Диджей на «Аквадискотеке»:

А

А

Н

Д

Р

Л

Е

К

С

фото: саша mademuaselle

интервью: настя сотник

стиль: рамиль мустафаев

Г

У

Д

К

О

В

Александр Гудков — везде. В телевизоре, в смартфоне, в радиоприемнике, на киноэкране. Над его шутками смеются зрители YouTube и Первого канала, его знают в лицо постоянные клиенты Gucci и регулярные посетители «Пятерочки». Некогда едва ли не самый неформатный кавээнщик страны, сегодня он один из тех, кто форматирует представления о смешном и несмешном, допустимом и недопустимом. И это, будем честными, работа, которую не выполнишь, не наломав дров. Настя Сотник не постеснялась напомнить Александру обо всех его спорных решениях 2020 года — и узнала в ответ, почему у нас все так хорошо с сексизмом и так плохо с дружбой и репутацией (это интервью было взято до выхода клипа Александра Гудкова «Аквадискотека» — главного протестного хита, без всяких вопросов).

Саша, к тебе накопилось много вопросов. По части этики прежде всего.

Конечно, со всей этой новой этикой...

Что, не нравится она тебе?

Нравится, потому что приходится быть более изощренным, приходится реально работать. На ******* [отстань] уже не получается. Знаешь, каждый новый день удивляюсь «ого, вот так тоже нельзя?». Когда мы делали ролик для GQ [«Специалисты НИИ мужского костюма»], пришлось вырезать очень много всего: например, хотели, чтобы с [Александра] Паля в одном эпизоде упали штаны, и все увидели его в трусах Gucci. Пришлось убрать. Вроде мы нарочито показываем, что зазорно оказаться в одних трусах, — а так нельзя. Зато не могли не показать девочку. И вообще все время опасались фразы «мужской костюм».

Пальто, GUCCI

Сложно в моде с гендерной нейтральностью, у нас даже «женский пиджак» не скажешь, ведь у женщин жакет.

Все это гендерно-нейтральное к нам пока не очень применимо. Не хочу быть русофобом и говорить, что мы еще не доросли, но мы абсолютно аутентичное общество в плане вот этого разделения на женское и мужское. Понятие гендерной нейтральности тут тождественно чему-то латентному. Одежду унисекс мужчина однозначно не наденет.

Это что в ДНК заложено?

Во мне точно. Я родился чуть раньше, чем ты, и вот я с молоком матери впитал, что есть девчачий туалет, есть мужской туалет — и я не могу зайти в девчачий туалет ни при каких условиях. Мужской и женский туалет — два сакральных места в школе, с первого по девятый класс. И появление девочки в мужском, а мальчика в женском непозволительно ни при каких обстоятельствах. Если мальчик зайдет в женский туалет, то он сразу ***** [гомосексуал], а если девочка зайдет в мужской, то шлюха.

Свитер, трусы, лоферы, GUCCI

Несправедливо, что мальчик не шлюха.

Конечно. Вот, видишь, опять это во мне! Гендерная нейтральность, новая этика — очень сложно за этим следить.

Как думаешь, научимся следить?

Работая в лагере [«Камчатка»] с детьми 13, 12, 9, 10, даже 15 лет, понимаю, что другое поколение растет. И понимаю, что все будет хорошо. Я по-хорошему завидую им, тому, что они взрослеют сейчас. Почему я не рос в наше время? Мне жалко потерянных двадцати лет.

Ты бы их прожил по-другому?

Сто процентов да. Во мне бы не было чувства неловкости за себя, наверное.

А нет такого ощущения, что так только с детьми, которые доезжают до «Камчатки»?

Конечно, я понимаю, что это московские пролиберальные дети. Я понимаю, это детки, у которых два паспорта. Ну да, я не общался с девчонками из Кабардино-Балкарии, не общался с пацанами с Дальнего Востока, но все равно мне вообще не боязно за это новое поколение. Вот раньше в лагере мальчик, которому нравится девочка, провожал ее до палатки или еще куда-то. А сейчас наоборот: мальчики лежат в гамаках — девочки берут все в свои руки.

Да, в школе для этого был «белый танец»: девочки приглашают мальчиков.

