сказки
нового года
2025
«Башня»
Текст:
Дарья Благова
Иллюстрации:
Алиса Горшенина
До того как перейти к написанию романов, Дарья Благова работала шеф-редактором «Афиши Daily», писала
тексты на социальные темы, продюсировала подкасты и основала радио «Зазеркалье», где работали люди с психиатрическими диагнозами. Похожую радиостанцию основала героиня ее дебютного романа «Южный ветер» Саша, вернувшись в город своего детства, чтобы обрести покой и смысл и спасти страдающего ментальным расстройством брата. «Южный ветер» вошел в длинные списки литературных премий «Национальный бестселлер» и «Ясная Поляна». Вторая книга Дарьи, «Течения», наоборот, рассказывает о переезде героини в Москву и растерянности перед новой взрослой жизнью. Эта книга тоже входила во все мыслимые лонг-листы. Но самое главное — не премии, а как будто неотъемлемое от истории стремление Благовой найти смысл, повзрослеть, разрешить хоть какие-то проблемы. То же происходит и в рассказе, который написала для нас Дарья, —
история счастливого детского Нового года ведет нас даже дальше, чем можно было предположить.
Сборник «Сказки Нового года», который мы выпустили вместе с «Подписными изданиями», можно купить тут
У Нового года был запах горелых петард, липкого лака для волос и только что распакованных колготок. Мама Жени любила модничать, несмотря на бедность. Для праздников она хранила самый тонкий и лоснящийся капрон, носила аккуратно и старалась растянуть на год. Однажды она так рассказывала соседке о богатой семье: «Эти люди даже не зашивают носки, просто выбрасывают!». Одноразовые вещи казались маме признаком благополучия.
Женя с родителями и еще четырнадцать семей пожарных жили в «общаге», хотя это не была общага. В девяностых два верхних этажа пожарки отдали под квартиры для сотрудников, у которых нет своего жилья. Там были длинные коридоры, никто не запирал двери на ночь, а в праздники все заходили друг к другу без стука. Папа Жени, как и другие папы по соседству, добирался до работы за пару минут: просто спускался вниз, выходил из правого торца здания и шел в левый.
Папы из общаги были сильными молодыми мужчинами и работали по графику «сутки через трое». Сначала тушили пожары или вытаскивали людей из разбитых машин, а потом поднимались в квартиры, укладывали свои тяжелые уставшие тела на диваны, неподвижно спали часа три и уходили шабашить. Чаще всего подрабатывали на стройке, кто-то держал точку на рынке или сидел охранником в санатории. Дети пожарных редко видели своих пап.
Женя часто оставалась одна, смотрела телевизор и боялась, что от их горы отломится скала и раздавит пожарку; что в городе начнется война и все начнет взрываться; что смерч разрушит маленькие саманные дома и все добрые бабушки по соседству умрут. Но с папой было спокойно: он умел спасать людей и делал это каждую неделю. Папа не смог прийти на линейку перед вторым классом, и это встревожило Женю, зато в ноябре они вдвоем поехали кататься под горой — было хорошо и спокойно.
Тогда папа заставил их пыхтящую шестерку забраться на высокий холм. Они с Женей вышли, и папа показал на пожарку — маленькую белую коробку с торчащей башенкой. «Знаешь, как ты появилась? В Новый год я забрался на самый верх тренировочной башни, нашел там старую пожарную каску и сказал в нее, что хочу себе дочку. А через девять месяцев тебя родила мама». Тогда Женя не понимала, что папа сочинил нелепую сказку, потому что чувствовал вину из-за своего отсутствия в Жениной жизни. Она поверила в историю и пересказала ее Кате и Юрке, они тоже скучали по своему папе и тоже поверили.
***
Пожарные были веселыми. Совершенно безбашенными. В конце декабря они устраивали самые безумные елки, на которые приходили все дети пожарных, не только из общаги. Придумывали конкурсы, приколы и переодевания — иногда не совсем приличные. Кошка-пожарный с огромной накладной грудью. Щетинистая Снегурочка. Водили хоровод вокруг елки, которую ставили в спортзале, и орали «Дискотеку Аварию». Брызгали на бенгальский огонь освежителемиз баллона и называли это «драконий язык». «Пожарный и пироман, — сказал как-то папа Жени, — две стороны одной медали».
