Как пишут о смерти в XXI веке?
В новом выпуске литературной рубрики The Blueprint и Bookmate Лиза Биргер собрала книги, посвященные теме, которая волновала всегда и будет волновать. Сразу скажем, что в наше время писатели подходят к вопросу смерти не только философски и драматически, но с самых разнообразных и весьма интересных углов.
Смерть, земля, могилы, тени, призраки — в литературе их всегда было достаточно, но в последние годы зыбкость и призрачность реальности стали, пожалуй, одной из главных тем русской прозы. От «Земли» Михаила Елизарова до «Чурова и Чурбанова» Ксении Букши, от сериала Дмитрия Глуховского «Топи» до любого рассказа Евгении Некрасовой, русская литература зациклилась на смерти, а мир живых и мир мертвых кажутся слитыми воедино, окончательно и принципиально не разделяемыми. О чем мы говорим, когда говорим о смерти? Почему мы не можем перестать о ней говорить? Что мы на самом деле можем о ней понять?
Татьяна Замировская
В прошлом музыкальная критикесса из Беларуси, Татьяна Замировская уже несколько лет живет в Нью-Йорке, окончила престижный Бард-колледж, который российские власти недавно признали иностранным агентом, и пишет завораживающие рассказы. Ее проза погружает читателя в потусторонний зыбкий мир, где все — вне времени и пространства, где детство в Борисове и прогулка по Нью-Йорку сливаются в некий гипертекст о существовании вообще. В сборнике рассказов «Земля случайных чисел» такое путешествие оказывается еще и вневременным, словно опытом существования в тщательно созданной иллюзии, и одно из несомненных достоинств этой прозы в том, что здесь никогда не бывает ничего наверняка. Этот зыбкий мир может оказаться читателю куда более родным, чем реальность географическая или политическая: есть некий общий опыт, он нас объединяет, и можно войти в него словно в миф и что-то о себе понять.
Дебютный роман Замировской «Смерти.net» в целом исповедует тот же принцип зыбкости: дело происходит в интернете для мертвых, который должен был существовать отдельно от мира живых, но иногда они встречаются. При этом роман оказывается не таким универсальным, как рассказы писательницы, и обращен не к любому, а только к тому, кто понимает. Как бытие не может без сознания, а сознание — без тела, так и читатель Замировской поймет ее тем лучше, чем крепче он с ней связан общими корнями: белорусы несомненно распознают шутки про безымянного диктатора. Книголюбы смогут уловить отсылки к Набокову, а меломаны — музыкальные цитаты. Это умная книга, что далеко не всегда идет ей на пользу: иногда автор уходит в дебри объяснений, действие подвисает ради теоретических основ тщательно придуманного Замировской мира, и даже к теории можно, при желании, придраться — каким образом мертвецы физически продолжают жить в своем интернете, встречаться и любить? Неужели бытие — это только сознание, даже не требующее физической формы? Одна из лучших сцен в романе — когда сознание главной героини оказывается запертым в собаке, и только в эти дни она испытывает чистое счастье. Но сам парадокс, что мертвецы столь физически воплощаются в нефизическом мире, от моего ума — возможно, более слабого, чем у автора — просто ускользает.
И все же, книга Замировской, как мне кажется, не только о том, как устроена жизнь после смерти в интернете, и не только о теории всеобщего воскрешения душ. Она хороша именно тем, что рассказывает про настоящее. И пусть действие происходит в недалеком будущем, где теория сохранения мертвых воплощена технически, описывает Замировская вполне современный мир, где мы превратились друг для друга в голоса из интернета, в сознания без физического воплощения, в столкновения идей. Этот мир в конечном итоге оказывается пуст и страшен, но в том-то и беда, что, выбирая между вот таким существованием и никаким, мы вынуждены бороться хоть за какую-то иллюзорную полужизнь.
Еще три книги о мертвецах
Антон Секисов «Бог тревоги»
Сборник «По ту сторону»
Йон Линдквист «Блаженны мертвые»
Отлично написанный и в лучших традициях русской прозы неторопливый роман о человеке без личности, который переезжает из Москвы в Петербург, чтобы стать писателем, и чувствует себя в городе Чертограде кем-то не вполне настоящим: «У людей без личности особенно силен страх ее утратить». Реальны здесь только походы на кладбище, персонажи, возможно, мертвы с самого начала, а главный вопрос романа — когда я умер? Вчера, сейчас или еще нет?
Отличная коллекция рассказов современных писателей — о том, как устроено умирание в мире кредитов и ипотек, и о мистическом потустороннем опыте, который делает наше маленькое существование чуть более осмысленным и даже великим.
Иногда мертвые просыпаются. В книге Йона Линдквиста, например, на улицы Стокгольма вернулись толпы умерших, и оказалось, что никому они там не нужны. Если русскоязычные писатели вспоминают о смерти, чтобы читатель задался вопросом, жив ли он вообще или давно нет, то Линдквист придумывает крепенький триллер, в котором что умерло, то умерло.
