фото: Julien T. Hamon
Текст: Лидия Агеева
The Reinvention Issue. Интервью: Рамеш Наир, креативный директор Moynat
The Reinvention Issue. Интервью: Рамеш Наир, креативный директор Moynat
Рамеш Наир — дизайнер, который стоит за успехом Moynat. Именно ему в 2011 году Бернар Арно доверил возродить старинную марку аксессуаров для путешественников, и Рамеш с этой задачей блестяще справился. О том, как ему удалось вернуть к жизни всеми забытую марку и сделать ее снова актуальной, — в интервью для The Blueprint.
Текст: Лидия Агеева
ФОТО: JULIEN T. HAMON
Moynat. Еще каких-то пять лет назад это название было знакомо разве что коллекционерам старинного багажа с парижских барахолок. Самый большой конкурент сундуков Louis Vuitton и Goyard и одна из самых старинных французских марок для путешественников (братья Кулембье основали ее в Париже в 1849 году, на пять лет раньше Луи Вюиттона) ушла в забытье в семидесятых, когда ее владельцы разорились. Теперь это один из любимых бизнесов Бернара Арно: одиннадцать бутиков по обе стороны Атлантики, синоним качества, элегантности и настоящей роскоши, у которой нет срока годности. Каждую сумку Moynat, как и сундуки 167 лет назад, делают вручную в парижском ателье марки, расположенном возле Вандомской площади. На пошив одной уходит от трех до четырех суток. О том, как ему удалось воссоздать всеми забытый бренд буквально из пепла и превратить его в один из самых актуальных на рынке аксессуаров, нам рассказал креативный директор Moynat Рамеш Наир. Он встретил нас в своей студии на улице Сент-Оноре.
Moynat. Еще каких-то пять лет назад это слово было незнакомо почти никому, кроме коллекционеров старинного багажа с парижских барахолок. Самый большой конкурент сундуков Louis Vuitton и Goyard и одна из самых старинных французских марок для путешественников (братья Кулембье основали ее в Париже в 1849 году, на пять лет раньше Луи Вюиттона) ушла в забытье в семидесятых, когда ее владельцы разорились. Теперь это один из любимых бизнесов Бернара Арно: одиннадцать бутиков по обе стороны Атлантики, синоним качества, элегантности и настоящей роскоши, у которой нет срока годности. Каждую сумку Moynat, как и сундуки 167 лет назад, делают вручную в парижском ателье марки, расположенном возле Вандомской площади. На пошив одной уходит от трех до четырех суток. О том, как ему удалось воссоздать всеми забытый бренд буквально из пепла и превратить его в один из самых актуальных на рынке аксессуаров, нам рассказал креативный директор Moynat Рамеш Наир. Он встретил нас в своей студии на улице Сент-Оноре.
Студия Moynat расположена в том же здании, что и главный бутик марки на улице Сен-Оноре. Здесь всегда можно встретить Рамеша Наира и его команду.
Когда Бернар Арно предложил тебе возглавить Moynat, какой была твоя первая реакция?
Я тогда еще работал в Hermès, а господин Арно только-только купил этот бренд с большим наследием. Никто толком не знал, что это такое. Но в их распоряжении была пара классных старинных сундуков. Я сразу понял, что это сокровище! Иногда мы идем по песку и даже не подозреваем, что под нашими ногами может быть золото. Мы, как археологи, наткнулись на сокровище и продолжили копать в поисках информации, которая позволила бы заново построить Moynat.
Скажи, а ты знал что-то о Moynat до встречи с Арно?
Нет. Когда я вошел в комнату и увидел эти сундуки, я принял их за Louis Vuitton. Я не сразу дал ответ. Отправился на поиски — благо впереди были выходные, — чтобы разобраться, что к чему. После прогулки по винтажным магазинами Парижа я многое узнал о марке и в понедельник сказал месье Арно «да». Передо мной открывались большие возможности. Амбициозные и дерзкие. Мне надо было поверить в себя, убедиться, что я смогу возродить бренд с почти двухсотлетней историей.
