Модель и телеведущая Алла Костромичева: «Сейчас все хотят видеть личность, а не просто модель»

фото: ЖЕНЯ ОНЕГИНА

ТЕКСТ: ЮЛИЯ ВЫДОЛОБ

Модель
и телеведущая Алла Костромичева: «Сейчас все хотят видеть личность, а не просто модель»

Текст:
Юлия Выдолоб

фото:
женя онегина

Украинская модель начала карьеру 12 лет назад: за ее плечами — десятки показов за сезон, от Calvin Klein до Alexander McQueen, и съемки у Дэвида Симса, Марка Зелигера, Стивена Майзела, Сёлве Сундсбё. Сейчас Алла живет в Нью-Йорке в районе Union Square с мужем и маленьким сыном и совмещает работу модели, руководство собственным материнским (то есть представляющим интересы моделей) агентством KModels в Киеве и роль телеведущей в шоу «Супермодель по-украински»: у локальной франшизы America’s Next Top Model сейчас снимается четвертый сезон.

Украинская модель начала карьеру 12 лет назад: за ее плечами — десятки показов за сезон, от Calvin Klein до Alexander McQueen, и съемки у Дэвида Симса, Марка Зелигера, Стивена Майзела, Сёлве Сундсбё. Сейчас Алла живет в Нью-Йорке в районе Union Square с мужем и маленьким сыном и совмещает работу модели, руководство собственным материнским (то есть представляющим интересы моделей) агентством KModels в Киеве и роль телеведущей в шоу «Топ-модель по-украински»: у локальной франшизы America’s Next Top Model сейчас снимается четвертый сезон.

«Я сделала Balmain!» — сообщает Алла, войдя в чайную Senoble на рю де Пти-Шам. Правда, на ее лице нет и следа выразительного макияжа, с которым в этот раз решил выступить бренд. «Нет, все-таки на улицу в таком виде я решила не ходить. Кстати, как тебе бейсболка? Хочу что-то подобрать, чтобы закрывало лицо, — и в ответ на немой вопрос: — В Киеве я не могу из дома выйти, чтобы кто-то со мной не сделал селфи». Мы встречаемся во время недели моды в Париже. Оттуда Алла вернется домой в Нью-Йорк, а через две недели отправится на Украину. Там она проводит ежегодно по четыре месяца на съемках «Супермодели по-украински» — у эпизодов последнего, третьего, сезона по полтора миллиона просмотров на YouTube, сейчас начались съемки четвертого. Август — отпуск. Остальное время — работа модели: показы или съемки в Нью-Йорке, Париже, Лондоне и параллельно — дела, связанные с работой агентства Аллы KModels, появившегося в 2014 году.

— Расскажи про телешоу.

— Шоу — это франшиза, которая принадлежит каналу. Канал делает продакшен, я веду. Устроено все аналогично американскому America''s Next Top Model. Есть группа экспертов. Набирается 15 участниц, каждую неделю мы выгоняем по одной, пока не остаются две финалистки, и мы из них выбираем победительницу. В отличие от зарубежных версий, нам хочется, чтобы зритель узнавал себя в участниках, поэтому мы набираем совершенно разных девочек: мулаток, shemale, высоких, невысоких, от 16 до 27 лет. Мы показываем зрителю, почему кто-то не может быть моделью. Например, берем девочку ростом 160, и зритель в очередной раз убеждается, что девочка ростом 180 выглядит в кадре лучше. Это безусловно телевизионный продукт, реалити. У нас нет никаких сценариев, кроме сценариев запланированной съемки. Все диалоги и все наши мнения — это реалити. Все снимается с первого дубля, что от меня требует определенного профессионализма, а от девочек — чувства ответственности.

— Популярность сразу пришла?

— Да, и у нас рейтинги растут с каждым сезоном. Доля последнего, если я не ошибаюсь, была около семнадцати. У нас каждый сезон какое-то нововведение: в этом году мы набираем и мальчиков.

— Шоу как-то связано с деятельностью агентства?