Вообще, все те танцы должны были быть белыми, потому что выбор всегда был за девчонками. А сейчас, мне кажется, белый танец как пласт абсолютно никому не нужен, он вымер. Дети настолько свободны: как они одеты, как свободно говорят на разных языках — это вселяет в меня суперпозитив.

Но при этом не все такие, как в «Камчатке», — все разные. Надо учитывать, что где-то подростки до сих пор «спрашивают за» слишком зауженные или слишком подвернутые брюки.

И за короткую юбку!

И за короткую юбку тоже.

Это так, но все равно большинство из них по умолчанию знают все то, что я сейчас только узнаю. Вот я недавно узнал, что такое виктимблейминг, — а они давно про него знают.

К виктимблеймингу мы с тобой еще вернемся. Но сейчас скажу, что удивлена, была уверена, что увижу тебя с накрашенными ногтями.

Не мое это. Во-первых, мне очень стыдно сидеть на маникюре. Мне как-то нужно было сняться для рекламы в бассейне — меня попросили сделать маникюр и педикюр. И вот я сижу в этом кресле, мне одновременно делают маникюр и педикюр. Я чуть со стыда не умер. Я говорю: «Девочки, вам чем-то помочь?», они мне: «Вам принести еду?» Я думаю, «мне еще перед вами есть, что ли, пока вы мне пятки пилите, ногти стрижете»? Очень неловко, я прямо помню, как у меня появилась испарина на спине. Меня даже Маша Лимонова [руководитель отдела по связям с общественностью Gucci в России] не смогла заставить нарисовать что-то на ногтях, когда хотела сделать рекламу лака Gucci Beauty. Я говорю «Маш, все что угодно: женское платье, серьги, но только не маник, потому что вообще не мое». И вообще, мужской маникюр, мне кажется, какая-то фишка на полгода максимум, как #icebucketchallenge. Полгода — и все, все забудут.

Свитер, GUCCI

Вроде бы мужской маникюр держится уже дольше, чем полгода, нет?

Ой, ну ладно тебе. Когда Дудь* постит фотографию со своим мужским маникюром и ставит тег #****** [зашибись], — это все. Значит, официально можно закрывать моду на мужской маникюр. Это как с Валерием Леонтьевым и кожаными шортами.

А я еще заметила, что у тебя кольцо на правой руке, у тебя свадьба была?

Была.

Зачем свадьба сегодня нужна, у тебя есть ответ?

Нужна, точно нужна. Наверное, это шаг в сторону того, чтобы подуспокоиться. Мне всегда казалось, что нужно добиться отношений, а быть незанятым как-то странно. Для меня быть без кого-то — это пустая трата времени. Ну правда, эта тема — супер. А день свадьбы — вообще один из лучших моих дней. И вообще я теперь подуспокоился. Понял все.

Обычно так говорят, когда дети рождаются.

Детей, кстати, хочу. Сейчас просто с таким темпом жизни я как-то не могу решиться. Наверное, сам себя оправдываю в этом отношении, что вот надо дожить, дорасти, запланировать, подготовиться. Но я уверен, что все будет.

Кажется, наши родители, как-то не думали об этом, проще решались на детей.

Сто процентов. У нас горе от ума. Раньше люди были более авантюрные. Сейчас: нет — значит нет, стоп — значит стоп [цитата из песни Татьяны Мингалимовой «Оргазм»].

Рубашка, GUCCI

Не можешь забыть эту песню?

Не знаю, это такой кринж. «Забирай свои деньги, забирай свое мнение», «я сама смогу заработать» — конечно, ты сама сможешь заработать, почему ты об этом еще и поешь? Ну да ладно. А почему мы обсуждаем Мингалимову?

Начали злословить просто, надо заканчивать. Злословие и сплетни — это не к нам.

Ой, а мне очень нравится. Сплетни — это несправедливо забытый жанр. Это двигатель отношений, ругани, жизни. Сплетня — это же когда ты знаешь тайну и не можешь в себе это держать, и это даже дает какой-то смысл дальнейшего существования. Можно вечно смотреть на две вещи: как горит огонь и как сплетничают. На этом работает телеграм-канал «Антиглянец».