Какие первые идеи посетили тебя? Почему, увидев два старинных сундука, ты решил делать сумки и аксессуары?
В моей голове была сотня идей. Мне захотелось делать сразу все: сумки, чемоданы, обувь. Может, даже парфюм! Но потом меня пронзила мысль, что я не должен забывать о прошлом Moynat. Когда ты создаешь драгоценный объект руками, ты развиваешь это ремесло. Savoir faire и métier — эти слова сложно перевести на другой язык… Каждая сумка Moynat — не просто модный аксессуар, это руки мастера, людей, которые ее создают. Это и стало отправной точкой в новой истории Moynat. Но я продолжаю рисовать: в моем блокноте много набросков туфель, посуды, одежды. Я открыт для любых возможностей: может, однажды я захочу делать наушники. Если мне удастся найти мастеров, создавать их вручную и во Франции, то почему нет? Главное, чтобы в новой идее был смысл и она отражала три главные составляющие ДНК марки: сундук, путешествие, мастерство.
У Рамеша — маленькая команда, членов которой можно пересчитать по пальцам. В студии на улице Сен-Оноре (на фото слева) с ним работают художники и графический дизайнер, а в ателье у Вандомской площади (фото справа) — настоящие ремесленники.
Наверное, непросто было найти людей, разделяющих такой взгляд на дизайн?
Не то слово! Найти единомышленников всегда трудно. Как, впрочем, и поставщиков. Никто не хочет работать с новыми марками.
Почему?
Всем нужны большие заказы! Когда ты просишь на пробу пять метров кожи, на тебя смотрят с удивлением.
Они не знали, что ты работал на месье Арно?
Нет. Нам нельзя было говорить об этом. До 2011 года возрождение Moynat было секретным проектом.
А теперь можно?
Да, можно! Но теперь у нас нет таких проблем, мы делаем крупные заказы. В нашем бизнесе очень сложно сделать первую пробу. Либо надо сразу заплатить большие деньги, либо доказать, что за тобой стоит большой бизнес. Первым делом кожевенник тебя спросит: а сколько тысяч метров кожи тебе нужно? Собрать команду тоже было непросто, учитывая, что я не мог сказать, куда именно зову людей. Приходилось уговаривать, даже упрашивать. Вот почему теперь я говорю, что дом Moynat был построен заново на личных контактах.
Ты говорил о поставщиках. Ты работаешь только с французскими производителями?
Да, потому что для меня Moynat всегда будет в первую очередь французским, парижским брендом. Китайцы пробовали вырастить белые трюфели в Китае — ничего не вышло: аромат и вкус никогда не будут такими же, как в Европе. Поэтому Moynat должен оставаться в Париже. Здесь мы работаем с лучшими из лучших: кожевенными заводами Tanneries Roux и Tanneries Haas и еще несколькими на юге Франции.
А как ты их выбирал?
По опыту. Я знал, что лучше не найти. Подумать только, я начинал в 1987 году! Много лет назад я видел коллекцию Славы Зайцева: я помогал его ассистентам на бэкстейдже. Это было просто превосходно, мы никогда не видели такой красоты в Индии.
Каждую сумку Moynat, как и легендарные сундуки 167 лет назад, делают вручную из лучшей кожи.
Как давно это было?
Это был 1989 год, Год дружбы Индии и Советского Союза: показ Зайцева был одним из его главных событий! Слава, он же, как Карл Лагерфельд, — из старой гвардии дизайнеров. Он же еще рисует, правда? Я уверен, что у него и сейчас куча клиентов. Конец восьмидесятых — это время больших перемен и больших дизайнеров — Клода Монтана, Тьерри Мюглера, Жан-Поля Готье! Я видел коллекции Ива Сен-Лорана и Пьера Кардена, но могу честно сказать: даже если Россия в то время была очень закрытой страной, у вас была невероятная прекрасно скроенная одежда. Какие материалы! Это был настоящий Haute Couture! Вопрос не в том, старомодно это выглядело или нет, они просто были превосходно сделаны. А вышивка! Лучшие образцы родом из России. Когда я работал с Жан-Полем Готье, одну из коллекций он целиком посвятил русским платкам.