В ночь на 1 января 2002 года папа Жени должен был дежурить. Жене и ее маме впервые предстояло отмечать Новый год прямо в пожарной части с другими пожарными и их семьями — в начале нулевых так было можно. Мама одолжила у сестры темную жирную помаду. Перешила синее бархатное платье и сделала его короче. Натерла черным кремом единственные сапоги. Спала на жестких советских бигуди, напоминавших желтые куриные кости. Приготовила салат в форме кольца, усыпанного темными зернами граната. Подобрала серьги с маленькими бордовыми камешками в тон блюду.
Перед выходом мама поставила свой красивый салат на большую разделочную доску, затем перенесла в пакет, похожий на полиэтиленовый парус. «Мамочка, от твоего салата все упадут там», — сказала Женя. «Надеюсь», — мама засмеялась, но Женя чувствовала ее волнение. Впервые за время, что они жили в общаге, маме предстояло выйти на Новый год за пределы соседского мира — туда, где есть другие пожарные и их жены. Многие жили в своих домах, а не в общаге, и были, по мнению мамы, состоятельнее.
Мама облила лаком начес и брызнула на Женины плоечные локоны. Они сразу же вышли в коридор, задыхаясь от химического запаха. У соседей была открыта дверь, и мама Жени остановилась поздороваться с тетей Светой, которая подкрашивалась в прихожей перед зеркалом. «А твой что, дежурит?» — спросила тетя Света. «Ага, идем вот, а ты чего такая яркая?» — мама зашагнула в квартиру и осмотрела соседку. «А чего?» — «Так год Лошади!» — «Ну и?» — «Надо в темном!». Пока мама говорила с тетей Светой, Женя зашла в комнату к Кате и Юрке: они сидели на полу и выкладывали конфеты в ряд от самой большой к самой маленькой. Все-таки иногда странные.
— Сегодня все в силе? — спросила Женя.
Катя и Юрка кивнули.
***
На улице моросило, и Женя поскользнулась на грязи. Мама удержала и прикрикнула: «Женя, у тебя же колготки белые, мы еще даже не дошли». Обогнули здание перед огромными воротами пожарного гаража, прошли во внутренний дворик. Перед тем как перешагнуть порог части, Женя взглянула на гору: в темноте она была черной, плоской и напоминала гигантскую волну — как-то так Женя представляла цунами. Ей стало не по себе.
В большом помещении поставили столы буквой П. Темно-зеленые пожарные чередовались со своими яркими, сияющими женами. Мама встала в проходе, она была вытянутой и какой-то гудящей, а внутри Жени после горы-волны копошилось что-то колкое и чесучее, как шерстяной свитер. Вдруг Женю и маму обхватили сзади и прижали друг к другу — это был папа: он поцеловал их по очереди и повел к столу. Мама сразу расслабилась, из Жени вмиг выпарилась тревога. Папа пах дымом, табаком и немного потом. Мама выставила свой салат на стол. «Это что, гранатовый браслет? — спросила незнакомая женщина. — Ну хоть без лука?» У женщины были сверкающие кольца и салонная укладка из аккуратных мелких завитков на голове.
Женя знала, что сначала надо полчаса сидеть тихо и есть, слушать разговоры взрослых. Женя не любила праздничные столы, она маялась и хотела пойти сделать что-то интересное. Папа говорил с другим пожарным, что работа уже не та, начинается новая жизнь, скоро все будет по правилам. «Да и хорошо, наверное, — сказал папа. — Станет спокойнее, вон как бандитов сажают». А у мамы не клеилось с женами пожарных, она выглядела грустной и молча катала вилкой по тарелке зернышки граната. «Мам, я в туалет», — сказала Женя. Ей было жалко маму, но не терпелось найти гараж — оттуда пожарные заходили внутрь тренировочной башни.
Женя вышла в коридор, побрела в следующий, потыкалась по стенам и углам. Было необычно пусто, Женя все дальше удалялась от праздника, музыка становилась тише. В Женино лицо дохнуло холодным, и Женя пошла за сквозняком. Она оказалась у открытой двери в огромное помещение и ступила внутрь, чтобы осмотреться. Гараж был огромным, как три этажа без потолков, он напоминал пещеру с машинами-драконами, большими и красными, их колеса могли расплющить даже дерево, а их рев слышал весь квартал. Женя зажмурилась и пробежала несколько метров вперед. Потом еще раз. Женя думала, что, пока не видит, с ней ничего не случится: никакая машина не покатится на нее и не завоет сирена. Перебежками Женя добралась до центра гаража и увидела в конце маленькую голубую дверь. Папа рассказывал о ней. Это точно она, других дверей не было. Вход в волшебную башню. Женя побежала обратно, пытаясь запомнить путь.
