фото и видео: 

женя круглов

интервью:

юлия выдолоб

прически и макияж:

валерия витько

продюсер:

света павлова

арт-директор:

сергей пацюк

КОМОНЬ

О «Комони» (точнее, самих «Комонь») многие впервые услышали на большом показе Jahnkoy, который Маша Казакова провела в 2018-м во дворе Музея декоративно-прикладного и народного искусства. Нежные, грустные и веселые, непривычно настоящие, деревенские песни совсем не были похожи на русский народный истеблишмент в лице популярных артистов с концертами в Кремле. The Blueprint встретился с «Комонью», чтобы узнать, почему песни, которые они поют, не услышишь у популярных исполнителей — и откуда у молодых людей такая любовь к фольклору.

Участники «Комони» познакомились в Гнесинке, где все они учились на отделении хорового народного пения у Юрия Леонтьевича Колесника (который, кстати, сам присутствовал на выступлении группы вместе с Jahnkoy и после показа часа полтора пел песни во дворе музея вместе с участниками коллектива). Под этим названием группа существует с 2016 года, а выступает почти тем же составом еще с учебы. Шестеро участников «Комони» исполняют песни и наигрыши, собранные в деревнях и селах России, и выступают в аутентичной крестьянской одежде конца XIX — начала XX века. «Комонь» можно встретить и на детских занятиях в парке Царицыно, и за перформансом Юрия Квятковского и композитора Николая Попова на «Архстоянии», и на показе дизайнера Антона Лисина в «Мутаборе», и на секретном выезде друзей Gucci в Суздале.

Мария Медведченкова

С семи до двадцати лет занималась в ансамбле «Веретенце», окончила училище им. Гнесиных.

«Во времена Советского Союза появились всевозможные ансамбли „песни и пляски“, которые играли народную музыку в упрощенных аранжировках. Это такая адаптированная стилизация того, что было в деревнях. Деревенский фольклор, который мы любим, может быть очень сложным для восприятия. Он не всегда укладывается в „раз, два, три, четыре...“, там очень сложные размеры — пятнадцать восьмых, например, и они сменяются с каждой новой фразой. Дело в том, что после революции в некоторых регионах в деревнях запрещали петь: все должны были работать в колхозе, а если было время петь, значит, кто-то плохо работает. Если слышали пение (у кого-то родился ребенок, например, и по традиции пели этот обряд), то этим людям угрожали. А потом взяли что-то, что краем уха услышали в деревне, за основу, упростили, добавили зрелищности. Наши костюмы в пол, платки на головах — все это было уже не интересно. Появилась культура мероприятий, на которых слушали пение коллектива, где у участниц юбки короткие, которые могли задираться высоко и крутиться во время танца, и прямые биты, чтобы было просто и зрелищно».

Марина Рахматуллина

С пяти лет занималась в ансамбле «Веретенце», который исследует курскую традицию народной песни. Окончила училище им. Гнесиных. Сейчас ведет в фольклорном ансамбле «Веретенце» основные занятия и хореографию у детей от 2 до 18 лет.

«Эта музыка мне дорога памятью, которую она несет в себе. В нас всех заложен какой-то традиционный код. И если человек теряет связь с этим кодом, он очень сильно меняется. Мне нравится находиться рядом с традицией, находиться в ней. Ансамбль для меня — как семья».

Участники «Комони» не только поют, но и играют на гармони, балалайке, гуслях, рожках, кугиклах, калюках и других традиционных и современных инструментах.

Мария Шишова

С начальной школы занималась в фольклорном ансамбле, окончила Финансовую академию и училище им. Гнесиных.

«Когда я нахожусь на сцене, происходит обмен энергией и внутри нашего коллектива, и со зрителем. Я всегда испытываю эмоциональный подъем, новый виток любви к жизни. Для меня очень важно, что это наше культурное музыкальное наследие. Я понимаю, что раньше люди так жили — музыка постоянно была в их жизни, это было как зубы почистить или поужинать и спать лечь — образ жизни. В эти песни будто бы заложены какие-то жизненные коды, свойственные русскому человеку, и это каждый раз откликается во мне. Как будто ты не просто исполняешь музыку, а проживаешь ее, проживаешь то, что люди чувствовали раньше».

Илья Шаров

Продюсер и участник коллектива, композитор, окончил Финансово-промышленную академию и музыкальное училище им. Гнесиных.

