У пацана нет слов

ФОТО:
АРХИВЫ ПРЕСС-СЛУЖБ

Октябрь в российском театре выглядит месяцем радикальных интерпретаций классических текстов — от Шекспира и Мольера до Толстого и Чехова. Авторы спектаклей не только режут и перемонтируют хрестоматийные сюжеты, но и не боятся переписывать классиков, а иногда и вовсе лишают их слов.

«Гамлет»

Режиссер Юрий Погребничко

Театр около дома Станиславского

В качестве описания премьеры на сайте театра даны две строки из перевода Бориса Пастернака: «Гораций, в мире много кой-чего, // Что вашей философии не снилось». Сценарием нового спектакля стала история постановки «Гамлета» в Московском художественном театре в 1911 году. Об этой работе Гордона Крэга написаны десятки статей и целые книги, и тот грандиозный образ, который они рисуют, довольно сложно представить на крохотной сцене театра «Около» и в скупой эстетике Юрия Погребничко, у которого почти любой текст волшебным образом превращается в чеховских «Трех сестер», с меланхоличным юмором разыгранных персонажами в ватниках и шинелях на фоне убогого советского быта. Фоном «Гамлета», впрочем, стал фрагмент шехтелевского занавеса из спектакля МХТ, а среди его персонажей помимо героев Шекспира значатся Станиславский, Немирович-Данченко и сам режиссер Гордон Крэг. Но Погребничко ныряет в театральную историю не для того, чтобы рассказать, «как все было». Если уж он взялся за этого архивного «Гамлета», то наверняка разглядел в нем что-то такое, что вашему театроведению не снилось.

«Самоубийца»

Режиссер Николай Рощин

МХТ им. Чехова

А вот еще одна игра с историей театра: в 1931 году драматург Николай Эрдман читал только что написанную пьесу «Самоубийца» Станиславскому, тот, говорят, смеялся до слез и так вдохновился этой саркастической комедией, что просил у Сталина разрешения ее поставить (свежую пьесу уже успел запретить Главрепертком). Разрешение было получено, подготовка к премьере шла полгода, но спектакль так и не выпустили. Эту историю режиссер Николай Рощин выбирает в качестве отправной точки новой постановки, но дальше интерпретирует уже эрдмановский сюжет, максимально сгущая краски и делая комедию черной почти в буквальном смысле. Комната главного героя Подсекальникова напоминает гроб, а его монолог про «тик-так и пиф-паф» звучит как пародия на гамлетовский «быть или не быть». Подсекальникова играет Иван Волков, который недавно перешел в МХТ из Александринки, но с Рощиным работал еще в конце 1990-х, когда они вместе основали театр «А.Р.Т.О.». В других ролях: Игорь Золотовицкий, Янина Колесниченко, Александр Семчев, Ксения Теплова, Юлия Чебакова.

«Три сестры»

Режиссер Андрей Маник

Пространство «Внутри»

Действие перенесено в подвал дома Прозоровых, а дверь в него обита фольгой, то есть соответствующая «шапочка» — одна на всех. Решение как будто продиктовано самой архитектурой здания, в котором расположилось «Пространство “Внутри”», — основной зал тут именно на подвальном уровне. В прозоровском подвале тесновато, но уютно — туда приволокли даже «многоуважаемый шкаф» из другой чеховской пьесы, и в него помещается большая во всех смыслах звезда Максим Виторган, который играет Вершинина. С другой стороны, много чего привычного в хрестоматийном сюжете не хватает — как отдельных реплик, так и целых эпизодов. Режиссер Андрей Маник, четыре года назад закончивший гитисовский курс Евгения Каменьковича и Дмитрия Крымова, ужал четырехактную драму до полутора часов и при этом еще нашпиговал гэгами, но они лишь оттеняют мрачную, почти безнадежную интонацию, с которой коротко и емко пересказана знакомая история. Из этого подвала не то что в Москву, а просто на улицу выбраться — и то представить трудно. Но в чисто театральном смысле эти «Три сестры» скорее оптимистичны: если вы скучаете по спектаклям Крымова, то вот — его школа.