***
В полночь слушали президента и кричали «ура», потом вышли на улицу. Мама с папой обнимались и смотрели фейерверки. Женя озиралась по сторонам и тосковала. Вокруг были чужие дети, а на другой стороне веселились все их соседи. Мама с папой помахали им, а Женя выискивала Катю с Юркой. Заорала сирена, и папа побежал внутрь с другими пожарными. Через минуту из гаража вырвались две ревущие пожарные машины. Мама подошла к женщинам, которые о чем-то говорили, и попыталась тоже заговорить. Женя продолжала смотреть на соседей. Она увидела дядю Вову: он держал в обеих руках трубы, которые палили в небо искрами.
Зашли внутрь, потом уехали еще пожарные. Остались только жены и дети, которые успели сбиться в компании, пока Женя занималась своими делами. Мама глотала вино и понемногу расслаблялась. Начала разговаривать с другими женщинами. «Девчонки, ну чего мы сидим, давайте я вам уже погадаю», — сказала она, совсем осмелев, и Женя поняла, что сейчас можно будет незаметно уйти. Она выскользнула из-за стола, взяла дубленку в горе одежды, вышла и побежала к общаге. К ней навстречу уже шли Катя и Юрка.
— Наконец-то, — сказала Катя.
— Я взял все наши петарды! — выкрикнул Юрка.
— Сначала башня, — сказала Женя. — Я все нашла, в гараже никого нет, побежали!
Женя, Катя и Юрка зашли в часть, все-таки немного заблудились в коридорах, но вышли к гаражу. Катя и Юрка были там впервые, и, шагнув в гараж, Юрка потянул букву «о», а Катя испуганно осмотрелась. Женя подумала, что гараж стал еще более пещерным: теперь там было всего три машины, одна из них совсем старенькая, похожая на вождя драконьего племени, которое ушло на охоту. Женя все еще боялась, потому взяла за руку Катю. Юра был самый младший, и он по привычке, как будто идет куда-то с мамой, взял за руку Женю. Они медленно пошли к маленькой голубой двери. По пути Катя погладила фару пожарной машины и улыбнулась. Женя тоже улыбнулась. «А прикинь, если это трансформер», — сказала она.
Женя потянула на себя голубую дверь, она скрипнула и уронила кусок колкой краски. Внутри пахло сырым и необжитым, света не было. Пожарные тренировались снаружи: цеплялись короткими лестницами за оконные проемы и карабкались вверх, как ловкие ящерицы, — Женя сама видела. Внутрибашенное пространство им было не особо нужно. Юрка достал фонарь и посветил в башню — наверх вела деревянная лестница. Юрка попробовал ногой ступеньку — вроде ничего, держит. Он пошел первый, за ним — Катя, а самая последняя — Женя.
Пока они шли, в голове Жени все ступени разломились пополам и рухнули, а щепки воткнулись в их детские тела. Башню разнесло по кирпичикам, в общаге повыбивало окна. Юрку погрызла летучая мышь, и он умер, а Катя поскользнулась и полетела головой вниз. Но потом они пришли. В углу действительно валялась старая каска, Женя подняла ее. Все встали у верхнего окна без стекол. Над городом зависла темная гора-цунами. И тут оказалось, что никто до конца не определился с желанием. Когда Женя протянула каску Кате, та сказала, что еще думает, а Юрка вообще поежился и замахал руками. Они постояли так немного.
— Ладно, — Катя взяла каску и поднесла к лицу. — Ну, пусть будет... хочу стать певицей и поехать на «Евровидение».
— Дай мне, — Юрка забрал каску у Кати. — А я хочу быть крутым, как брат-два Данила, и поехать в Америку.
— Так он там всех стрелял, — Катя посмотрела на Юрку как на глупого.
— Ну, я не буду стрелять.
— Тогда ты просто хочешь в Америку?