К Мингалимовой у тебя, получается, есть вопросы, а к клипу «В.О.Л.К.» с Мусей Тотибадзе вопросы есть, кажется, у всех кроме тебя (многие зрители посчитали, что в истории по мотивам сказки «Красная шапочка» считывался сюжет о преследовании девушки компанией молодых людей и последующего группового изнасилования. — Прим. The Blueprint)?

Мы не закладывали в этот ролик такие идеи. Там не было никакого «пустить по кругу», там не было никакой жертвы. Героиня Муси изначально была одна из тех, от кого убегала. Она сама хотела этого внедрения в стаю, она была одна из [тех, кто на нее напал]. По сценарию Нины [Гусевой] она была одна из волков и просто их дразнила.

Дразнила короткой юбкой?

Хвостиком. Слушай, ну я не могу залезть в каждую голову и заранее узнать, что кого расстроит. Сейчас стало так трудно угодить всем. Вот ровно то же самое произошло с Катюшкой Штоколовой [бывший видеоредактор Vogue Россия]. Когда Vogue выпустили видео «Настя Ивлеева отвечает на 33 вопроса Vogue Россия», на них посыпались комментарии хейтеров. А за что хейтить? Я считаю, это абсолютный деструктив, основанный только на том, что Настя — яркая личность, она как комета несет за собой на хвосте очень много неоднозначного, на это и реагируют люди. Я считаю, на это не надо обращать внимание. Ну допустим, кого-то раздражает то, что ты сделал, ну и отлично, ведь так и происходят сплетни, а сплетни, как мы выяснили, — двигатель жизни. И в этом отношении у нас с Мусей тоже так получилось.

Странное сравнение. Претензии же не к тебе, не к Мусе, а к тому, что вы на большую аудиторию транслируете сюжет, многим знакомый до боли — как за тобой увязывается компания опасных парней, провожает в лес, — и вот по вашему сценарию она этому полностью отдается, еще и остается довольна им в итоге.

Да. Давай так скажем: «да, я ответственный за это». Больше так не буду.

Правда?

Не знаю. Но точно мы будем тщательнее продумывать свои действия. И от этого только интереснее.

А ты вообще чувствуешь ответственность, когда выпускаешь какие-то новые творческие продукты?

Да, все чаще и чаще. Раньше у меня в голове не было мысли «а что будет дальше?». Все было «здесь и сейчас». С самого КВН это было абсолютно безапелляционное «сломать то, что есть». Я мог выйти на сцену в рванье, с птицей, примотанной на скотч к плечу, потом во время разминки [конкурс «Разминка», в котором кавээнщики отвечают экспромтом на вопрос] шел к микрофону и говорил: «Я ответа не знаю, я птица» — и птица клевала микрофон. И сейчас я смотрю на это все и думаю, боже, какими мы были идиотами. Так что, чем больше я делаю, тем больше я размышляю. Тот же опыт с Мусей я откладываю на подкорку. Но понимаю, что всем понравиться невозможно, да это и не нужно делать.

Свитер, трусы,  GUCCI

Всем понравиться невозможно, но можно хотя бы никому не навредить.

Да-да. И в этом отношении все чаще и чаще мне иногда не хочется что-то делать. Это я сейчас больше про свои штуки в «Чикен Карри» [YouTube-канал продюсерского проекта Fast Foxes, сооснователем которого является Александр Гудков; в числе прочих на нем выходит противоречивое шоу Comment Out].

Как думаешь, почему на Мусе такой подход не сработал? У тебя же буквально перед этим был урок с Comment Out (в сентябре 2020 года в одном из выпусков Comment Out прозвучали оскорбительные шутки о протестах в Беларуси — после этого на создателей Comment Out и, в частности, на Александра Гудкова обрушилась волна негативных отзывов, а несколько рекламодателей отказались от сотрудничества с проектом. — Прим. The Blueprint).

Ты знаешь, сейчас, сидя в кафе, спустя время, я понимаю, что мы все равно бы все это сделали. И с Мусей, и с Comment Out. В случае Comment Out мы не могли об этом [о протестах в Беларуси] не сказать, потому что на тот момент мы жили этой новостью. Это была такая реакция на волнующие нас события. Есть очень хорошая фраза Юры Дудя*, после которой он почему-то не появляется на телеканалах, так вот он как-то на премии GQ сказал, что молчание в сложившейся ситуации — это тоже преступление (в сентябре 2019 года, получая премию GQ «Человек года» в номинации «Лицо с экрана», журналист Юрий Дудь* произнес со сцены речь о политических репрессиях, фальсификации выборов и произволе. — Прим. The Blueprint).

