Танец
над бездной
ФОТО:
GETTY IMAGES, АРХИВ ПРЕСС-СЛУЖБЫ
Нобелевскую премию по литературе получил Ласло Краснахоркаи — венгерский писатель, автор «Сатанинского танго» и «Меланхолии сопротивления», доказавший, что апокалипсис может быть прекрасным. Венгерский мастер предложений без точек (потому что «точка принадлежит Богу») создал литературный мир, где дождь идет вечно, мертвецы возвращаются, а живые обречены танцевать танго на одном месте. Читать его трудно, но тем, кто выдерживают, Лиза Биргер сулит утешение странной красотой бесконечно длящегося конца.
Нобелевскую премию в 2025 году наконец-то получил писатель, к победе которого нас готовили очень давно. Еще в 2011 году, когда Ласло Краснахоркаи почти не был знаком русскому читателю, его имя мелькало на первых строчках у шведских букмекеров. Сегодня уже он кажется настолько очевидным выбором лауреата, что непонятно, куда комитет смотрел раньше. На русском за это время были, наконец, изданы его романы, а некоторые уже и вышли из печати — в первую очередь речь идет о его первых больших романах, «Сатанинское танго» и «Меланхолия сопротивления», в 1980-е потрясших венгерскую — а затем и мировую литературу. Неизвестно, будут ли они переиздаваться на русском, но буквально несколько месяцев назад в «Поляндрии» вышел роман «Гомер навсегда», книга-объект, где текущий как неостановимый поток сознания текст неотделим от иллюстраций немецкого художника Макса Нойманна и электронной музыки Миклоша Сильвестра, создавшего отдельный саундтрек к каждой главе, на который надо переходить с QR-кода. А в следующем году в издательстве Corpus выйдет книга Краснахоркаи «Возвращение барона Венкейма», роман 2016 года, который он несколько раз называл логическим финалом единой книги, что он писал всю свою жизнь, начиная с «Сатанинского танго».
Он родился в 1954 году в провинциальном городе Дьюла и по настоянию родителей в 1973 году поступил на провинциальный факультет права, чтобы стать юристом. Но литература манила его и тогда, рассказывает Краснахоркаи, он решил написать всего одну книгу и после этого спокойно заниматься юриспруденцией — и в свободное время музыкой. Юристом он так и не стал, как не стал и музыкантом — хотя в 2023 году участвовал в создании оперы «Валушка» великого венгерского композитора Петера Эётвёша по его роману «Меланхолия сопротивления». Все дело в том, что стоило ему опубликовать первый рассказ в 1977 году, как к нему пришла тайная полиция и на всякий случай отобрала у него паспорт. В итоге, лишенный возможности писать, он был вынужден заниматься самыми разными вещами: работал шахтером, устраивал дома культуры в маленьких деревнях, был ночным сторожем у трехсот коров и с удовольствием рассказывает сегодня в интервью про годы своих скитаний. Впрочем, стоит глянуть на реальную биографию Краснахоркаи, чтобы понять, что та версия его жизни, которую он транслирует сам, несколько приукрашена. Возможно, он успел поработать коровьим пастухом — и оттуда, например, коровы в «Сатанинском танго», — но на самом деле, лишенный возможности зарабатывать писательским трудом, он с 1978 по 1983 год учился на филологическом факультете, писал работу о венгерских писателях-эмигрантах, трудился на скучной должности в издательстве — в общем, скорее, как его любимый Кафка, вел вполне обыкновенную жизнь. Но путешествия по венгерской глубинке помогли ему вырваться из буржуазной семьи, которая мечтала, что сын станет юристом, серьезным молодым человеком, — и окончательно сформировали тот причудливый заброшенный мир, который стал главной приметой и его романов, и великих фильмов Белы Тарра по ним («Сатанинское танго», 1994 «Гармонии Веркмайстера», 2000, «Туринская лошадь», 2011).
Ласло Краснахоркаи
иллюстрации Макса Нойманна
В 1985 году в Венгрии, несмотря на цензуру, выходит, пожалуй, главный роман Краснахоркаи «Сатанинское танго» (за три года до романа Салмана Рушди «Сатанинские стихи», так что все совпадения случайны). В 1987 году он уезжает в Западный Берлин — говорит, что почувствовал там дух свободы, который уже никогда не мог забыть. Он много путешествовал, и дальнейшие его тексты «уезжают» все дальше на восток — в Монголию, Китай, Японию, переплетая китайскую философию и японское искусство с венгерскими поисками абсолютных ответов.
Примечательно, что главные тексты Краснахоркаи — это тексты 1980-х годов, зафиксировавшие распад коммунистической утопии, в плену которой он жил в молодые годы. Это тревожащий мир, где вечно идет дождь, лают собаки, герои хлюпают по грязи, мертвецы возвращаются, а живые никуда не могут уйти, и потому ты обречен вечно танцевать здесь танго — за шагом вперед следует шаг назад. Полуразложившийся кит, которого привозят на площадь призрачные циркачи из «Меланхолии сопротивления», становится кульминацией «бесконечных приготовлений», которые переживает мир. Это приготовления к Армагеддону, который никогда не наступает: «Идут разговоры об Армагеддоне, о Страшном суде, потому что им невдомёк, что никакого суда, никакого Армагеддона не будет... в этом нет никакой нужды, всё схлопнется и без этого, схлопнется, чтобы начаться сначала, и так будет до бесконечности, потому что, наверное, с этим дело обстоит точно так же, — поднял он глаза к потолку, — как с нашим беспомощным блужданием по вселенной, которое, однажды начавшись, не остановится уже никогда». В тяжелую минуту герои Краснахоркаи хватаются за Библию «привычным движением», открывая ее на Апокалипсисе, и вглядываются в этот обещанный конец, которого нет.
