читайте sex issue читайте sex issue читайте sex issue читайте sex issue читайте sex issue читайте sex issue читайте sex issue читайте sex issue читайте sex issue читайте sex issue читайте sex issue читайте sex issue читайте sex issue
Смех и грех
ИЛЛЮСТРАЦИИ:
КАТЯ ЯЛОВЕЦКАЯ
В этом июне в возрасте 93 лет умерла психолог, сексолог и секс-просветительница Сью Джонсон, утверждавшая среди прочего, «что, если вы не готовы посмеяться над сексом, вам и заниматься им не стоит». К счастью, человечество все еще смеется над сексом довольно активно. В том, как давно оно это делает и когда уже наконец найдет тему поинтереснее, попытался разобраться Алексей Исаков.
Времена и нравы
Всякий глубокий текст задает читателю вопрос, а всякий полезный текст на вопрос отвечает. Чтобы сразу записать статью, которую вы читаете, в глубокие и полезные, начну с вопроса. Кто сказал: «Занимайтесь любовью, а не войной»? Музыкант Джон Леннон — ответят самые нетерпеливые, фольклорист и культурный критик Гершон Легман — уточнят самые образованные, Аристофан — возразят все, кто каждый день думает о Римской империи и ее греческих корнях. Самый убедительный аргумент в пользу Леннона — строчка из песни «Игры разума», Легман свидетельствовал в свою пользу сам в многочисленных интервью, а на стороне Аристофана — лишь время. Эротическую антивоенную комедию «Лисистрата» он написал примерно в 411 году до нашей эры, когда Сицилийская военная операция афинян и Делосского союза завершилась унизительным поражением от спартанцев. Логика аристофанова текста предельно понятна даже две с лишним тысячи лет спустя: чтобы не проигрывать, нужно не воевать, а убедить мужчин не воевать смогут лишь их жены, наложив самые суровые санкции в виде полнейшего сексуального эмбарго.
Скажем сразу, никакого переворота в сознании современных ему древних греков Аристофан не совершил — то ли Эрос вчистую проиграл Танатосу, то ли Марс выселил из дома Венеру, то ли афинские, беотийские и спартанские женщины не оценили пропаганду воздержания. Но вероятнее всего, права была Ева Кеулс, которая в своей книге «Царствование фаллоса: сексуальная политика в древних Афинах» доказывала, что греческие мужчины проводили в семье слишком мало времени, а сексом занимались в основном в борделях. Так или иначе, Пелопоннесская война продолжалась еще семь лет — до полной победы спартанцев. Мы же, однако, получили первое хорошо сохранившееся крупное произведение искусства, в котором много и открыто шутят про секс. Кстати, вы знали, что древние греки называли женские гениталии не киской, а свинкой? И им еще хватало наглости называть кого-то варварами.
Кстати, вы знали,
что древние греки называли женские гениталии не киской, а свинкой?
О сексе, разумеется, шутили не только греки — сохранился, например, не слишком смешной египетский анекдот о том, что развеселить фараона можно, отправив его на рыбалку и пустив по воде лодку с женщинами, одетыми в одни лишь рыбацкие сети. Но именно от греков европейской культуре досталось больше всего сексуального юмора, как словесного, так и изобразительного, — зарисовка с любовниками, попадающими в момент коитуса в неловкую ситуацию, — не редкость на дошедшей до нас античной керамике. Художественный уровень всего этого простонародного великолепия, конечно, уступает Аристофану, но конкуренцию со страницей карикатур и анекдотов журнала Playboy выдержит легко.
