Яйца или курица
ФОТО:
АРХИВ ПРЕСС-СЛУЖБЫ
Сегодня в издательстве «Эксмо» по традиции, примерно как привычка вести учет пернатых после сбора урожая, выходит новый роман Виктора Пелевина «Круть». Собственно обитателям курятника он и посвящен, но Константин Мильчин, литературный критик и шеф-редактор сервиса «Яндекс Книги», считает, что один из главных и самых загадочных отечественных писателей наших дней рассказывает в «Крути» о себе даже больше, чем о тщательно препарируемой им современности.
Много миллионов лет назад Христос принял облик метеорита, спустился с небес на Землю и уничтожил динозавров. Теперь царь динозавров Ахилл принял облик астероида и из глубин космоса движется к нашей планете: он решил, что пора вернуть эту Землю себе. Ахилл уже прошел Марс. Что нужно делать, если вам угрожает Ахилл? Во-первых, перечитать «Илиаду», а во-вторых, срочно отправляться в исправительную колонию на севере, там вселенское динозаврство пытается воспользоваться войной тюремных каст Кур и Петухов. Предводительница Кур феминистка Дарья Троедыркина постоянно пытается убить авторитетного петуха Кукера и из раза в раз терпит поражение. Даже когда Кукер превращается в тиранозавра, а Троедыркина в трехрогого торозавра. Или торозавриху, у динозавров не так-то просто определить пол, гендер и социальный статус. Меж тем уничтожение Кукера — вопрос планетарной или даже вселенской безопасности, потому что авторитетный уголовник, прямо как доктор Фауст, заключил договор с дьяволом, пресловутым Ахиллом. И спасти мир от рединозавризации может только утерянная глава из книги классика.
Прекратим пересказ сюжета нового романа Виктора Пелевина. Если вы воскликнули «что это была за чушь», то, вы, наверняка не читали предыдущие романы отечественного почти классика. Впрочем, накал веселого безумия здесь сильно выше, чем средний градус по собранию сочинений. Из года в год Пелевин в промежутке между концом лета и серединой осени, руководствуясь то ли старым допетровским русским сентябрьским Новым годом, то ли плавающим еврейским Новым годом Рош-а-Шана, выпускает новый роман. В котором традиционно подводит итоги прошедших 12 месяцев: и все политические, культурные и прочие общественно-значимые события находят свои логичные объяснения. Это все древние карфагенские или вавилонские боги, или, может быть, вампиры балуются. В некоторой степени Пелевин до бесконечности пародирует даже не новости и не конспирологов, которые везде видят чей-то заговор и каких-то кукловодов, а сам себя.
Последние четыре романа объединены одной вселенной: это отдаленное будущее, в котором все важные люди давно лишились бренных тел, от них остались лишь одни мозги, которые хранятся в специальных банках, а все, что видят баночные жители, — симуляция корпорации Transhumanism. То есть с динозаврами тоже бороться придется службе безопасности корпорации. Но есть одно важное отличие нового романа от предыдущих. В «Крути» тоже есть отсылки к реальности, к некоторым важным событиям последнего года, можно найти разных известных и не очень людей, скрытых под узнаваемыми и не очень псевдонимами; автор рецензии тоже присутствует в тексте. Но прошедший год Пелевина как будто бы меньше интересует, после смерти Махатмы Ганди и поговорить не с кем. Пелевин замахивается на анализ и препарирование трендов последних 10-20 лет.
И тренд этот один, о котором Пелевин пишет из романа в роман. Мережковский боялся грядущего хама, Пелевин боится грядущей хамки. Вернее, женщины как таковой, изменения гендерно-полового баланса в обществе. Если посмотреть на наш мир с точки зрения царя динозавров Ахилла или просто инопланетянина, то вряд ли внешний наблюдатель заинтересуется выборами, изменениями границ или рекордным успехом «Чебурашки». А вот изменение положения женщин в обществе ну правда же глобальный тренд. Кому-то нравится, что мир становится более женским (а иногда и женственным), кому-то не нравится, а Пелевин об этом пишет из романа в роман уже четверть века. За это его не раз критикессы и обозревательницы называли мизогином, а он, судя по всему, на это очень обижается. В этом романе обида приняла патологический оттенок. У нашего всего от романа к роману явно портится характер, хотя чувство юмора остается все тем же.
