Золото и лед
ФОТО:
WOWHAUS, ДМИТРИЙ ЧЕБАНЕНКО
Татарский государственный академический театр имени Галиасгара Камала переезжает в новое здание, построенное всего за два года по совместному проекту японского и российского архитектурных бюро. Олег Зинцов съездил в Казань, чтобы подивиться «ледяному» дизайну фасадов и золотым орнаментам интерьеров и пройти с архитектором из бюро Wowhaus по самому современному и высокотехнологичному драматическому театру России.
В Казани теперь два Театра Камала, которые смотрят друг на друга с разных берегов озера Кабан в историческом центре города. Эти здания выглядят одновременно похожими и абсолютно разными. Старое, выстроенное в стиле советского брутализма и открывшееся в 1987 году, издали напоминает имперский крейсер из «Звездных войн». Новое, спроектированное японским архитектурным бюро Kengo Kuma & Associates и российским Wowhaus, похоже на готовящийся к взлету звездолет пришельцев. В обоих глаз выделяет треугольники — наклонную крышу у старого и множество острых стеклянных углов у нового, рождающих самые разные ассоциации — не только фантастические. Можно увидеть, например, рифму с традиционными японскими бумажными журавликами. Но главный источник вдохновения архитекторов совсем рядом — это озеро Кабан в момент резких заморозков и сильного ветра, когда ломается и встает дыбом лед, образуя причудливые «цветы». Красота идеи и привязка к особенностям местного климата в 2022 году обеспечили консорциуму японских и российских архитекторов победу на международном конкурсе на проект театра. Официальная смета строительства составила 29 млрд рублей. Достроить спешили к саммиту БРИКС в октябре 2024-го, и его гости увидели завершенные фасады. А уже к концу года «ледяной цветок» был готов целиком.
Он огромен. Среди драмтеатров подобный масштаб разве что у Театра армии, где самая большая в Европе сцена построена так, чтобы на нее мог выезжать настоящий танк. У нового Театра Камала главная сцена поменьше, зато есть еще три зала, два из которых — трансформеры. Плюс пять залов для репетиций. Из них один — точная копия большой сцены, чтобы можно было смонтировать все декорации и провести генеральный прогон, пока в зале для публики остается оформление другого спектакля. Общая площадь помещений — 57 000 кв. м. Но размеры театра не подавляют. Острые стеклянные панели дают ощущение легкости, динамики. И транслируют идею прозрачности — окна в пол тут даже в мастерских, чтобы люди, проходящие по улице, могли видеть, как создаются декорации. Новое здание — театр полного цикла. «Здесь есть все необходимые мастерские: столярные, слесарные, художественные, бутафорские, постижерные (для создания париков) и костюмерные, — рассказывает Олег Шапиро, сооснователь бюро Wowhaus и соавтор проекта. — Кроме того, оборудована звукозаписывающая студия, которая позволяет записывать музыку и звуковые эффекты во время репетиций оркестра».
Главным заказчиком архитектурных решений был сам театр, не только руководство, но и труппа. «Еще на этапе создания конкурсной концепции архитекторы опрашивали актеров и работников театра о том, какие функции нам нужны, как мы используем пространства, поэтому все было учтено», — говорит народный артист Республики Татарстан Фанис Зиганшин. Мало того, к участию пригласили и зрителей. В Казани уже пятый год существует созданный фондом «Живой город» Театр горожан, в котором играют не профессиональные актеры, а все желающие обсудить в сценическом формате те или иные проблемы. И вот этим активным людям Театр Камала предложил на сцене пофантазировать о том, каким они хотели бы видеть новое здание, а зрителями этого перформанса стали представители архитектурных бюро, подавших заявки на конкурс. В целом победившая концепция предусматривает многофункциональность и доступность, объясняет архитектор Ильяс Гильманов из бюро Wowhaus: чтобы попасть в театр, не обязательно покупать билет на спектакль, можно зайти с улицы в кафе, сувенирную лавку или просто так. Но металлодетекторы на главном входе, конечно, все равно стоят.
Внутри японский минимализм сталкивается с тюркской роскошью и витиеватостью. Многослойные потолки, нарезанные на тонкие панели, — фирменный знак бюро Kengo Kuma — спорят со стенами, покрытыми позолоченным объемным орнаментом: художница Наиля Кумысникова, чьи эскизы легли в основу декора, хотела передать в нем дух народных промыслов — источником вдохновения стали традиционные татарские сапоги ичиги с нашитыми лоскутными узорами и женские украшения. А обилие позолоты объясняется не только тем, что главный национальный театр обязан выглядеть богато, но и легендой о ханских сокровищах, затопленных в озере Кабан при взятии Грозным Казани — чтобы не достались врагу.