Вечные ценности
Ева Кеулс, родившаяся в 1923 году и написавшая «Царствование фаллоса» в 1985-м, своими глазами могла убедиться в том, как далеко мы ушли от античного эллинизма в некоторых вопросах: так, например, в Древней Греции никто не носил штаны, а в современном ей мире штаны носили все. Однако содержимое этих штанов по-прежнему оказывалось критически важным. Говоря проще — власть фаллоса в массовой культуре оставалась практически незыблемой весь XX век, и в юморе — особенно. Да и как могло быть иначе, ведь, как писала в 1975 году исследовательница языка и гендера Робин Лакофф, «аксиомой у американского среднего класса оставалась мысль, что женщины, во-первых, не в состоянии пошутить — они все перепутают, забудут панчлайн и так далее, и, более того, женщины не понимают шуток. Другими словами, у них просто нет чувства юмора». Ладно, так и быть — у некоторых есть, например, у Филлис Диллер, сделавшей беспрецедентную эстрадную и телевизионную карьеру в 1960-х — по большей части на самоуничижительных шутках. А реальной «удивительной миссис Мейзел» — ее звали Джоан Риверс — пришлось ждать собственного шоу на телевидении до конца 1980-х.
При этом, конечно, именно девушка оказывается в центре всякой голливудской комедии начиная с середины 1950-х, однако актерская задача ее невелика — красиво стоять в кадре, хлопать глазами и быть успешно завоеванной к финальным титрам. Да, дураками себя в этих фильмах выставляют в основном мужчины, но отведенное лучшим голливудским актрисам амплуа дурочки — немногим лучше. Именно этим золотым для Мэрилин Монро временам мы обязаны едва ли не всеми стереотипами о блондинках: сексуальных, глупеньких, доступных, другими словами — идеальных. И даже редкие исключения вроде «Синей луны» 1953 года не слишком противоречат канону — хорошо образованной (и темноволосой) Пэтти О’Нил в исполнении Мэгги Макнамары ума и амбиций хватает лишь на то, чтобы уберечь девственность до брака. И даже этот триумф воли кажется не профеминистской позицией сценаристов, а затянувшейся агонией Кодекса Хейса (говорят, создателям фильма пришлось воевать даже за само слово «девственница» в диалогах).
Когда же в 1967 году кодекс окончательно отправился на свалку истории, а противозачаточные таблетки вошли в моду, секс буквально выплеснулся на экраны, и комедию как легкий по определению жанр забрызгало буквально с ног до головы. Тамар Джефферс-Макдональд в книге «Романтическая комедия: когда мальчик встречает девочку» объясняет, что вопрос «согласится или не согласится» на фоне надвигающейся сексуальной революции теряет актуальность, и в самом деле — в «горячих» комедиях семидесятых никто никого и ни о чем не спрашивает. Такие шедевры кинематографического юмора, как «Хорошенькие девушки, станьте в ряд» или «Свингующие чирлидерши», по названиям легко принять за порноролики, но, конечно же, это просто сексплойтейшн — одинаково бессовестный, даром что «Чирлидерш» снял профессиональный американский «эксплуататор» Джек Хилл, а «Девушек» — классик французской эротики Роже Вадим.
Именно этим золотым для Мэрилин Монро временам мы обязаны едва
ли не всеми стереотипами
о блондинках: сексуальных, глупеньких, доступных, другими словами — идеальных
Однако настоящее бесстыдство было впереди — прекрасно усвоив, что секс продает и продается, продюсеры с режиссерами вычислили и самую жадную до него аудиторию — подростки и старшеклассники. В результате эра подростковых эротических комедий, начатая в 1978 году студенческой вечеринкой в «Зверинце», завершилась только 21 год спустя патриотическим совокуплением выпускника с американским пирогом. В сцене этой ощутимо не хватало гимна, но куда деваться от того, что и весь фильм — гимн юношескому сексуальному потреблению: неразборчивому, неэтичному и неутомимому. А сам жанр — лекарство от главной фобии мальчика-подростка — страха, что ему никогда «не дадут». Хорошенькие девушки вновь выстраиваются в ряд, чтобы успокоить: обязательно дадим, мы для этого и рождены. А если даже тебе совсем ничего не обломится — утешайся, что все могло быть гораздо хуже, ты мог родиться девушкой или геем.
