Стиль в фильме «Маша»

20 апреля в онлайн-кинотеатре KION состоялась цифровая премьера фильма Анастасии Пальчиковой «Маша» — драмы о девочке, чье детство прошло в России 1990-х, в мечтах о карьере, которым суждено было сбыться в 2000-е. Анна Сотникова изучила, как на экране воплотился стиль дворовых мальчишек, бандитов и девчонок, которые их окружали.

ДУХ ВРЕМЕНИ

Повальная кинематографическая мода на российские 90-е и их эстетику не играет на руку людям, желающим высказаться на эту тему, — всех ждет неизменное сравнение с «Быком» Бориса Акопова, «Нашла коса на камень» Ани Крайс, «Печенью» Ивана Снежкина или «Миром, дружбой, жвачкой» (а лучшим фильмом об этом неспокойном времени до сих пор остается «Нежный возраст» Сергея Соловьева). Рассуждая о той эпохе сейчас, российские режиссеры стараются на разные лады ее имитировать, лихорадочно переключаясь между доморощенной балабановщиной и скупой слезой дедовской ностальгии, но мало кто говорит о послевкусии, оставшемся от этого десятилетия. Мало кто предлагает решения, как быть с этой общей коллективной травмой. «Маша» — редкий фильм, который эти решения дает.

Рыжеволосая Маша (Полина Гухман) живет в абстрактном провинциальном городе. На дворе — разгар 1990-х. Жестокие улицы, кукурузные поля, неполная семья, английская школа и пацаны с боксерского ринга, которым заведует ее дядя (Максим Суханов) — человек, живущий по понятиям и именуемый запуганными местными не иначе как Крестный. У Маши много джазовых пластинок, и она все время поет. «Это по-английски, ты не поймешь», — говорит она дяде о своих любимых песнях. Свою роль, как и роли родных и близких в этом мире, Маша до поры до времени не очень понимает. Она то играет с дядиным пистолетом, игнорируя звуки выстрелов, то наслаждается вниманием дядиных пацанов, относящихся к ней с бесконечной любовью: они могут и в кино отвести, и рубашку на рынке купить, а могут и заступиться — да так, что чуть не забьют обидчика до смерти.

Маше 13, она превращается из девочки в девушку. Впереди — большие перемены: первые месячные, первая любовь, первая встреча со смертью близких. Где-то рядом и первое большое отчаяние, от которого буквально выворачивает наизнанку, и первое большое разочарование, когда Маша начнет осознавать, что дядя и пацаны с ринга не так безобидны, как ей всегда казалось.

КРАСНОЙ НИТЬЮ 

Отчасти автобиография режиссерки Анастасии Пальчиковой, «Маша» кажется полным погружением в чужие воспоминания. Это намеки, обрывки, домыслы и недосказанности, кружащиеся под мелодии и ритмы джаза, красной нитью проходящего через весь фильм. Красной — в буквальном смысле. Для «Маши» это очень важный цвет, навязчиво контрастирующий почти в каждом кадре с пастельными тонами остальной цветовой гаммы. Красный — это страсть, кровь, любовь, трагедия и бесконечное ощущение тревоги. Таким его преподнесла и Анна Чистова, художница по костюмам «Маши», ранее работавшая над «Про любовь» Анны Меликян, «Черновиком» Сергея Мокрицкого и другими российскими кино- и сериальными хитами. В прошлом Чистова — дизайнер и соосновательница марки ChistovaEndourova: в работе над образами «Маши» она применила все свои навыки и дизайнера, и стилиста.

Фильм начинается с крупного плана взрослой Маши (Аня Чиповская), все-таки ставшей известной певицей. Она стоит в красном платье, — простом, но при этом шикарном и неуловимо тревожном. «Красный цвет в кино всегда не случаен. В данном случае красное платье подчеркивает трагичность финала и добавляет в фильм драматизм. Мне хотелось добиться максимально простого, но в то же время эффектного образа», — объясняет Чистова в разговоре с The Blueprint. Одного взгляда на это платье достаточно, чтобы понять: оно точно отвечает всем задачам и сразу предупреждает, что эта история не может закончиться хорошо.

И хотя оператор Глеб Филатов, почуяв насилие, изящно переводит фокус на ботинки, деревья или кукурузные поля (ровно как и в памяти Маши со временем все плохое заменяется бытовым), камера все равно находит свой красный везде. Будь то обивка стульев, боксерская форма или скатерть. Или наряд первой по-настоящему восхитившей Машу женщины: Поли, любовницы дяди и краткосрочной невесты ее двоюродного брата. Следуя ее примеру, Маша и решила стать певицей.

МУЖСКОЕ — ЖЕНСКОЕ

Женские образы в «Маше» намного сильнее мужских. Тех в фильме представляют бесконечные спортивные костюмы, невыразительные рубашки, базовые джинсовки или откровенно ужасные футболки. Они статичны и не способны к переменам, в то время как две главные взрослые героини, в своем стиле обе по-своему великолепные, демонстрируют столкновение эпох.