— Хочу путешествовать, как Николай Дроздов, и поплавать во всех океанах, как Жак Ив Кусто.
— Фу, какой ты еще маленький, Юрка, — Катя засмеялась и забрала у Юрки каску.
— Да я по приколу! Ну, не совсем, но почти по приколу.
— Теперь ты, Женя, — Катя протянула каску подруге.
— Ох, блин... так... — Женя поднесла каску к лицу и заговорила быстро: — Хочу, чтобы не было терактов, как с теми башнями, и чтобы наших пап не отправили на войну в Чечню, и чтобы они всегда возвращались с пожаров...
Катя вдруг потянула на себя каску, а другой рукой коснулась Жениного плеча.
— Жень, да все хорошо будет, войны уже нет, а башни вообще в Америке.
— Да, и папы у нас крутые, — сказал Юрка.
— Ну да, Жень, хоть кто-нибудь из пожарных умирал?
Женя подумала.
— Нет, и правда, не помню такого, — сказала она.
— Ну, просто, Жень, какой смысл тратить желание на то, что и так будет хорошо? — сказал Юрка и развел руками, как взрослый.
— Ой, молчи, Николай Дроздов, — засмеялась Катя. — Жень, загадай что-нибудь свое.
Женя еще подумала. Потом снова поднесла каску к лицу.
— Ну... тогда я просто хочу собаку, чтобы жила у меня в квартире, лучше маленькую.
Женя отнесла каску обратно в угол, а Катя начала петь Татьяну Буланову, и у нее получалось очень красиво. Вдруг Женя увидела, как на макушке горы что-то блеснуло. Может, метеор или просто фонарь: некоторые люди шли встречать Новый год на вершину, папа таких не любил. Потом Женя, Катя и Юрка услышали, как приехали пожарные, и побежали вниз, пока машину не закатили в гараж, а их не обнаружили.
***
На улице Юрка достал из карманов три коробки петард, дал по одной Жене и Кате. Они чиркали яркими концами о коробки и бросали петарды друг другу под ноги — это у детей пожарных называлось «разгонялки». Ребята скакали по мокрому асфальту, петарды взрывались, и казалось, что вздрагивают электрические провода. Юрка догадался сунуть петарду в грязь, и все с визгом разбежались, а Катя бросила петарду в лужу, и всех немного забрызгало. Женя поймала кураж. Она вспомнила, как в прошлом году засовывала с папой горящие петарды в полые трубы — грохот был такой, будто стреляла пушка. Женя подожгла петарду и пихнула ее внутрь заборной перекладины. Громыхнуло, Катя с Юркой пришли в восторг и стали делать то же самое. Женя бегала, взрывала петарды, и ей казалось, что вот оно — суть всего, момент счастья. Женя подумала, какая же все-таки долгая еще будет жизнь и как много хорошего в нее может поместиться. Можно будет делать что угодно, не думать о времени и жить, как хочется.
Потом петарды кончились. Расходиться было рано, и дети мялись на улице. Стали подмерзать. Жене так хотелось продлить эту волшебную ночь, что она предложила пойти с ней в часть: все равно там куча людей, никто и не заметит новеньких. Катя с Юркой согласились, и все пошли во внутренний дворик. Женя тут же увидела маму: она стояла посреди кучки женщин, рассказывала что-то, размахивая руками, и все хохотали. Та женщина с кудрями приобняла маму и сказала: «Какая же ты девка хорошая, Света! Клянусь, если не придете к нам домой на Рождество...». Женя не узнала, что будет, если они не придут, потому что увидела папу.
— Дочь, а я тебя везде ищу, — папа сел на корточки перед Женей.
— Смотри, бродил недалеко от пожара, плакал...
Папино лицо было совсем ребеночьим, счастливым. Он приоткрыл бушлат, и из-за жесткой камуфляжной ткани показался маленький кожаный нос, будто бы вдавленный в рыжий куст шерсти. Женя сунула руки в папин бушлат и почувствовала горячее щенячье тело.
— Пап... мама убьет, — сказала Женя папе на ухо.
— Жень... я уже договорился, — прошептал папа в ухо Жени.
Женя нырнула головой в папин бушлат, лицом к щенку. Она почувствовала на коже шерсть и кисловатый молочный запах. У Жениного Нового года появился запах щенка.
