил Постников
порассуждал о том, почему Мисима актуален до сих пор.
неудобный
трендсеттер
Фигура Мисимы при жизни и спустя годы после смерти вызывает самые ожесточенные споры, он остается неудобен для всех, кто пытается каким-либо образом присвоить его образ: эстет-модернист и радикальный консерватор; правый милитарист и открытый бисексуал, завороженный эротикой тела; писатель исповедальных прозопоэтических эссе и автор бульварных романов — список противоречий и несостыковок можно продолжать еще долго. Кажется, что в наше время терапевтической культуры и открыто декларируемой публичной эмоциональной чуткости писатель-нарцисс и праворадикальный политик должен восприниматься как пережиток прошлого (хотя и тех, и других с каждым годом становится все больше). Однако этого не происходит — бестселлеры Мисимы постоянно выходят в новых изданиях, активно печатаются новые переводы (в том числе на русский язык), а некоторые черты его творчества и публичного поведения становятся мейнстримом в литературной среде. Попробуем выделить несколько важных черт, которые позволяют Мисиме оставаться одним из самых актуальных современных авторов.
Театр искренности
Уже первое значительное произведение Юкио Мисимы «Исповедь маски» привлекло внимание несвойственной японской культуре интонацией — эпатажно-искренней, за гранью саморазоблачения. Роман написан от первого лица, главный герой Кими (имя созвучно настоящему имени Мисимы) описывает свое взросление в строгой традиционной семье и обретение перверсивной, садомазохистской сексуальности. Намеренно стирая грань между правдой и вымыслом, через несколько лет Мисима устроит фотосессию в образе святого Себастьяна, который играет важную роль в инициации главного героя «Исповеди маски»: «Обнаженное тело божественно прекрасного юноши было прижато к дереву, но кроме веревок, стягивавших высоко поднятые руки, других пут видно не было. Бедра святого Себастьяна прикрывал кусок грубой белой ткани... Это ослепительно белое тело, оттененное мрачным, размытым фоном, светоносно».
Обложка книги «Исповедь маски»
Многие произведения Мисимы можно было бы назвать автофикшном, хотя в них действуют выдуманные герои, а сам термин, придуманный французом Сержем Дубровским, появился только в 1977 году, спустя семь лет после самоубийства знаменитого японца. Близко к популярному в современной литературе жанру Мисима подходит в позднем эссе «Солнце и сталь»: «Я долго искал подходящий жанр и изобрел разновидность исповедальной прозы пополам с критической эссеистикой. Назовем мое изобретение критической исповедью».
Но, как известно, любая публичная исповедь, даже «критическая», всегда неотделима от мифостроительства.
Self-made-миф
За свои 45 лет Юкио Мисима написал около 100 книг, семь раз путешествовал вокруг света, играл в спектаклях и снимал фильмы, дирижировал симфоническим оркестром и выпустил пластинку со своими песнями. Еще он входил в кружок исследователей НЛО и создал «Общество щита», военизированную группировку, которую обеспечивал на деньги с писательских гонораров. Если прибавить к этому внушительному CV еще и профессиональное занятие бодибилдингом, в результате которого болезненного вида молодой человек через несколько лет попал в качестве иллюстрации в энциклопедийную статью «Культуризм», то становится очевидно, в какой современный нарратив можно включить писателя — классический пример либерального self-made man, невротизированного, целеустремленного и не имеющего жестких этических рамок. При всем эпатаже своего бытового поведения Мисима прекрасно вписывается в идеал капиталистического и демократического японского общества, против которого так восставал в последние годы.
И нельзя не заметить, какой на самом деле этот идеал искусственный и выстроенный. Например, несмотря на действительно большое упорство в тренировках Мисима мало внимания уделял своим ногам, что вызывало ироническую улыбку у профессиональных бодибилдеров, видевших в этом жесте эстетизм и погоню за медийностью. А свой псевдоним, который, напомним, Кимитакэ Хираока придумал в 16 лет, писатель во второй половине жизни записал китайскими иероглифами таким образом, чтобы получившаяся надпись читалась как «зачарованный смертью демон с отвратительным хвостом».
Обложка книги «Золотой храм»
Снимок №5 из фотоальбома «Наказание розами», 1961
Сложным, болезненным отношениям между мифом и реальностью, искусством и жизнью посвящен, наверное, самый известный роман японца «Золотой храм». Главный герой книги — заикающийся и интровертный буддийский послушник Мидзогути, который, вдохновившись восторженными рассказами своего отца про красоту храма Кинкаку-дзи, решает отправиться в Киото и поступить на службу в этот храм. Мидзогути приезжает в город и разочаровывается в здании, которое предстает перед его глазами, но потом становится одержим идеальным образом храма и решает сжечь его ради торжества настоящей красоты. Возможно, одно из главных достоинств этой книги — пронизывающее весь роман лихорадочное ощущение, с которым человек вместе с материей открывает смерть и разрушение, неразделимо впаянные в эту материю. От этого ощущения можно сойти с ума, как Мидзогути, а можно принять его как инструкцию к действию, как сделал сам писатель.
Мое тело — храм
В 1961 году Мисима публикует рассказ «Патриотизм», в котором с невероятным натурализмом описывает, как японский солдат после отречения императора совершает сэппуку. Через несколько лет писатель ставит фильм по собственному рассказу и играет в нем главную роль. А в конце десятилетия уже претворяет свой план в поле политики, а не эстетики. Если попытаться применить к его жизни простую объяснительную схему, то можно сказать, что с ранних лет Мисима пытался до неразличения смешать тело и слово, выйти из интеллектуализма к первозданной (и, конечно, консервативной) живой жизни, которая при этом не игнорировала бы свою смертность.
Фильм «Патриотизм», 1966
Многие линии жизни и творчества Мисимы и сейчас очерчивают контуры современного мира. Его интерес к телу и телесности в том числе стал топливом новых дискуссий о биополитике, феминизме и границах наших и чужих тел. Очередной виток интереса к искренности и прямому высказыванию стал залогом популярности уже упомянутого автофикшна. Прямой наследник Мисимы, строивший свою жизнь по модели великого японца, Эдуард Лимонов успел уже умереть, но в прошлом году его фигура опять оказалась в центре всеобщего обсуждения из-за выхода фильма Кирилла Серебренникова. Правый радикализм переживает триумфальный подъем, но уже без какой-либо противоречивости и эстетической сложности. На каждую однозначную характеристику у Мисимы находился ответ, позволяющий ускользнуть от присвоения. После сожжения пепел храма Кинкаку-дзи смели, а на его месте воздвигли точную копию сгоревшего здания, хотя неточная и потому настоящая копия уже много лет назад стояла в романе Мисимы.