Проблема не в том, что было сказано, а в том — как. Ну шутка про бело-красно-белый флаг и прокладку, серьезно?

Она даже не наша! Мы ее увидели в интернете, это был какой-то хейтерский коммент, — и посчитали, что такое точно никто из участников шоу не согласится написать (по условиям Comment Out, участникам предлагается либо написать обидный комментарий, либо выполнить определенное задание. — Прим. The Blueprint). И ребята вставили наказание.

Как при этом Gucci от тебя не отказались?

Понятия не имею.

Не обсуждали с ними это?

Обсуждали. Тут, видишь, мы транслировали, что это не моя позиция, — и это помогло. Это позиция шоу, в котором такие рамки, такие условия. Но я по этому поводу переживаю жестко до сих пор. Мне написали куча моих знакомых ребят из Минска. Я слежу до сих пор за тем, что там происходит, и каждому, кто мне написал, я объясняю, что мы не могли в тот момент сказать по-другому, потому что у нас это внутри тоже болело. Да, мы не правы в том, что именно в тот момент, когда это было национальной болью, мы высказались в уничижительном плане.

Рубашка, GUCCI

Ты как будто оправдываешься, а не извиняешься.

А я и не извиняюсь. Понимаешь, это все произошло во вселенной конкретного шоу. В жизни я вряд ли такое сказал бы кому-либо в лицо или вообще. Но в плане этого шоу это не то что уместно, это... В рамках шоу Comment Out это норма, давай так скажем. Страшные слова, я понимаю. Жестко.

Так ты извиняешься или нет?

Как человек-Гудков я извиняюсь перед всеми, кем возможно, а как человек — автор канала «Чикен Карри», на котором выходит шоу Comment Out, считаю, что по-другому быть не могло.

Вообще, и сейчас, и когда я читала твой официальный ответ на тот скандал, складывается ощущение, что ты говоришь формулировками, сочиненными пиар-специалистом.

Нет, и тогда, и сейчас я произношу то, что думаю. По PR-методичке тогда сработали все, кто с нами сотрудничал: и «Яндекс.Лавка», и Unilever. Все написали, что нас больше не поддерживают. Но ни один из нас не произнес что-то вроде «зря мы это сделали, клянусь». Возможно, мы заигрались в своем пузыре, решая, что правильно, а что нет. Многие потом отказывались работать [с нами], но тут опять же мне придется порусофобствовать. Дело в том, что репутации, по сути, в нашей стране не существует. Вот был скандал по мотивам участия Ксюши Собчак в Comment Out [в разгар движения #BlackLivesMatter оппонентке Собчак выпало задание опубликовать в своем Instagram черный квадрат и песню «Убили негра» группы «Запрещенные барабанщики» — Собчак выполнила это задание по собственной инициативе, после чего подписчики обвинили ее в расизме, а автомобильный концерн Audi, амбассадором которого являлась Собчак, разорвал с ней контракт]. Мы три недели были в информационном облаке хейта, а потом Ефремов сел пьяным за руль — и про нас забыли. Это ужасно звучит, но я правду тебе сейчас говорю.

Как думаешь, еще долго так будет получаться?

Да. Еще не заложена в нас вся эта штука про репутацию. Не готовы мы, наверное, к такой новой этике. Еще такой пример всплывает в голове: допустим, если бы мы пошутили что-то про Кавказ, ну, понимаешь, что бы с нами случилось. А допустим, если бы пошутили про Кавказ чуть дальше за территорией России, другая реакция была бы. Так же и здесь: Ксюша [Собчак] шутит про черный квадрат у нас в России, и на это отреагировали только мировые бренды. Если бы Ксюша пошутила об этом в США, реакция была бы другой.

Вот эти ребята, которых ты видишь в «Камчатке», когда они вырастут, у них этот институт репутации сформируется? 

Нет, еще нужны поколения таких, «камчатских», мне кажется.

Тебе не страшно от этого?

