Пещера на Манхэттене

ТЕКСТ:
ОЛЬГА ШЕЛЕСТ

ФОТО:
ОЛЬГА ШЕЛЕСТ, АРХИВ ПРЕСС-СЛУЖБЫ

У общества немало вопросов к научно-техническому прогрессу — задаться ими лично и даже получить некоторые неожиданные ответы можно в Richard Gilder Center for Science, Education and Innovation — новом здании Американского музея естественной истории в Нью-Йорке. Так, Ольга Шелест отправилась туда с детьми, чтобы увидеть чудо архитектуры, а нашла — единение с природой. 

Жизнь в Нью-Йорке бьет ключом, несмотря на жару и дым от канадских лесных пожаров, который продолжает долетать до Манхэттена. Даже предупреждения о расплодившихся клещах в Центральном парке не останавливает ни туристов, ни самих ньюйоркеров от вылазок на пикники и прогулки. Сейчас, когда за популяцией насекомых, животных и птиц в парке следит специальная служба, которая и предупреждает об опасности, сложно представить, что в не таких уж далеких 1970-х парком вообще мало кто занимался, и он представлял собой гиблое место. Городу, боровшемуся с экономическими кризисами и преступностью, было не до зелени, так что за дело взялась общественность.

Было решено создать фонд и организовать сбор пожертвований, чтобы вдохнуть новую жизнь в некогда любимое горожанами место отдыха. Одним из идеологов создания фонда Central Park Conservancy был инвестор и филантроп, ньюйоркер в пятом поколении Ричард Гилдер. Он даже подружился со своим заклятым конкурентом Джорджем Соросом, чтобы привлечь как можно больше средств в фонд и придать затее репутационный вес. Парк удалось спасти и превратить в одну из самых посещаемых достопримечательностей Нью-Йорка — «Жемчужину Манхэттена».

Но на этом Гилдер не остановился. Узнав, что у знаменитого Американского музея естественной истории, расположенного по соседству с Центральным парком, тоже возникли проблемы с финансированием, Гилдер стал постоянным и самым щедрым донором музея, пожертвовав в общей сложности 125 миллионов долларов. Он же вложился в строительство нового крыла здания, которого так не хватало музею. К сожалению, Гилдер не дожил до открытия, которое пришлось отложить из-за пандемии, он скончался в возрасте 87 лет в 2020 году. Richard Gilder Center for Science, Education and Innovation торжественно открылся в преддверии лета, и на это чудо стоить взглянуть не только снаружи, но и внутри.

Архитектурный шедевр Gang Studio еще на этапе макетирования получил всевозможные премии. Хотя и критики проект хлебнул. Кому-то не хватило сидячих мест для отдыха, кто-то посчитал, что туалеты и лифты не вписали в пространство, и они теперь торчат из всех углов, как вставной зуб. Но мы с детьми заходим в центр разинув рты. Архитекторы, вдохновившись археологическими раскопками в Большом каньоне, и задумали конструкцию здания как погружение в мир исследований и приключений. Причудливое преломление стен и свет, проникающий в окна-дыры, действительно создают ощущение, будто ты забрался в пещеру в поисках сокровищ. Их тут немало, так что наша экспедиция начинается.

Важно отметить, что эта пристройка, если повернется язык так ее назвать, позволила закольцевать залы на всех пяти этажах музея. Теперь в нем нет тупиков и можно плыть от геологических находок до гигантских скелетов динозавров, затекая в космическое пространство планетария и в новую библиотеку. Можно даже перекусить в модном кафе, предварительно забронировав столик. Центр уже захватил сердца тиктокеров, инфлюенсеров и глянцевых редакторов. На главной лестнице не протолкнуться, по хештегу #GilderCenter можно полюбоваться на причудливые фотосессии любителей и профессионалов на фоне изогнутых арок и лучистых окон. Присоединяемся к тренду — улыбаемся, позируем и разбредаемся с детьми по премьерной экспозиции.

Неприятные мурашки бегут по спине, на пути огромная выставка насекомых. Эх, надо было погуглить, на что я себя обрекаю. Насекомые вызывают во мне брезгливую панику, даже бабочки, даже божьи коровки. С уважением отношусь к паукам, но они и не насекомые, а членистоногие. «Мама, смотри какой богомол»! Зеленый богомол притворяется веточкой. Бррр... Да, насекомые живые, в естественных условиях своего существования, слава богу, за стеклом. «Мама, ты видела такого таракана? Он прозрачный, тут написано, они водятся в Бруклине». А-а-а-а... Я лучше пойду к пчелам. По пути к гигантским медовым сотам из пластика, свисающим с потолка, натыкаюсь на муравьев-листорезов. Живая диорама из стекла и стали, воссоздающая естественную среду обитания этих удивительных букашек, завораживает. Обычный день муравьиной семьи, реалити-шоу для двуногих. Муравьи носятся туда-сюда, одни кромсают листья магнолии, передают другим, третьи переправляются через ручеек, а там уже и муравейник, и набухшие матки-муравьихи висят задумчивые. Скоро родятся новые листорезы.