«Сатанинское танго», 1994
Несмотря на то что Краснахоркаи уже неплохо издан на русском языке, это вовсе не означает, что он прочитан. Потому что читать его совсем непросто. Он пишет довольно своеобразным стилем — можно сказать, антителеграфным, бесконечными предложениями почти без точек и без запятых. Одна глава может состоять из единого предложения, причем со времен первых романов в 80-х он научился составлять из единых предложений целые повести («Последний волк», 2009) и даже роман («Herscht 07769», 2024). Сам он называет стиль своего письма «дисциплинированным безумием». В интервью и на встречах с читателями он часто говорит, что лаконичный стиль прозы кажется ему искусственным и неестественным — в жизни мы так не говорим. В жизни мы говорим длинными предложениями и никак не можем поставить точку — точка принадлежит Богу, и однажды он обязательно ее использует. Но пока точку поставить некуда, герои Краснахоркаи обречены бесконечно бродить в ситуации невозможности разрешения, или, как обозвали его критики, «непрерывного апокалипсиса». «Апокалипсис, — объясняет Краснахоркаи, — это не одно событие, а череда происходящих событий. Он давно уже происходит и долго еще продолжится».
Роман «Сатанинское танго» 1985 года, его первая известная книга, выстроен буквально как танго: шесть шагов вперед, а потом шесть шагов назад. Если вы взглянете на оглавление, вы увидите, что главы так и называются — «Шаг», а само оглавление соответственно — «Порядок танца». «То, что нам видится позади, то скорее еще впереди», — печально говорит один из главных персонажей. Завязка романа начинается с возвращения в маленькую деревушку героя по имени Иримиаш (венгерский вариант библейского Иеремии), который как будто приходит в нее из мира мертвецов — в то самое время, как другие герои пытаются из деревни сбежать. Мир живых — это бесконечное путешествие туда и обратно, невозможность вырваться, когда танцуешь буквально стоя в кругу, как в гоголевском «Вие» (отсылка к Гоголю тоже неслучайна — единственным современным автором, способным создать текст, соразмерный «Мертвыми душам» Гоголя, называл Краснахоркаи другой великий писатель ХХ века, В.Г. Зебальд, а любимый аутфит героев Краснахоркаи — рваная шинель). Очевидно, что конца у такого танца, который не прекращается даже со смертью, быть не может. Сюжет романа у Краснахоркаи больше похож на ленту Мебиуса: это движение бесконечно, сюжет замыкается в самом себе.
«Туринская лошадь», 2011
«Гармонии Веркмейстера », 2000
Долгое сотрудничество Краснахоркаи с киноклассиком Белой Тарром — редкий случай счастливого симбиоза писателя и режиссера — удивительно передает суть этой прозы: музыкальной в своих бесконечных повторах, зависающей в длинных планах (кадры у Тарра редко длятся меньше двух минут), радикально черно-белой, с перекличками сюжетов и кадров внутри почти бесконечного хронометража. Фильм «Сатанинское танго» начинается с долгого взгляда на коров — тех самых, что бродят по страницам романа. Эти кадры, как и другие эпизоды романа, повторяются снова в разных ракурсах, слегка отличающихся, чтобы запутать зрителя или ввести его в визуальный транс: камера долго скользит по полям, по лицам героев, мы можем несколько минут подряд просто смотреть на спины удаляющихся героев. Это одна из самых длинных картин в истории кино — 7 часов 12 минут. И все же многие зрители — среди которых была и Сьюзен Зонтаг, которая говорила, что готова пересматривать это кино ежегодно, — отмечают, что просмотр вводит их в чувство транса, которое в итоге можно назвать скорее счастливым!
Эпиграф из Кафки к роману «Сатанинское танго» — «Тогда я предпочёл бы пропустить его, дожидаясь здесь» — способен объяснить многое в творчестве Краснахоркаи. Он говорит, что всегда носит с собой и перечитывает Кафку и Достоевского. Краснахоркаи признается: «Когда я не читаю Кафку, я думаю о Кафке, а когда не думаю — скучаю по тому, как я о нем думал». Как у Кафки, его герои заперты в мире, не имеющем никакого смысла и никакой возможности счастливого нового нарратива. Его герои все время пытаются вырваться, убежать куда-то, хотя неизбежные силы движения все равно приведут их к исходной точке. Так, в «Гомере навсегда» герой, произнося бесконечный обсессивный монолог, бежит от невидимых убийц на юг Европы, буквально к гомеровским местам, путем Одиссея наоборот, но у путешествия его как будто нет цели — точнее, цель в том, чтобы уничтожить себя на опережение, не добраться до дома, а стереть себя со всех карт. При этом, как у Достоевского, героями Краснахоркаи часто становятся условные князья Мышкины — несчастные люди, раненные миром, которые продолжают при этом смотреть в него с надеждой.
У Краснахоркаи важно не только то, что происходит, но и как — нахождение внутри этого пространства призвано не окончательно обеспокоить читателя, а, наоборот, найти какую-то точку фиксации в тревожащем мире, буквально: да, вокруг беспокойно и страшно, но побудьте здесь и сейчас, в этом тексте, картинке, музыке — здесь красиво. И вневременность романов Краснахоркаи как будто только иллюстрирует универсальность этой красоты распада — сорок лет назад он начал писать, чтобы зафиксировать конец коммунистического мира, а сегодня нам уже известно, что в отравленной земле никакие трупы не распадаются, и мы стоим перед этой обещанной бездной — за пять минут до конца света, климатической, ядерной, политической катастрофы, и не видим в ней будущего. И единственное, что поможет нам от этого знания не ужаснуться, — это красота самого танца, который мы над этой бездной танцуем.
постер фильма
«Сатанинское танго», 1994