Машина мама — женщина европейской элегантности, нарядам которой свойственен эффектный минимализм. Однотонные платья, рубашки, пиджаки, тренчи и даже купальник она носит с достоинством героини Роми Шнайдер из фильма «Бассейн». «Я ее одевала как какую-нибудь французскую актрису. Она ходила в голубых джинсах, в шелковых блузках, в пиджаках а-ля конец девяностых, бежевом винтажном плаще и в ботиночках без каблука. Такое олицетворение женщины с хорошим вкусом», — подтверждает Анна Чистова.

Поля, певица в баре, впитавшая в себя весь блеск и нищету 90-х, — полная противоположность. Она будто усыпанный конфетти танцпол на настоящей постсоветской дискотеке — где звучат, конечно, иностранные хиты. Химия, бигуди, нарядные платья с огромными подплечниками, джинсовые юбки, корсеты, кожа, голубые тени и лодочки. На первый Машин концерт именно Поля нарядит ее в одно из своих блистательных платьев и туфли на каблуке. «Они мне большие, мне ходить тяжело», — скажет Маша. «Ну так и двигайся медленно. Зато красивая», — парирует Поля. Долго красивой Маше быть не придется. Концерт прервет грохот автоматной очереди, чеканящей пули об тело ее лучшего друга. Для нее — добродушного увальня в спортивном костюме, для всех остальных — убийцы 13-летней дочери генерала.

НЕОПРЕДЕЛЕННОСТЬ И ТВЕРДЫЕ РЕШЕНИЯ

90-е, единое время и место для всех героев — для каждого здесь все же разные. Мама Маши пробует спастись, уехав к сестре в Самару. Поля уверена, что надо приспосабливаться к текущим реалиям. Пацаны надеются, что пронесет и «не зацепит». А Крестный? А Крестный решает, — но только до тех пор, пока решать не научится Маша.

Маша же всегда мечется где-то между, смотря на мир буквально сквозь розовые очки. «В сцене, где Маша лежит на крыше и наблюдает за дядей и его бандой, отдыхающими в саду, мы придумали надеть на нее розовые очки, потому что она смотрит на жизнь в розовом свете. Хотя на самом деле то, что происходило рядом с ней, о чем говорили окружающие, все это очень страшно. А Маша абсолютно гармонично в этом существовала. Она такой бандитский щенок», — добавляет Чистова.

Эту ее вселенскую неопределенность, непонимание, кто она (девушка или женщина) и кем хочет быть (пацанкой, элегантной леди или блестящей красоткой в бигуди), можно проследить и в ее нарядах. С одинаковой непринужденностью она носит как спортивные костюмы, так и минималистичные рубашки в стиле своей мамы, как цветные джинсы и розовые лосины, так и нарядные платья с кедами. «Маша постоянно ходит в каких-то шортах, платьях в цветочек и любит носить олимпийки своих друзей, потому что ей кажется, что это круто, хотя на самом деле она смотрится в них комично, ведь они ей велики. Две маленькие ножки торчат из-под огромной куртки», — уточняет Чистова.

СПОРТИВКИ VS ДЖАЗОВЫЙ БЛЕСК

Такой же неопределившейся, но видящей мир в розовом цвете, была и Машина эпоха, и потерянное поколение детей 90-х. Мир, построенный на обломках торжества Советского Союза, великой эпохи ограничений, был насквозь бутафорским, не знал ни вкуса, ни чувства меры, шатался из крайности в крайность, не чувствуя ни своего места, ни своих границ. Этот мир мучился от невозможности обрести новую идентичность в лихорадке тотального непонимания, будет ли завтра новый день. Выяснилось, что никто не понимает, как выглядеть, чего хотеть и куда бежать. Потому что заграничный джаз и кеды — это не свобода, а эскапизм, неповторимая часть советской и российской культуры, странный, но тем и уникальный голос мечты о свободе и переменах в кондовых интерьерах.

Этот раздрай и шатание как нельзя лучше иллюстрирует столкновение люрекса и спортивок «адидас» «три полоски», которые Анна Чистова искала в самых разных местах, от объявлений на «Авито» до окраинных московских секонд-хендов. «Настя [Пальчикова] меня постоянно направляла. У нее было очень четкое понимание, кем были ее герои, потому что знала в детстве всех этих мальчиков и как они выглядели. Мы просто разделили их на тех, кто ходит только в спортивном костюме, а кто более модный и сочетает футболки с черными джинсами. У каждого персонажа есть свой характер и определенный стиль. Несмотря на то что все мужчины в спортивных костюмах, цветовая гамма у каждого была своя», — говорит Чистова.

Маша же никогда не знала ни советскости, ни идеологии, ни идентичности. Она просто пела громко — чтобы загрушить выстрелы и взрывы, пела обсессивно-компульсивно, в любой непонятной ситуации заглушая тревогу песнями Джорджа Гершвина и Эллы Фицджеральд до тех пор, пока это не перестало быть возможным.