Пока я зависла над трудовыми буднями муравьев, мои дети оккупировали цифровую инсталляцию «Насекомые Нью-Йорка». «Мама, хочешь посмотреть, кто живет в нашей квартире?» На экране карта Нью-Йорка, ткнув в район своего «естественного обитания», можно узнать, кто из насекомых проживает с тобой по соседству. Тараканы, многоножки, мокрицы и прочая гадость. Нет, спасибо, я лучше к пчелам. Пчелы гудят, вернее, гудит динамик, имитируя гул в пчелином улье. Умиротворяет. Тут же с удивлением узнаю, что в Нью-Йорке с десяток пчелиных ульев, расположенных на крышах небоскребов и домишек пониже, а в сувенирном магазине музея можно прикупить баночку-другую меда, поддержать, так сказать, местных производителей.

Дети уже толкаются у другого экрана. Нажимаешь кнопку «утро», «день», «вечер» или «ночь», и вокруг тебя стрекочет-жужжит насекомая жизнь в зависимости от времени суток. Где еще такое услышишь? Только в музее! В городе вой сирен, гудеж машин, людей, а за этим всем оказывается целый микромир цикад, мух, пчел, короедов. «Мама, сад бабочек! Идем скорее!» Мне, конечно, совсем не хочется настолько погружаться в мир насекомых, да и за вход дополнительная плата, но у детей горят глаза. Сдаюсь! Воздух наполнен густой влагой, моя укладка сразу превращается в кудрявое месиво. Лабиринт из живых растений ведет нас по быстротечному циклу — яйца, гусеница, кокон, бабочка, яйца. На наших глазах из кокона проклевывается новая жизнь и пытается расправить влажные крылья. А вокруг уже летают и думают, куда отложить яйца, маленькие, большие и очень большие, мохнатые разноцветные бабочки.

Тысячи бабочек, если верить брошюре. Все вокруг тянут руки, желая, чтобы одна из этих красавиц приземлилась на ладонь, вот был бы кадр на память. Я от бабочек шарахаюсь, и, конечно, самая гигантская из них выбирает мое плечо для отдыха. Я завываю от отвращения и попадаю во все объективы восторженных посетителей. Это на удачу, говорит пожилая азиатка. Ладно, раз на удачу, можно потерпеть. Бабочка слетает с моего плеча, оставив желтый след на рукаве. Двойная удача! Идем дальше. Вдоль стен археологическая экспозиция. На черно-белых фотографиях запыленные люди копошатся в земле, варят кофе на костре, держат палатки под шквальным ветром, чтобы не унесло единственную крышу над головой. Оно стоит того? Стоит! Следующее фото — эти же бородачи в панамах на фоне гигантского отпечатка лапы динозавра. Откопали!

Следующий зал — цифровая магия, иммерсивное 3D-шоу «Невидимый мир». Этот мир не увидеть невооруженным глазом, облачаемся в 3D-очки. Пустое пространство размером с хоккейную коробку наполняется утробными звуками. Круговой экран оживает. У ног бьется океан, пурпурный закат хочется потрогать руками, и вдруг ныряем! Глубоководный мир мерцает в темноте, блестящий кит проплывает мимо, внимательно нас разглядывая. Оживляя пространство, вокруг разлетаются клетки ДНК, мозговые нейроны искрятся, будто в воздухе, лейкоциты пожирают патогены. Мы внутри себя. Мы тоже неотъемлемая часть этой планеты. Мы все и есть природа. Мы одно целое, вытекающее одно из другого уже долгие миллиарды лет. И тысячи посетителей музея каждый день имеют возможность в этом убедиться.

Мы завершаем свой променад и идем через дорогу в Центральный парк. Искать богомолов, бабочек и цикад. А клещей искать не будем, они сами нас найдут. По дороге рассказываю детям про одного хорошего человека, который еще мальчишкой играл в этом парке и сбегал с уроков в Музей естественной истории, а когда вырос, помог музею выстоять в трудные времена, и теперь его именем назван этот центр. Дочерям история нравится. «А можно мы тоже будем прогуливать школу в музее?»