ФАВОРИТ
ФОТО:
АРХИВ ПРЕСС-СЛУЖБЫ
Фестиваль моды и фотографии в Йере когда-то прославил Nina Donis и свел Рашеми Боттера и Лиззи Хеллебрюг с Nina Ricci. Открытие этого года — бельгиец Игор Дьерик, выпускник Антверпенской академии изящных искусств, младший дизайнер мужской линии Hermès и первый на нашей памяти, кому удалось взять сразу три награды фестиваля: приз общества города Йер, приз центра ремесел Chanel Le19m, а также самый главный, Гран-при. Настя Сотник поговорила с ним о том, почему он не спешит запускать именной бренд, об отличии мужской моды от женской и о том, как в его жизни связаны политика и мода.
Игор, я неделю пыталась тебя поймать, даже как-то зашла в Instagram в 4 утра и увидела, что ты был в сети час назад — то есть в два по Парижу. И подумала, боже, почему он не спит!
После фестиваля многие писали в директ, и надо было всем ответить. Но вообще я не так много времени провожу в соцсетях. Instagram и Pinterest — для вдохновения, TikTok — чтобы разгрузить мозги. Подкасты и документалки — для самообразования.
Что ты смотришь и слушаешь?
Я обожаю все, что касается истории, географии, природы, а еще геополитики. Например, Wise — он мне нравится тем, что ведущие не просто обсуждают новости, но и анализируют их. Потому что, если просто слушать новости, можно впасть в депрессию. Я за аналитику, рациональный подход даже к самым страшным событиям. Если происходит что-то угнетающее, стараюсь думать не о том, как это ужасно, а о том, почему это происходит сейчас? Какие у этого предпосылки? Мне кажется, это заставляет мозг работать иначе.
Как эта привычка к анализу отражается на твоем творческом методе?
Я не хочу транслировать свое мнение, посыл. Хочу задавать вопросы, которые помогут размышлять, формировать мнение самостоятельно — пусть оно у всех будет разное.
Какие вопросы ты поднимаешь в коллекции YESSIR, которую мы увидели в Йере?
Все те, что касаются невидимых людей в гостиницах — персонала, который остается незамеченным. Идея коллекции строится на том, чтобы взять персонажей и объекты из вселенной отеля и превратить их в одежду. Есть носильщики, горничные, есть зубные щетки и замок от сейфа, которые украшают кепки, например. На фестивале многие, глядя на все это, подходили ко мне и предсказуемо спрашивали: «О, ты, наверное, хочешь сказать своей коллекцией, как плохо, что мы не замечаем работников?». Но на самом деле она не про то, какие бедные сотрудники отелей. Я как-то сам работал на ресепшене и понял, что это не совсем так. Просто любой хороший служащих отеля знает, что он должен быть невидимым — он часть общей картины. Так что своей коллекцией я как бы объясняю: «Друзья, эти люди невидимые, потому что, в конце концов, это часть их работы». Это не хорошо и не плохо. Мне самому нравится размышлять, дискутировать на эту тему внутри себя и с другими.
Когда ты успел поработать на ресепшене?
Когда учился в академии, с 18 до 22 лет. Это был отель, название которого вам ни о чем не скажет, на границе французской и немецкой части Бельгии. Там часто останавливались те, кто, например, ехал из Нидерландов в Люксембург. В общем, в том отеле очень нужен был человек, который говорил бы и на французском, и на немецком. В Бельгии таких мало — так я и получил эту должность.
Как ты совмещал это с учебой?
Работал летом. Антверпенская академия, кроме того что очень классная, еще и очень дорогая.
И ты успел почувствовать, что персонал отеля — это отдельное сообщество?
Это вообще отдельный мир со своей иерархией.
Кто, согласно иерархии, носил бы куртку с желтыми перьями из твоей коллекции?
Ты удивишься — горничные! Вообще, подобный образ был в моей выпускной коллекции. Я просто улучшил его для Йера. Это удалось благодаря работе с мастерами Chanel из ателье Maison Lemarié центра Le19m, которое специализируется на работе с перьями и их имитации. Причем я этого не планировал — коллаборация досталась мне методом жеребьевки (ее проводят для всех участников конкурса, прошедших первоначальный отбор. — Прим. The Blueprint). Когда мне выпали Lemarié, я стал думать, что бы такого сделать с перьями. В голову пришел пипидастр, обязательный инструмент горничных, а кроме того, самый незаметный предмет в отеле, который всегда есть на ресепшене — по форме куртка с перьями как раз его напоминает. Мне еще очень нравится, как на концепцию видимого-невидимого здесь работает тот факт, что перья не настоящие, это имитация из ткани. Со всех сторон образ не то, чем кажется, абсолютный tromp l’oeil.
Это самый сложный образ в плане исполнения?
Нет, самые сложные образы — те, что подразумевают тейлоринг. Я вообще считаю тейлоринг самым сложным в моде. Если ты за это взялся, будь добр соответствовать требованиям. Ошибки в тейлоринг недопустимы, поскольку очевидны — их не прикроешь какой-нибудь вышивкой с жемчугом. В таких вещах обычно нет декора — только форма, поэтому люди часто думают, что на них нужно меньше времени. А на деле, чтобы достичь идеальной формы, нужно много технических навыков и внимания. Так что самые трудоемкие вещи в коллекции — костюмы носильщиков, тот, что с розовым пиджаком, и коричневый.
