«Дом иллюзий» Кармен Мачадо — и еще три книги о насилии в отношениях

Каждую неделю в совместной рубрике The Blueprint и Bookmate Лиза Биргер рассказывает о самых новых, самых важных или самых увлекательных книгах. Роман «Дом иллюзий» Кармен Мачадо, только недавно переведенный на русский язык, вне всяких сомнений попадает под все три определения.

Кармен Мария Мачадо «Дом иллюзий»

М.Манн, Иванов и Фербер

Перевод с английского Любови Сумм

«Дом иллюзий» Кармен Мачадо — не первая в мире книга о насилии в отношениях, но, вероятно, первый роман, который расскажет о ситуации насилия в однополой паре. Впрочем, главное в этой книге — не то, как точно показано здесь развертывание насилия, тем более обезоруживающее в паре, где от партнерки по умолчанию ожидаешь безопасности. Мачадо удалось создать текст на грани всех жанров вообще — от автофикшена до магического реализма. Ее роман — напоминание, что, если мы хотим рассказывать истории так, чтобы рассказав, продолжать жить, их надо рассказывать как-то иначе. Ближайший образец тут — лиричное письмо поэта Оушена Вонга к деспотичной матери, роман «Лишь краткий миг земной мы все прекрасны», одно из недооцененных литературных чудес прошлого года. Травма как выход к свободе, к счастью, к новым ценностям и новому пониманию вещей, чужая травма как повод пройти по этому пути преобразования вместе, «Дом иллюзий» при всей своей краткости — книга прежде всего спасительная, образец нового письма и нового видения, которое способно превратить личную трагическую историю в бесконечный источник силы.

Кармен Мария Мачадо — американская писательница, сперва получившая признание в жанре короткой прозы. Ее сборник «Ее тело и другие» выходил на русском в прошлом году. Это рассказы об обычных женщинах, которых обычные обстоятельства (желание похудеть или найти любовь, например) толкает в объятия сюрреалистических сюжетов. Вышедший в 2017 году сборник вошел в финал Национальной книжной премии. А уже в 2019-м вышел «Дом иллюзий» — в этом году он получил премию Фолио, альтернативу британского Букера. Мачадо — дочь иммигрантов с кубинскими и еврейскими корнями, бодипозитивная квир-женщина. Сама она признается, что писательство для нее — это форма активизма, возможность не просто рассказать свою историю, а проявить множество историй, как бывает множество тел, гендеров, опытов. Так, «Дом иллюзий» рассказывает об опыте насилия в гомосексуальных отношениях.

Было бы нечестно обзывать эту книгу просто мемуарами, она нечто настолько большее. Прежде всего потому, что ее «Дом иллюзий» существует вполне физически. Его можно построить и можно разрушить, по нему можно пройтись, его можно вместить в сосуд тела. Иллюзии, то есть жизни идей, неотделимы здесь от физических ощущений. Проза, причудливая, как расходящиеся тропки Борхеса, вдруг получает очень конкретное, очень телесное содержание. То есть это в буквальном смысле дом, который возводится на глазах читателя, его усилием и даже иногда с его участием.

Роль пролога играет глава, которая называется «Дом иллюзий» как пролог«, — здесь Мачадо с отстраненностью ученого рассуждает об архивах (само слово происходит от древнегреческого корня, означающего «дом правителя») и роли мемуаров — то есть власти поместить собственную историю в архив. Каждая глава далее повторяет эту же схему, роман, изучающий себя сам. Главки могут состоять даже из одной фразы, например: «Большинство разновидностей домашнего насилия абсолютно легальны». Или вот: «— Мы можем трахаться, — говорит она, — но влюбляться друг в друга нам нельзя». Это глава «Дом иллюзий» как знаменитые последние слова«, восхитительно снабженная отсылкой к указателю фольклорных мотивов Стига Томпсона. Указатель Томпсона — это такая невероятно толстая книжка, уже давно существующая в интернете в роли почти бесконечной ссылки, где перечислены все фольклорные мотивы и сюжеты. Невозможно понять случай, не привлекая сказку. В романе Мачадо повторяющаяся ссылка на Томпсона — вместо ответа на вопрос «почему она не уходит?». История случалась сотни раз, но сломать ее ход невозможно. Разница только в том, как именно ты ее описываешь.

Так что «Дом иллюзий» — это торжество новой формы. Очень короткий роман, который умудряется быть всем одновременно. Тут тебе и трагический опыт детства, и история взросления, и сказка, и рассуждения о природе квира. Разрозненные главки вроде не рассказывают цельной истории. Рассказчица целую главу рассуждает о путешествиях во времени (и невозможности изменить прошлое), а другую посвящает описанию своих бывших соседей, чтобы сообщить в конце главы, что это не их история. Эта оскольчатость совсем не мешает читателю, скорее, превращает чтение в захватывающее приключение. Из осколков складывается истина. Две женщины встречаются, влюбляются, трахаются до изнеможения силиконовым страпоном, но от этого недалеко до момента, когда одна будет бить другую по губам, говоря «Никогда не смей об этом писать. Поняла, сука?». Но есть столько важного, что надо понять вокруг, чтобы вернуться к этой драме освобожденной.

Из точки, из которой написан этот роман, история состоялась и завершилась. Значит, можно рассказать ее почти бесконечным количеством способов — как сказку, как драму, как научный трактат о квире, как мемуары, наконец. Его форма — как разнообразие существование жизни, сама по себе становится ответом на все вопросы в тексте. В том числе и вопрос, не вредит ли квир-сообществу описание манипулятивной истеричной лесбиянки, лесбиянки-злодейки. Мачадо находит ответ: «Жизнь не может остановиться. То есть мы должны жить, а это, в свою очередь, значит, что мы живые, мы люди и обладаем человеческой природой; среди нас есть недобрые, и растерянные, и те, кто спит с тем, с кем не следовало бы, и кто-то из нас принимает неверные решения, а кто-то убивает».

Халед Хоссейни «Тысяча сияющих солнц»

Литературная звезда Халеда Хоссейни, кажется, осталось в прошлом десятилетии, когда нас искренне поражали истории о незнакомых местах и культурах, и все же, при всей своей нарочитой драматичности, он удивительно точно описывает женский опыт. Семейное насилие у Хоссейни — один из многочисленных вариантов насилия, затопивших родной ему Афганистан, но чтобы измениться, надо увидеть и осознать их все одновременно.

Колм Тойбин «Дом имен»

Современная версия мифа о Клитемнестре и Агамемноне от одного из лучших современных ирландских писателей — легендарный царь, троянский герой, возвращается с войны, а в его доме кровь льется почище, чем на поле боя. Многоголосый роман дает высказаться всем участникам, но объединяет их ужас домашнего существования, насилие как движущая сила семьи.

Мерилин Ялом «История жены»

Очень ясно написанный труд об истории брака с женской точки зрения с Античности и до наших дней. Ялом показывает, как для многих женщин брак становился разочарованием, для других — спасением, но чем глубже она уходит в историю, чем больше приводит примеров, тем очевиднее несовершенство самого института. А вы попробуйте в семейное насилие без семьи!