— У меня есть личная договоренность с каналом о том, что девочки, которые побеждают, потом идут ко мне в агентство, но мы не делаем кастинг под агентство. Если победительница хочет, то мы продолжаем ею заниматься.

— А какое из твоих занятий для тебя сейчас наиболее перспективное?

— Телевидение, потому что там я больше всего учусь. Моделинг все-таки конечен.

— Тебя не вдохновляют примеры моделей 1990-х, которые сейчас появляются на показах? У Dries Van Noten, например...

— Это все-таки большая редкость. А для меня составляющая счастья — это занятость, причем занятость с признанием, когда то, что я делаю, вызывает у людей положительные эмоции. Мне приятно вносить свой вклад в съемку в качестве модели, придумать какое-то решение для продажи этой одежды. Приятно, когда мне признательны мои девочки. Приятно, когда я выкладываю видео про питание у себя на канале, и мне пишут «спасибо». Когда я сижу и ничего не делаю, я очень сильно депрессую. Я не смогу быть только моделью и работать один день в месяц, даже если это приносит много денег. Это иллюзия работы. Мне хочется максимально себя занять.

— А слава имеет значение?

— Наверное, неправильно искать славы. За это я ругаю участниц, которые приходят в проект («Топ-модель по-украински». — Прим. ред.). Мне очень не нравится первичная мотивация: «Я пойду в проект, чтобы стать известной, чтобы у меня было много фолловеров». Но нужно признать, что, когда выходишь с Balmain и сто фотографов кричат твое имя, это кайф. Град из щелчков камер — это круто.

— Сколько еще ты планируешь работать моделью?

— Мне уже тридцать, я понимаю, что в лучшем случае для этой работы у меня есть еще пять лет. Недавно я видела, как в очередной раз на подиум выходила Кармен Делль''Орефиче. Для меня пройти сквозь время — это самое большое счастье. Наверное, это моя мечта — выйти на подиум, когда мне будет восемьдесят.

— Давай поговорим про агентство.

— Мы букируем работы по Киеву, fashion weeks, глянец в Украине и за границей. По сути это placement, мы находим девочку, максимально ее подготавливаем — это портфолио, журналы, какие-то тренировки в модельной школе. Наш ориентир — это Европа, Азия, Америка. Токио по-прежнему самый денежный рынок для многих девочек, потому что в Европе платят большие гонорары, только если ты хорошо делаешь показы и создаешь себе имидж, а в Японии платят просто потому, что ты им нравишься. Наши девочки сейчас работают в основном в Азии — снимаются для каталогов. Там любят светлые лица, большие глаза. Идеально сделать здесь показы, а потом уехать в Токио по контракту. У нас есть офис в Киеве, на Олимпийской. Там целая команда: скауты, букеры, визажисты, свой мини-продакшен.

 Vogue япония, май 2010. Фото: Sølve Sundsbø

vogue россия, ОКТЯБРЬ 2011. фото:  jason kibbler, 

i-D,весна 2010. Фото: Daniel Jackson

vogue россия, ОКТЯБРЬ 2011. фото:  jason kibbler 

i-D,весна 2010. Фото: Daniel Jackson

— Кто-то добился заметных успехов?

— У нас есть Полина Гаруля, Паша. Она сделала Balenciaga, снялась в последней рекламе French Connection, в каталогах H&M, Zara. Лера Капкайкина много сделала на последней неделе кутюра и Moncler в прошлом сезоне.

— Как сейчас происходит скаутинг? На улице уже, наверное, никого не находят — или бывает и такое?

— В основном соцсети. Мне иногда пишут в инстаграм, часто пишут родители на фейсбуке.

— От чего сейчас зависит успех?

— Если мы сейчас отбросим Азию и возьмем Европу, то для того, чтобы стать топ-моделью, нужно, чтобы тебя снимали хорошие глянцевые журналы и приглашали на показы. По сути это все зависит от восьми-десяти людей — кастинг-директоров: Пьерджорджо Дель Моро, Джесс Халлетт, которая отвечает как раз за Balmain и McQueen, Аниты Биттон, которая делает Alex Wang, Эшли Брокоу. Эти люди определяют лица на каждый сезон. Наша сила в том, что мы общаемся с ними напрямую. Они приезжают к нам в Киев скаутить или мы находим девочку и показываем ее напрямую кастинг-директорам параллельно с агентствами, потому что бывает, что агентство девочку берет, а кастинг-директора не подтверждают ее. Поток моделей огромный, и просто глядя на девочку, сложно понять, будет она работать или нет.