На моей памяти ты первый дизайнер, которому удалось взять сразу три награды фестиваля. В чем секрет?
Если бы он был, я бы его не раскрыл! Шучу. Если и можно поделиться каким-то секретом с другими дизайнерами, которые планируют ехать в Йер, — будьте общительными. Надо понять, что вы здесь, чтобы поделиться своей работой, донести свои идеи. И большинство гостей приехало сюда как раз ради этого, ради вас. Это тот крайне редкий, уникальный шанс, когда людям правда интересно, что вы делаете. Главное не волноваться. Я, кстати, больше нервничал после оглашения результатов, чем до.
Как ты обычно справляешься со стрессом?
Вообще, честно говоря, нет времени стрессовать, потому что надо платить за квартиру. Кроме шуток, работа правда помогает справиться с нервами, потому что мысли сфокусированы на том, чтобы решать задачи, которые за тебя никто не решит.
Говоря о работе. В Hermès ты младший дизайнер мужской одежды. Не скучаешь по женской?
Но одежда же не делится на мужскую и женскую!
Справедливо.
Если серьезно, в Hermès я семь месяцев, до этого работал в Acne Studios стажером, а еще раньше у бельгийского дизайнера Мерилл Рогге, которая когда-то сотрудничала с Марком Джейкобсом, — и везде занимался только женской одеждой. Могу сказать, во всем есть свои плюсы. Но мужская одежда в каком-то смысле интереснее, потому что сложнее. В ней много правил и кодов. Кроме того, парни все еще не очень открыты к экспериментам в одежде, так что нельзя просто обмотать ткань вокруг манекена и сказать — все готово, это концепт! Приходится чуть больше думать над деталями и конструкцией. Hermès идеальная школа в этом плане, потому что здесь понимают про люкс и качество как нигде.
Насколько сложно адаптировать свое видение под классические коды Hermès? Глядя на то, что ты делаешь самостоятельно, кажется, у вас противоположные взгляды на эстетику.
Ну, противоположности притягиваются к Hermès — в конце концов, дом сотрудничал в свое время с Мартином Маржелой и Жан-Полем Готье. А вообще, проблемы нет. У меня и у Hermès разные цели.
Какие цели у бренда Igor Dieryck?
Вообще, цель пока не делать из себя бренд. Да, на вещах бирки с моим именем, но это формальность. Нет постоянного производства, нет ателье. Конечно, после Йера промелькнула мысль, что пора запускать свое дело, но сейчас, спустя 1,5 недели разных встреч и предложений, я с ней пока расстался. Я понимаю, что вокруг так много по-настоящему хороших брендов, что, кажется, не очень готов к тому, чтобы пополнить модный рынок просто еще одним брендом. К тому же мне всего 24 и еще есть чему поучиться.
Вообще, кажется, сегодня сложно и даже страшно делать свой бренд, потому что, чуть что, сразу скандал. Как ты с этим страхом справляешься?
Ну, это одна из причин, по которым мне нужно время, чтобы получше подготовиться. Есть много проблем, которые надо решить еще до того, как ты запускаешь бренд, а как запустишь — их станет еще больше. Очень хочется сделать устойчивый бренд — но абсолютно устойчивый сделать невозможно, потому что мода в принципе далека от устойчивости. Как молодой дизайнер ты должен и окупаться, и не быть скучным, делать коммерческие коллекции, но при этом не терять свой стиль, а еще быть этичным во всех смыслах. В общем, есть над чем поработать.
Несмотря на все это мода — твое призвание?
Абсолютно.
Как ты это понял?
Это прозвучит как клише, но сразу, еще в детстве. Я обожал рисовать, а еще раскрашивать книжки с выкройками, сразу за них садился, как приходил из школы. Потом то ли я, то ли мама — точно не помню — задались вопросом, почему бы мне не пойти на курсы шитья? Так я начал создавать одежду. В какой-то момент мысли о будущем кардинально поменялись — я сказал: нет, я не буду заниматься модой, это просто нереально для мальчика с бельгийской окраины. Надо понимать, я не то чтобы был далек от моды, даже физически до того же Парижа было всего четыре часа на машине. Но это все равно был вообще не Париж. Как отсюда ворваться в моду? Просто безумие. Мнение изменилось, когда я увидел, на что способны выпускники Антверпенской академии, которая по расстоянию еще ближе, чем Париж. И понял, что, если я не попробую поступить туда, не умру, конечно, но буду очень грустить. А когда поступаешь в академию, мыслей о том, чтобы заняться чем-то, кроме моды, попросту нет, потому что она тебя окружает повсюду.
Если бы ты тогда не решил поступать в академию, чем бы занялся?
О, я бы с удовольствием стал политиком. Мне очень нравится разговаривать с людьми, договариваться с ними. Хотя, судя по всему, эта работа гораздо сложнее. Когда я показываю коллекцию, говорю только за себя, и это очень удобно. Люди либо поймут, либо нет — ну и что? Я несу ответственность только за себя и сам перед собой отвечаю. У политиков отношения с ответственностью, скажем так, иные. Так что я счастлив быть там, где я есть. И тоже в каком-то смысле заниматься политикой, но по-своему, через моду.