Свое и родное
Поскольку в Советском Союзе секс в массовой культуре больше подразумевался, чем изображался, сексуальная революция случилась на излете перестройки. В 1990 году Анатолий Эйрамджан снимает фильм «Бабник» — без самой малости эротическую комедию, чей повидавший жизнь главный герой (в исполнении Александра Ширвиндта) изо всех сил соответствует названию фильма, а сюжет вполне можно было бы обозначить как «осенний марафон сексоголика». Сняв позже еще несколько фильмов схожей тематики (в частности, «Третий не лишний» и «Импотент»), перешагнувший «за полтинник» Эйрамджан взял на себя неожиданную миссию — говорить о сексе с поколением своих ровесников, которое до этого разве что «вело половую жизнь», но даже врачу признаваться в этом стеснялось. Постсоветским гражданам помладше фильмы Эйрамджана были не нужны, ведь ассортимент видеосалонов и видеопрокатов от Бенни Хилла до Тинто Брасса был и откровеннее, и жизнерадостнее.
Ну а с молодежью о сексе — с филологическим задором, доходящим до идиотии, заговорили СМИ. «Под новогодней елкой мин нет!» — рапортовала прямо в заголовке анонимная секс-колумнистка журнала «Молоток» Эя Кулятова. «Как взять голую руками» — объяснял журнал Men’s Health, впрочем, «глянцу» женскому с сексом пока было не до шуток: журналу Cosmopolitan нужно успеть провести «Секс-ликбез», объяснить, «Что мужчины считают сексуальным?», и ответить на важнейший вопрос: «О чем думает мужчина, видя голую женщину?». Десять лет спустя, в 2006-м, ответ на этот вопрос появится на российском телевидении в виде популярного украинского юмористического шоу «Голые и смешные» — выпускники позднесоветского КВН из команды «Клуб одесских джентльменов» пять лет подряд будут использовать молодых полуобнаженных девушек в качестве реквизита для нехитрых розыгрышей, снятых на скрытую камеру. Вывод неутешительный — при виде голой женщины мужчина теряет разум, причем по обе стороны экрана, иначе объяснить успех максимально архаичной телепрограммы — невозможно.
при виде голой женщины мужчина теряет разум, причем по обе стороны экрана, иначе объяснить успех максимально архаичной телепрограммы — невозможно.
Другие ветераны КВН — почти в то же самое время, в 2005 году, — совершают если не революцию, то как минимум переворот в российском телевизионном юморе, создав Comedy Club. Жанр стендапа или псевдостендапа нашему зрителю еще почти не знаком и потому интересен, но главное — сбежавшие от Маслякова юмористы наконец-то могут шутить обо всем, о чем нельзя было в «Клубе веселых и находчивых», то есть прежде всего — о сексе. Юмор Comedy Club можно было смело называть провокационным, но еще честнее — агрессивным и унизительным. По мнению Алексея Караулова, посвятившего нулевые годы работе в заповеднике печатного остроумия — мужских глянцевых журналах, а затем переквалифицировавшегося в киносценаристы («Звоните ДиКаприо», «Гоголь», «Эпидемия», «Френдзона»), такая подача шутки вполне соответствует теории Миллера-Малкея о том, что чувство юмора — это эволюционный механизм: «Миллер вообще старается через секс все объяснять, даже написал книжку „Спаривающийся разум“, и он видит в юморе акт демонстративной агрессии: высмеять кого-то — значит продемонстрировать свое превосходство, в том числе умственное. И хотя теория Миллера-Малкея была далеко не единственной и даже не самой популярной в научной среде, она оставалась доминирующей в обществе. Хотя, будем честными, никто [из широкой публики] эту теорию не знал, наукой мало кто интересуется, и шутят все как бог на душу положит».