Пространство сегментировано непривычно: помимо общего фойе есть свои у трех залов, и их оформление отличается — это все тот же традиционный орнамент в позолоте, но где-то более тонкий, а где-то более объемный. Кроме того, у этих залов автономная инфраструктура: свои гримерки, буфеты, туалеты. То есть это три театра в одном плюс камерный зал с панорамными окнами на набережную Кабана, в котором можно проводить лекции, литературные вечера или концерты.
«Помимо света, звука, механики сцены, когда все синхронно двигается, лебедки опускают и поднимают всякого рода декорации и предметы, есть еще и технология, отвечающая за общую организацию театра, — рассказывает Шапиро. — Мы придумали, что этот театр больше, чем театр. Театр Камала организован как слоеный пирог, где каждый уровень выполняет свою функцию, обеспечивая четкое разделение потоков зрителей, актеров и технического персонала. Современные технологии сочетаются с открытостью и многофункциональностью».
А также с традициями — и нагляднее всего это выражено в зале-трансформере «Восточный». Он полукруглый, с рингом-ареной, замкнутой в кольцо зрительских рядов. «Технологии позволяют превратить полукруглый зал в круглый, опустив мобильную часть сцены, — поясняет Шапиро. — Все это может быть использовано для камерных постановок и чтений: актер всегда будет в центре, максимальный контакт со зрителями. Очень эффектно было, когда актер использовал технику горлового пения. Большое окно выходит на озеро Кабан, и спектакли можно проводить на фоне города, но при необходимости окно можно закрыть светонепроницаемым занавесом». Главный режиссер театра Фарид Бикчантаев говорит, что этот зал напоминает о старинном тюркском формате публичных выступлений, когда люди собираются в круг. А стены здесь украшены огромными «монетами» — эта стилизация тюркских нагрудных украшений потребовала изрядной технической смекалки, рассказывает Гильманов: специалисты по акустике сразу отклонили идею сделать пластины из металла и объяснили, что «монеты» должны быть выпуклыми и очень тяжелыми. В итоге их отлили из гипса, каждая весит 40 кг, а в зале таких «монет» сотни, но визуально никакой тяжести не ощущается.
Второй зал-трансформер — «Универсальный» — устроен не так замысловато. Это классический блэк-бокс с техническими балконами
для осветительного и прочего оборудования. В Москве такой впервые появился в бывшем Центре им. Мейерхольда. «Полностью черное пространство фокусирует внимание зрителя исключительно на сцене, — комментирует Шапиро. — Такой зал дает максимальную свободу режиссеру. Высота и механика пространства позволяет его полностью трансформировать — утопить сцену вниз, расположить зрительские места так, как это необходимо: по центру, по периметру и так далее. Можно вообще не ставить стулья, и тогда зрители смогут сидеть на полу — все зависит от замысла режиссера. Там идеальная акустика и есть все виды звука и света, чтобы этот зал мог работать как телевизионная или видеостудия».
Наконец, большой зал, который так и называется, — самый привычный для публики: сцена, партер, ярусы. Он оборудован по всем параметрам и со всеми сложными механизмами оперного зала, говорит Олег Шапиро: «Здесь есть оркестровая яма, которая превращается в авансцену, когда оркестр не участвует в постановке. Звук в зале рассчитан и на постановки с оркестром, и на естественный голос, без сопровождения. Высота колосников – 27 метров – позволяет поднимать сложные декорации практически под потолок и использовать все виды световых проекций. Здесь есть поворотный круг, есть люки “провала”, чтобы актеры могли мгновенно “исчезнуть” со сцены; есть карманы, откуда выдвигаются уже собранные части декораций, — в общем, здесь есть все технологии — свет, звук — для сложных современных постановок».
В старом здании пока тоже идут спектакли. После окончательного переноса всего репертуара там планируется реконструкция, а затем театр, скорее всего, займет другая труппа, но какая, в Казани точно еще не решили. Пока же от переезда больше всех выиграют актеры и другие сотрудники Театра Камала. Для них в новом здании все устроено так, чтобы здесь хотелось просто жить. Просторные гримерки — от именных до гостевых — с окнами на набережную, собственный внутренний дворик под куполом, большая столовая, детский уголок. «Мы долго ждали переезда, и это, конечно, полный восторг для всей труппы! — говорит Фанис Зиганшин. — Даже мы сами, актеры, еще не изучили все пространства театра, еще много таинственных мест, не всегда знаем, что где нас ждет, изучаем возможности». Иногда то, что получилось, удивляет даже самих архитекторов. Например, в гримерках всегда очень много света, потому что расположенные в разных плоскостях грани «ледяного цветка» создают отражения. Гильманов из Wowhaus говорит, что такой эффект не был предусмотрен специально и стал бонусом — дизайн оказался функциональным.