Страшно. Хотя вот сижу с тобой в кафе «Булка», ем [пирожное] «Шишку», ой как мне страшно! Ну вот так мы живем, что теперь? Да, как ужи на сковородке, всевозможными методами вертимся, пытаемся даже какие-то узоры плести. Ладно, все равно в аду гореть.

За что?

За лесть. Это мой самый главный грех. Когда кого-то надо на что-то уговорить, я всеми способами добиваюсь человека. Мой любимый способ — лестная, хорошая, утрированная правда.

Костюм, рубашка, галстук, GUCCI

Ну это общий грех, поэтому все публичные люди друг с другом дружат, бренды со всеми теперь дружат. Вот это вот «Ой, да мы дружим, сейчас ему наберу — и все будет!..»

Как мой друг Андрей «Савва» Савельев (художник, актер, продюсер. — Прим. The Blueprint) как-то сказал, что сейчас время контента. Нет дружбы, есть контент. И надо дружить сейчас с теми, кто тебе даст контент.

А вот когда Gucci говорят: у нас нет амбассадоров, у нас друзья бренда — тебе это как?

Слушай, я не совру, если скажу, что все те, кого я знаю и считаю друзьями Gucci, все мои хорошие знакомые.

Но это же не дружеские отношения. «Друзья бренда» — это такая категория, на которую международные компании ежегодно выделяют бюджет.

Слушай, не могу тут как-то рассуждать, потому что не очень хорошо в этом шарю. Мы все дружим с [Машей] Лимоновой, и это, видимо, не дружба с домом Gucci, а дружба с человеком, у которого есть ключ от кладовой. Клянусь, вот уйдет Маша Лимонова оттуда, мы не будем друзьями дома Gucci. Я вот сейчас реально задумался об этом. Ведь не будь Маши Лимоновой, наверное, не было бы ощущения, что Gucci стало много. Но мне очень нравится вся эта танцевально-цирковая атмосфера какого-то сюра, переигрыша во всем — это мое абсолютно. Я сам не могу объяснить, как так получилось, что мы с Gucci вместе. Я раньше думал, что Gucci одевают только любовниц футболистов...

Опять на тонкий лед выходишь.

Да, прости-прости, больше не будем. Но я не могу подобрать другого слова! Ну есть пласт такой — бывшие жены футболистов, есть же? И вот мы не можем об этом сказать, потому что унижаем кого-то. В общем, в какой-то момент я понял, что Gucci уже давно не про это. В этом отношении, конечно, свою роль сыграла Маша.

Но круто же, когда еще доплачивают за дружбу?

Кому-то, может, это нужно, мне — нет.

Как ты с таким подходом вообще ведешь переговоры?

Сейчас объясню, хотя потом и пожалею, потому что все начнут приходить со словами «Гудок, давай, снимись у нас бесплатно». В общем, я не работаю, чтобы заработать, если кто об этом не знал. И когда я соглашаюсь на какие-то предложения и проекты, главное — чтобы это было интересно. Начитать слова для магазина «Пятерочка», озвучить мультик «Три кота», поваляться по полу в одежде Gucci — если это весело, конечно, да! Во мне нет предпринимательской жилки, мне не важно заработать. Я сейчас поэтому даже не могу тебе объяснить, в какой момент начинается разговор про деньги.

Свитер, трусы, лоферы, GUCCI

Кто-то помогает тебе вести этот разговор?

Ну вот мне уже полтора года помогает прекрасная Ира, одна из моих бывших знакомых по КВН, жена моего друга. Благодаря ее участию у меня все стало складываться. Я не знаю, как сказать «нет» правильно, и с этим Ира тоже помогает. В плане денег Ира, конечно, тоже супер. Знаешь, есть такая жабка, которая обязательно должна стоять на какой-то деньге, чтобы эта деньга работала. Вот Ира моя жабка.

А она помогает сделать так, чтобы ощущение «Гудков — везде» пропало?

Да я и сам в этом отношении мерило, если честно, сам, скорее, ее часто останавливаю. Я один раз приехал в пандемию к маме домой, и там по телевизору как раз шла реклама — и вот я увидел себя чуть ли не в четырех рекламах подряд: «Беру», «Райффайзен», «Ариэль»... Я просто сел на диван, ужаснулся и понял: «Саша, пересолили», как всегда моя мама говорит. Ну и все, сразу: «Ира, это кошмар, что делать будем?» Но она меня быстро успокоила — говорит, скоро эти ролики прекратят крутить.