«Женщины плохо шутят про секс в кино и на сцене и хорошо — на посиделках с подружками. Все, что есть на эту тему в стендапе, не слишком смешно. В кино авторы-женщины, если это не Дарья Мороз, вообще не сильно зациклены на сексе»
По мнению Уоррена Сент-Джона, американского писателя, журналиста и изобретателя термина «метросексуал», мужчины шутят максимально стереотипно, поскольку «это позволяет им коммуницировать друг с другом, не раскрывая никакой информации о себе». Женщины же, по мнению президента Международного общества изучения юмора Джона Морреаля, «шутят об окружающей их реальности, о вещах и людях, которые их в самом деле заботят». Доказательством этого тезиса, кажется, должен был стать гендерный спин-офф Comedy Club — Comedy Woman, объединивший в 2008 году в своих рядах ярчайших кавээнщиц страны. Однако, как убедилась белорусская журналистка и гендерная исследовательница Анна Шадрина, никакой эмансипации на деле не произошло: «Если мужчины в Comedy Club имеют свободу шутить „вообще“, то в Comedy Woman юмор тематически ограничен семейно-бытовой сферой. Таким образом, интенция авторов шоу противоположна эмансипаторской. Создавая отдельное пространство для „специфически женского“ юмора, производители продукта поддерживают существующий патриархатный порядок, в котором женщины представлены неполноценной группой, чей удел связывается с женской семейной обслуживающей функцией». При этом сам секс практически выпадал из поля зрения авторов программы, так, по подсчетам Шадриной, в двенадцати эпизодах пятого сезона Comedy Woman о сексе пошутили три раза.
Сценаристка Саша Лушина (комедийные сериалы «Родком», «Гости из прошлого») согласна, что сексуальный юмор в массовой культуре остается в основном мужским: «Женщины плохо шутят про секс в кино и на сцене и хорошо — на посиделках с подружками. Все, что есть на эту тему в стендапе, не слишком смешно. В кино авторы-женщины, если это не Дарья Мороз, вообще не сильно зациклены на сексе».
Светлое будущее
Справедливости ради, XXI век, не успев как следует начаться, уже здорово пошатнул «царствование фаллоса» в юморе, и в сексуально ориентированном юморе в том числе. Причем при всех обязательных дифирамбах в сторону «Секса в большом городе» нужно признать, что великий сериал лишь констатировал, что женщины «хорошо шутят про секс на посиделках с подружками», а расширять смысловое пространство этих шуток пришлось уже американке Лине Данэм с «Девчонками» и ее британской сверстнице Лори Нанн, придумавшей для Netflix и для нас сериал «Половое воспитание». Одновременно с этим пошатнулись позиции фаллических столпов юмора — слегка, как в случае Луи Си Кея, отмененного ненадолго за харассмент в отношении двух юмористок, или окончательно, как в случае с легендой американского стендапа Биллом Косби, получившим тюремный срок за несколько изнасилований (приговор позже был отменен по формальным причинам). Юмор на «западных» эстраде и экране за пару десятилетий почти изжил расизм, мизогинию и гомофобию — и то и другое просто перестало считаться приличным, так что теперь самым угнетенным меньшинством в пространстве шутки оказались трансгендерные люди, на которых с упорством, достойным лучшего применения, оттаптывается популярнейший американский комик и любимец Netflix Дейв Шаппелл.
По мнению культурной обозревательницы The Guardian Рэйчел Ароэсти, неприкасаемость трансфобов (к ним она, кроме Шаппелла, относит и британского комика Рики Жерве) убедительно доказывает, что никакая «культура отмены» свободе юмора не угрожает. Наблюдателю из России, впрочем, вся эта риторика кажется немного инопланетной. Саша Лушина отмечает, что у нас «в сериалах для федеральных каналов нельзя вообще упоминать тему ЛГБТК. Есть специальные отделы, которые за этим следят. В одном из комедийных сериалов авторам пришлось переписывать уже принятый каналом сезон. Там были совершенно беззубые гомофобные шутки». При этом сексуальное насилие надзорным органам кажется вариантом нормы: комедия «Непосредственно Каха. Другой фильм», оправдывающая изнасилование девушки в бессознательном состоянии, лишилась своего прокатного удостоверения только после громкого скандала и, что немаловажно, уже после окончания основного проката фильма. Саша Лушина отмечает, что не менее бесстрашно высмеивается на российских экранах и антиутопия победившего феминизма: «Сексистское высказывание от сценаристов-мужчин „Два холма“, наверное, было бы смешным где-то в прекрасной России будущего, где бы действительно процветал феминизм, а домашнее насилие было бы забытым пережитком. С другой стороны, некоторым мужчинам этот сериал нравится». Впрочем, надежд на лучшее не теряет и она: «На волне Sex Education предпринимаются и у нас попытки что-то написать, снять про секс-ликбез. Есть снятый комедийный пилот сериала „Про это самое“ про юного сексолога, который хочет рассеять тьму в табуированных вопросах секса в родной деревне. Женщины как будто увлечены исследованием своей сексуальности, тем более сейчас так популярны телеграм-каналы типа „Маша, давай!“. Может, и сериалы про это будут. По крайней мере, попытки такие предпринимаются. Вообще это все гораздо более интересно, чем утомительный бесконечный секс в сериалах типа „Содержанки“, „Клиника счастья“, „Беспринципные“. Вот это уж точно давно всем наскучило».