— Тебе тут личные знакомства пригодились?

— Да, я их всех знаю, я прихожу на этот же кастинг. Они уже по-другому на меня смотрят, не только как на модель, но и как на источник новых лиц. Конечно, между ними большая конкуренция, потому что все хотят открыть кого-то первыми.

— Ты отслеживаешь какие-то тенденции в моделинге?

— Мне кажется, сейчас очень многое зависит от личности. Даже если девочка суперкрасивая, агентство может ей сказать, что этого мало: они хотят видеть личность. Инстаграм этой девочки, ее настроение, ее отношение к жизни — все это должно соотноситься с настроением бренда. При этом все очень быстро меняется. Быстрая мода ведет к быстрой модельной карьере. Все постоянно хотят новых лиц. Для меня это проблема, так как число недовольных моделей растет. Один сезон есть работа, а другой уже нет. И мне как агенту нужно объяснить девочке, почему ее не берут, хотя только что хотели. Сейчас меньше карьер, которые развиваются постепенно и выходят на уровень супермоделей, потому что 99 % девушек делают что-то очень быстро, а потом исчезают, и есть продуманные пиар-проекты вроде сестер Хадид, которые сразу топ — и они топ останутся.

— У тебя как у агента есть способы, как с этим бороться?

— С этим ничего нельзя сделать, поэтому модельное агентство сейчас — плохой бизнес. Раньше были модели, которых ты вырастил и потом десять лет на них зарабатываешь. Сейчас такого нет, все превращается в гонку за новыми лицами. И если раньше этот кусок пирога делили 500 человек, то сейчас — тысячи.

— А сам пирог не увеличивается?

— Мне кажется, что нет. Я не думаю, что финансовый оборот индустрии моды растет так же быстро, как количество новых брендов.

elle  РОССИЯ, ноябрь 2013. фото: andrew yee

Vogue италия, ноябрь 2010. фото: steven meisel

— А соцсети и какая-то побочная деятельность имеют значение?

— Для того чтобы выстрелить, количество подписчиков в инстаграме не имеет значения. Если ты понравилась кастинг-директору, то он тебя возьмет и без инстаграма. Вначале это даже хорошо, потому что ему кажется, что он нашел неограненный бриллиант. Но потом наращивать аудиторию нужно просто семимильными шагами. Все хотят видеть что-то еще. Если ты еще и диджей — отлично, если ты еще и фотограф — вообще супер. Чем больше, тем лучше, потому что ты никогда не знаешь, что бренд будет в тебе покупать. С приходом инстаграма очень сильно изменилось отношение. Сначала были просто дизайнеры, модели, байеры и магазины, все было понятно. Потом появились шоу-румы, консалтинги и блогеры. А сейчас появилось понятие креативного редактора инстаграма. Это очень интересно.

— Твои две профессии — модели и агента — не вступают в противоречия?

— Вступают. Когда я встречаюсь с кастинг-директорами, я им больше интересна как агент, чем как модель. На мой взгляд, когда модель начинает делать что-то другое, в какой-то степени это говорит о том, что ее модельная карьера идет к концу.

— То, что это бизнес невыгодный, в дальнейшем повлияет на твои планы?

— Нет. У нас очень бутиковое агентство, всего 20 девочек. Мы берем только тех, в ком уверены, мы очень избирательны, не тратим силы вхолостую. Наверное, это самая разумная политика сейчас. Конечно, в России есть такие гиганты, как Avant, с ними очень трудно конкурировать. Я не уверена, что в условиях сегодняшнего рынка реально дослужиться до такого уровня в Украине или России. Сейчас за пост хорошего блогера, у которого 100–200 тысяч качественных подписчиков, платят столько, сколько модели — за съемочный день. Это говорит о глобальных переменах в индустрии.