Кажется, у Вари Шмыковой сейчас та же проблема.

Да, но понимаешь, я не могу судить, потому что... Сейчас скажу очень плохую вещь. Она же девочка! Она должна красоваться, она должна наслаждаться всем эти вниманием. Я не могу, у меня даже язык не поворачивается ей сказать.

Фотографии Булата Арсланова для арт-проекта, снятого в Доме творчества писателей в Переделкино

И не сказал?

Сказал, но все равно как бы в шутку. Слушай, а мое заявление о том, что она девочка, — абсолютно сексистское?

В нем же очень много снисхождения. И это очень манипулятивная фраза: «она же девочка», поэтому должна хорошо учиться; «она же девочка», поэтому должна ухаживать за собой. С девочки всегда спрос выше, чем с ее брата.

Такая же ситуация с моей сестрой и со мной. Мы с сестрой очень близки, и она часто жалуется, что мама при ней все время говорит обо мне. Еще вот очень страшную вещь мне как-то мама сказала: «Ну ты мальчик, ты мужчина, а девочка — конечная». Я говорю: «Мам, это твоя дочь, ты чего?» А она мне про срок фертильности.

В общем, конечно же, сексизм.

Не могу, видишь, отучиться. Я вот 83-го года рождения — во мне это заложено. Да, я пытаюсь мимикрировать под 2020-й, но все равно искоренить это в себе не могу. Не могу сказать «все, моя сестра — гендер-флюид — и, мама, у тебя будут небинарные внуки, они сами выберут, кто они. Будем покупать только гендерно-нейтральные игрушки!»

Кстати, о новых нормах. Вот в шоу «Ты — топ-модель», которое ты будешь вести на ТНТ, как все получилось с diversity?

Ты знаешь, мы пока только проводим отборы, но я уже могу сказать, что это будет супер-diversity. Я не знаю, как это выйдет на ТНТ в эфир, но пока нам никто ничего не зарубал. Думаю, там будут и трансгендеры, и plus-size, и девочка с витилиго — в общем, мы правда хотим набрать всех. При этом я понимаю, что ни я, ни [мои соведущие] Решетова [Анастасия], ни Гоша Карцев абсолютно не являемся воплощениями идей diversity, но вот, кажется, у нас получается сделать что-то такое. Хотя изначально я вообще говорил, что шоу про моду в России никому не нужно. Мы любим танцы, песни, но мода — нет, вообще нет. Моды у нас нет как кластера. И это шоу не будет популярно, потому что шоу про моду в России не нужно. Тем более с уклоном в diversity. Но я понимаю, что это первый такой валун, его просто надо столкнуть, пуститься в эту пропасть разнообразия. И у нас правда есть пока ощущение, что этим проектом мы что-то поменяем.

У тебя нет ощущения, что diversity у нас до сих пор воспринимается как фрик-шоу?

Не знаю. Весь мир под словом diversity одно понимает — мы же понимаем другое. Diversity, разнообразие видов у нас и правда пока значит фрик-шоу, скорее всего. Если вот честно посмотреть, даже на нашу работу в проекте про моделей, реально понимаешь, что напротив каждой категории по галочке ставишь просто, вот как я тебе перечислил: трансгендер, plus-size, витилиго.

Обязательный пункт программы, как если ты снимаешь клип про сильных женщин для Лободы, то там будет поющая вагина [Клип на песню Светланы Лободы Boom Boom срежиссировал Александр Гудков. — Прим. The Blueprint].

Тогда я очень переживал из-за дела Юлии Цветковой, для меня это был — сейчас будет модное слово — оммаж. Запрещаете паблик «Монологи вагины» — вот вам огромный монолог вагины, который увидит намного больше людей. Я же и по поводу Беларуси очень рефлексировал, и по поводу всех штук с «московским делом», и по поводу дела Юлии Цветковой — я не мог молчать. Не очень у меня получается правильно высказываться на эти темы, но я пытаюсь.