Хорошая новость заключается еще и в том, что российский секспросвет оказывается и сам по себе неисчерпаемым источником юмора. Упомянутый Сашей телеграм-канал «Маша, давай!» Марии Арзамасовой не просто рассказывает о комфортных и взаимоуважительных сценариях сексуальных отношений и самых лучших секс-игрушках, не только учит принимать свое тело и собственные предпочтения, но и доказывает, что девушка имеет полное право и возможность шутить о сексе так, как она сама посчитает нужным. А ее в некотором смысле коллеги из подкаста «Не туда» и вовсе сформулировали формат своих передач как «сексуально-разговорное юмористическое шоу Саши и Алеши» — порой с участием гостей от секс-блогерки Зап до медиаменеджера Гриши Туманова. Просто Саша и Алеша, а точнее Александр Бабицкий и Алексей Романов сообразили, что вести разговор со своей аудиторией — гетеросексуальными мужчинами и женщинами чуть младше и чуть старше сорока — без изрядной доли юмора невозможно. Иначе все щекотливые, интимные, а порой и пугающие темы — от секс-работы и фетишей до бисексуальности и полиамории, упрутся в стену испуганного отрицания: это не про меня, я не такой, за кого вы меня вообще принимаете.
И шутка о том, что завтра мы все умрем, оказывается самой актуальной. Какой там секс при угрозе полного и мгновенного вымирания вида?
Есть, однако, вероятность, что весь этот секспросвет лишь мелодичная лебединая песня сексуального юмора как такового. По мнению Алексея Караулова, смех ближайшего будущего — скорее нервный, нежели возбужденный: «Сейчас в литературе, описывающей юмор с научной точки зрения, секс отходит на второй план, а доминирует теория Вайсфельда, которая гласит, что юмор — это прежде всего инструмент имитации жизненных ситуаций. Вот представим: мужчина возвращается домой и отшучивается от вопросов своей жены, где его носило: „Был в бане с проститутками“. Так он грубо и тупо создает альтернативную реальность, чтобы посмотреть на реакцию партнерши. Он проверяет — а что будет, если? И эта теория, в отличие от сексуальной, объясняет процентов 90 всех шуток вообще». И в этом случае можно предположить, что шуток о соитии будет все меньше не только потому, что молодое поколение, согласно исследованиям, утрачивает к сексу интерес: «Это скорее результат нарастания неопределенности, нарастания тревоги в современном мире, непонимание того, как мы будем жить через 5–10 лет. Ковид, войны в Европе и на Ближнем Востоке расшатали устои реальности, и нам хочется понять, как все может быть. И шутка о том, что завтра мы все умрем, оказывается самой актуальной. Какой там секс при угрозе полного и мгновенного вымирания вида?». Ответ на последний вопрос, кажется, знали афинские жены в комедии Аристофана — никакого секса, пока угроза не пройдет.
SEX ISSUE ВЫПУЩЕН ПРИ ПОДДЕРЖКЕ ОНЛАЙН-КИНОТЕАТРА ОККО. СМОТРИТЕ СЕРИАЛ «СЕКС. ДО И ПОСЛЕ» ТОЛЬКО В ОККО. 18+