«Немой официант»

«Чеховъ. Вишневый садъ. Нет слов»

Режиссер Сергей Женовач

Режиссер Юрий Муравицкий

Студия театрального искусства

Театр «Человек»

И снова неканонический Чехов. «Возникла идея сделать необычную работу, разрушить привычную форму, в которой мы всегда работали, — объясняет Сергей Женовач. — Кажется, что в Чехове уже нет живого места, он весь разобран на цитаты, и все мы знаем, как его надо играть и ставить. Сегодня такое время, что слово часто обесценивается, даже такое великое гениальное, как у Антона Павловича». Поэтому в новой постановке все определяют зоны молчания, а объем ремарок сопоставим с объемом реплик. Например, в полном молчании долго-долго выносят чемоданы Раневской. Нужны ли тут слова, вопрос риторический. Но если целевая аудитория СТИ придет посмотреть, как в очередной раз обошлись с главным русским драматургом Женовач и его постоянные соавторы художник Александр Боровский, мастер света Дамир Исмагилов и композитор Григорий Гоберник, то для широкой публики главная приманка — Иван Янковский, звезда сериала «Слово пацана». А чё, и Чехова может?

У этой ранней пьесы Гарольда Пинтера, нобелевского лауреата и одного из ключевых драматургов ХХ века, в отличие от других его работ, практически нет истории на российской сцене. Между тем сюжет о двух наемных убийцах, ожидающих приказа в подвале бывшего ресторана, сегодня кажется подсмотренным и подслушанным у Тарантино, Гая Ричи или Мартина Макдоны. А вот что говорит о замысле постановки режиссер Юрий Муравицкий: «Хотелось максимально обнажить механистичность, “запрограммированность” человеческого существования и вытекающую из этого беспомощность человека в столкновении с любыми нестандартными ситуациями. Герои в буквальном смысле ведут себя как персонажи компьютерной игры GTA. И чем ближе они к осознанию своей управляемости, тем сильнее экзистенциальный ужас».

«Мамлеев»

Режиссер Арсений Мещеряков

Театр «Практика»

«Психоделическая опера», как определяет ее сам театр, по рассказам «метафизического реалиста» Юрия Мамлеева, главного бытописателя русской хтони. Режиссер, финалист The Blueprint 100 Арсений Мещеряков, композитор Никита Лозовский и художница Катя Эрдэни придумали серию живых картин, которые погружают зрителей в макабрический мир мамлеевской прозы, балансирующей между реальным и потусторонним мирами. Опера здесь определение условное — персонажи-маски не поют, их речь напоминает скорее речитатив. Для каждого придуманы свои ритм и пластический рисунок. Сюжеты объединены мотивами ужаса и смеха. Точнее, хохота, по-мамлеевски говоря.

«Воскресенье»

Режиссер
Семен Серзин

Театр «Приют комедианта» (Санкт-Петербург)

Последний роман Льва Толстого в постановке Семена Серзина ужат до полутора часов и шести персонажей. Пространство решено минималистично и монохромно, основной элемент сценографии — серая тюремная стена-трансформер. Во всем царит строгость. Разве что Роза Хайруллина, звезда спектакля, вернувшаяся на сцену «Приюта комедианта» после более чем десятилетнего перерыва, привносит внезапное и дикое ухарство — поет «Владимирский централ» и пляшет вприсядку. «Важной линией в спектакле проходят народные песни, напевы, причитания, но их содержание как бы исчерпано, оно не является главным, — говорит режиссер. — Ты слышишь музыку — и она сама по себе отзывается в тебе, определяет смысл, но не формулирует его. И у нас в спектакле так получилось, что эти напевы двигают тему народа». Что, в самом деле, может быть народней, чем «Владимирский централ»?

«Мизантроп»

Режиссер Елизавета Бондарь

Театр-Театр (Пермь)

Мультижанровый спектакль по мотивам мольеровского «Мизантропа», в котором нет текста Мольера, — один из самых ярких российских режиссеров нового поколения Александр Плотников, выступив в роли драматурга, переписал пьесу современным языком, сохранив сатирический заряд оригинала. Постановщица Елизавета Бондарь говорит, что ее привлекла в «Мизантропе» тема вольнодумства и энергия протеста. Действие разворачивается не во Франции XVII века, а блуждает по разным эпохам — как реальным, так и выдуманным, от советских интерьеров до мира победившего неокоммунизма. Там, наверное, вообще не надо будет умирать. И все идет по плану.