Ты хочешь сказать, что, чтобы привлечь внимание к каким-то темам, которые тебя волнуют, делаешь это максимально гротескно?

Да. И я понимаю, что это слишком «толсто». Но то, что тоненько, очень рвется. Если показывать тоненько, не дойдет до нашего зрителя. А может, это я сам еще не дорос до тонких мозгов. Пока думаю только каким-то примитивным образом. Но, думаю, стану тоньше с возрастом.

Помню, комик Саша Долгополов рассказывал Дудю*, как его бесит, что если в тебе нет брутальной маскулинности, на тебя сразу косо смотрят. Что думаешь, по этому поводу?

В Москве нет такой проблемы, мне кажется. Потому что здесь я лично все больше и больше встречаю разного. Небинарную личность я пока еще не встречал, но в целом всех видел. Но это в комфортной Москве — в России, наверное, по-другому.

А тебя не бесит, что из-за твоего внешнего вида и манеры общения все допытываются, какая у тебя ориентация?

Уже нет, я как-то подуспокоился. Не могу вспомнить точно, когда, но в какой-то момент я просто посмотрел в зеркало и понял, что все норм, все во мне органично. Так что меня вообще это не бесит и не раздражает.

Но раздражало?

Ну, все равно тебя тревожат чужие ярлыки. Наш «Чикен Карри» даже называют гей-продакшен. Просто мы все помешаны на каком-то переигрыше, а это всегда театр, переодевание, этого всегда чуть больше, чем хотелось бы маскулинному русскому человеку. Есть какой-то флер за нами манерный, странный. Не «ЧБД» (YouTube-шоу «Что было дальше?». — Прим. The Blueprint) короче. Кстати, недавно сходил в «ЧБД».

К ним тоже есть вопросы по части этики. Они, бывает, смеются над тем, что женщин бьют и так далее.

Куча вопросов.

Свитер, трусы, лоферы, GUCCI

Пальто, лоферы GUCCI

Но как будто всем выгодно не задавать эти вопросы.

Потому что все понимают, что этот проект — топ-один сейчас.

И все-таки женщинам, может, надоело, что над насилием смеются. А геев задолбало, что над ними смеются просто по определению?

Но если запрещать об этом шутить, кем мы будем с тобой? Будем теми же людьми, которые запрещают на ТНТ показывать сериалы про ЛГБТ-сообщество. А потом, всегда есть тема «не хочешь — не смотри». Оправдание жесткое, но если тебя задевает, пожалуйста: не нравится — не смотри. Опять же мы с тобой сталкиваемся и с темой diversity — такие шутки тоже должны быть.

Diversity не про это же, Саш.

Про это тоже. Про разнообразие смыслов и способов донести информацию. Я хочу жить в мире, где, в принципе, все возможно.

Но есть же вещи, про которые люди коллегиально договорились, что они запрещены. Одна немецкая книга, например.

Кстати, я вот до сих пор думаю, нет ли в том, что мы ее запрещаем, некой провокации? Или я опять романтизирую? Как думаешь, ее печатают вообще? Она есть в русском переводе? Что было бы с издательским домом, который бы ее напечатал? Она, наверное, никогда бы в жизни не продавалась после Второй мировой войны. Надо поискать в интернете, можно ее купить в магазинах или нет, мне прямо стало интересно.

Не интересовалась этим, честно. Но я не думаю, что запрет на определенные вещи всегда вызывает желание их совершать.

Не знаю, не знаю. Ну и финал у нас получился с этой книгой...

Не пожалеешь об этом?

Не знаю.

команда

ФОТО: САША mademuaselle

интервью: Настя сотник

стиль: рамиль мустафаев

прическа и макияж: екатерина горелова

АРТ-ДИРЕКТОР: СЕРГЕЙ ПАЦЮК

ПРОДЮСЕР: саша рожкова

ассистент продюсера: СОФИЯ СУРНАЧЕВА

АССИСТЕНТ ФОТОГРАФА: таня климович

АССИСТЕНТ СТИЛИСТА: Фарида Мустафаева 

Магазины

GUCCI

УЛ. ПЕТРОВКА, 16,

8 (495) 785-35-55

Пальто, свитер, трусы, лоферы, GUCCI

* Признан иноагентом