«Для меня фольклор — это неожиданное и логически правильное проявление музыкальности, которая во мне всегда жила. С раннего детства я пел и, кажется, всегда мечтал так или иначе связать свою жизнь с музыкой.

Мой отец музыкант, мать архитектор — я рос в творческой семье, где необходимость обучения в музыкальной школе даже не обсуждалась.

Неосознанно я искал такой музыкальный стиль, который смог бы назвать своим, который позволил бы мне свободно в нем существовать и стал бы основой моей собственной музыки.

Я всегда слушал много разного: от английского гитарного фолка до IDM, от вокальной музыки эпохи Возрождения до психоделического рока 60-х, но в своих музыкальных поисках я никогда не сталкивался с традиционным русским фольклором.

Когда я только поступил в Гнесинку, я думал, что моей выпускной дипломной работой станет концерт африканских народных песен. Но чем дальше я погружался в мир русского фольклора, тем больше я понимал, что именно это и есть то самое, что я давно искал.

Когда я пою, то чувствую, будто вокруг меня огромный океан, а я на волне. И ты поднимаешься и опускаешься вместе с этой волной, ловишь ее, как на серфе. Я всегда визуализирую то, что исполняю, будь то смысл по тексту, либо свои собственные картины, которые рождает та или иная музыка.

Вообще музыка — это терапия от всего.

Я счастлив, что у нас сложился такой коллектив, это действительно чудо. Мы постоянно развиваемся и ищем что-то новое вместе, и я думаю, что в какой-то степени мы действительно стали семьей».

Лейла Зейд Килани

С 9 лет занимается фольклором, окончила училище им. Гнесиных.

«За каждой песней стоит чья-то судьба. Я с детства любила себя отождествлять с персонажами прошлого. И мне нравится ощущать это единство. Я понимаю, что раньше условия жизни были гораздо более тяжелыми, и я чувствую, что эта боль проносится через века. Это наша общая память, которую мы продолжаем нести. У меня это вызывает ощущение единения. Мне нравится понимание этих историй, нравится проживать их внутри себя из раза в раз по-новому. Каждый раз это взгляд глубоко внутрь себя и небольшая внутренняя трансформация.

Я очень люблю песни некрасовских казаков. Это казачья община, переселившаяся на территорию османской империи в конце XVIII века. Есть песня под названием „Грушица“. В ней есть мистические символы, связанные с образом зеркала, в которое смотрит девушка. Она влюблена в турецкого юношу, но не может быть с ним вместе. И глядя в зеркало, она хочет изменить свое будущее, но оно уже предопределено. Песня эта не закончена — мне нравится ее открытый финал. В ней каждый куплет соединяется с другим, не заканчивая предыдущий слог, продолжая его в следующем куплете. Даже когда песня подходит к концу, хочется продолжить ее дальше. И когда она кончается, остается тишина и бесконечность».

Анастасия Ченцова

Училась в тульском колледже искусств им. А. С. Даргомыжского, окончила училище им. Гнесиных.

«Родители всегда являлись для меня огромной поддержкой и ориентиром. Моя мама занимается изучением народного костюма, шьет коллективам сценические наряды, а папа — артист, педагог, деятель в сфере культуры. Так что я сразу попала в эту среду — например, в детстве мне включали аутентичные записи и сажали в коробку с лоскутами, которые оставались у мамы, — я с ними играла и потом там же засыпала. В мои школьные годы мы с папой каждое лето ездили на неделю в экспедицию по деревням в Тульской области. Я слушала, наблюдала, как старинные песни собираются, кто их исполняет.

Фольклор — неосознанная сила, которая идет изнутри. Мы иногда выступаем на мероприятиях в обычной одежде, выходим и поем аутентичные песни. Молодежь, кажется, сначала пребывает в шоке. А потом чувствуется, что они начинают понимать что-то без слов, и в этот момент мы находимся будто в одном энергетическом потоке. Я неоднократно видела, как начинают плакать. Это всегда пробирает до мурашек, когда мы поем и замечаем кого-то в зале с горящими глазами».

Аутентичные крестьянские костюмы конца XIX — начала XX века ребята покупают на барахолках, блошиных рынках, в специализированных магазинах или лично у людей, которые ездят по деревням и селам и скупают такие костюмы. Еще один способ получить костюм — отправиться в экспедицию за песнями или любым другим фольклором, познакомиться и подружиться с местными, а там этот костюм тебе, скорее всего, просто подарят.