Планы на лето: современная классика
В еженедельной книжной рубрике The Blueprint и Bookmate продолжаются одновременно субъективные, но справедливые обзоры самых разных книг. В этот раз Лиза Биргер попробует выручить тех, кто устал от потока незапоминающихся новинок и хочет испытать большие эмоции от большой литературы.
Современное книгоиздание легко представить как поток бесконечных новинок. Новые книги ненадолго задерживаются в свете читательского внимания и исчезают так же быстро, как и появляются. Но каждому из нас иногда хочется найти книгу, которая била бы в цель наверняка. Роман, который даже раздражал бы нас убедительно. Иногда они появляются в общем потоке — например, внезапно переведенная на русский 50 лет спустя после выхода в Британии Антония Байетт или классический фантастический роман Сэмюэля Дилэни «Дальгрен». И раз уж мы дожили почти до середины лета, пусть оно запомнится книгами, которые нельзя забыть.
Хелен ДеВитт
В 2018 году журнал Vulture опросил огромную толпу журналистов, критиков, писателей и читателей, чтобы найти лучшую книгу нового столетия. Вот она. Технически роман «Последний самурай» принадлежит прошлому веку — он был закончен в 1998 году и вышел в 2000-м, но если тогда критики сочли ее слишком заумной, то 20 лет спустя зазвучал хвалебный хор. Примерно то же самое случилось и с русским переводом — первая попытка Натальи Рейн в начале нулевых была провальной, в 2013 году книга вышла в новом переводе Анастасии Грызуновой, но и это издание давно не найти. Так что возвращение «Последнего самурая» — это еще и, возможно, последняя попытка познакомиться с книгой, изменившей целое поколение.
Это история мальчика-вундеркинда Людо: в два года он прочитал Гомера, а воспитывающая его в одиночку мать вместо одного отца дает ребенку сразу семь — «Семь самураев» Акиры Куросавы. Людо вырастает одержимым идеей найти отца, но долгожданная встреча ведет к разочарованию. Так почему бы не воспитать отца из имеющихся гениев? «Последний самурай» целиком построен на культурных отсылках: Моцарт, Куросава, Гомер, изучение тысяч японских иероглифов становятся здесь способом счастливого познания мира. Хотя знатоки, ценители искусства и гении математики далеко не всегда счастливые люди, и герою книги его ум как будто ничего не приносит, Девитт все равно заставляет нас ностальгировать по тем временам, когда человека выделяло не количество просмотров в YouTube или подписчиков в тиктоке, а одержимость познанием. Построить счастливую семью не может даже гений, но найти для себя счастье в культуре доступно каждому из нас. Этот роман немножко и о том, что если у человека есть хорошая книга, то она может стать ему и матерью, и отцом родным.
А.С. Байетт «Дева в саду»
Мы уже упоминали этот роман в рубрике, но стоит сказать о нем побольше. После «Обладать» и «Детской книги» дама Антония Байетт заслуженно считается чуть ли не первой английской писательницей. Но «Дева в саду» написана задолго до этого, в 1978 году, когда Байетт только начинала свой путь в литературе. Книга посвящена памяти сына писательницы, погибшего за шесть лет до этого под колесами пьяного водителя, и исследует концепцию счастливого прошлого: что такое английская утопия, где ее найти и как в нее вернуться?
События романа разворачиваются в 1953 году, когда герои, еще совсем юные, в честь коронации Елизаветы II ставят пьесу о Елизавете I. Все персонажи мучаются желаниями: священник мечтает о женщине, школьница — о сексе, писатель — о славе, учитель — познать природу материи. Все идут своими тропками, но в итоге сталкиваются где-то посередине.
Из будущего такое хаотичное прошлое выглядит как счастье и возвращение в век невинности, хотя Байетт никогда — уж простите за спойлер — не дает своим героям по-настоящему счастливых финалов. Вместо счастья впереди у нее обостренное чувство настоящего, когда персонаж, ни на что особо не рассчитывая, оказывается способен осознать исключительность и многомерность собственного существования. Загадка жизни пугает, остается непостижимой, но и придает существованию смысл.
К слову об опоздавшей классике — еще один большой роман, дошедший до русского читателя в позднем переводе. Сэмюэл Дилэни, которого Умберто Эко еще полвека назад называл одним из лучших фантастов современности, до «Дальгрена» получил четыре премии «Небьюла» (ею Американская ассоциация писателей-фантастов отмечает — правильно — самую яркую фантастическую литературу) и прославился повестями и рассказами. Но когда в 1973 году он закончил свой главный роман, ему понадобилось два года, чтобы пробить книгу в печать. И хотя читатели неоднозначно встретили книгу, свой миллион экземпляров Дилэни продал и мировую славу заслужил.
В этом году роман наконец вышел в русском переводе. Наверное, тут надо предупредить читателя, чтобы тот оставил надежду на сбычу литературных ожиданий. Не будет ни сюжета, ни пути героя, ни ответа на загадки романа. В центре — город Беллона, с которым однажды приключилось непонятно что, и теперь здесь не существует ни законов, ни времени. Абсолютная свобода, к которой большинство оказалось не готово — из двух миллионов в городе осталась только тысяча жителей. В город, над которым ночью поднимаются две луны, а после сегодня вовсе не наступает завтра, попадает новый герой, бродяга без имени, который мгновенно обретает здесь имя, значение, сексуальных партнеров и жизненное призвание — быть хроникером места, в котором нет времени.
Задуманный в конце 1960-х годов, роман, конечно, собрал под внушительной обложкой все хипповские мечты о свободе, сексуальном равенстве и отмене государства. Но в итоге получается пространство, познавать и проживать которое неимоверно интересно. Кем мы останемся, если изъять нас из диктатуры государства и общества? Прежде всего живыми: «Жизнь — в основном страшная штука, где попадаются моменты чуда и красоты. Но страшна она в основном тем, что ее так много и она с ревом забирает все пять чувств».