Да, но мы многое потеряли: сначала в 1917-м, потом — с распадом Советского Союза.
История Moynat примерно о том же: потерять и заново обрести. В семидесятые все начали покупать пластиковые пакеты и носить нейлон, в итоге множество кожаных компаний разорилось. Большие игроки вроде Hermès, конечно, остались, но большинства и след простыл. Поэтому все, что нам оставалось сделать, — это поставить Moynat снова на ноги.
Что, на твой взгляд, отличает Moynat от других брендов?
Все! В центре нашей вселенной — продукт, который мы создаем из лучших материалов. И мы не боимся меняться — в нашем бизнесе это большая редкость. Пробуем разные варианты.
Например?
Cuir Impérial, или «Русская кожа» — мы уже использовали ее в нашей последней коллекции. Это один из самых драгоценных видов выделки. Она была популярна в Российской империи (отсюда и ее название), но, к сожалению, сегодня даже русские мало о ней знают. По легенде, за разглашение тайны изготовления «Русской кожи» могли казнить!
Как же вам удалось узнать этот секрет?
Нам посчастливилось найти несколько старинных образцов (показывает рукой на рулоны рядом с нами) и воспроизвести рецепт. Мы отправили кусочек старинной кожи на исследование в лабораторию, а потом сделали заказ в кожевенной мастерской Roux. На изготовление первой пробы ушло больше двух лет.
Теперь все сумки Moynat будут только из этой кожи?
Посмотрим, у нас в планах — целая коллекция из кожи Сuir Impérial. Это риск, но осмысленный: если не пробуешь что-то новое, бизнес начинает загнивать. Пока мы готовили «Русскую кожу», я неожиданно для самого себя совершил новое открытие: спросил у мастеров, нельзя ли сделать то же самое с крокодиловой кожей? Так появился «Русский крокодил».
Сегодня мы часто слышим «быстрая мода» и «медленная мода». А какую моду создаешь ты?
Мы часть модной структуры, но не системы: мы стоим в стороне и наблюдаем. Мне бы хотелось, чтобы у клиентов Moynat было особое отношение к тем изделиям, что мы создаем. Ведь Moynat — это история о том, как долго прослужит твоя сумка, какого качества кожа, из которой она сделана, а не о том, чтобы каждый день покупать что-то новое. Как-то меня спросили: почему в твоих сумках нет карманов? Я их не делаю — я скорее создам множество маленьких мешочков из лучшей кожи, которые можно будет положить внутрь.
Сделать модель с Канье Уэстом и получить очередь у магазина — слишком легкий путь. Важна репутация Moynat в перспективе.
Сделать модель с Канье Уэстом и получить очередь у магазина — слишком легкий путь. Важна репутация Moynat в перспективе.
Сколько времени уходит у твоих мастеров на создание одной сумки?
От трех до четырех суток, иногда неделя. У нас нет складов, каждая сумка как французский багет: как только продукт готов к потреблению, он поступает в продажу. Если в бутике заканчивается одна модель, ее копию зачастую приходится ждать несколько недель.
Как к твоему плану отнесся Бернар Арно, когда ты рассказал ему о своем видении Moynat?
Он удивился! (Смеется.) На самом деле нужно слушаться начальников, но при этом быть верным своим убеждениям. Выслушав меня, он сказал: «Вы человек убеждений, делайте то, что считаете нужным». Я доказал ему, что мой план будет успешным, и он принял его. Теперь он очень нами гордится. Мы встречаемся почти каждую неделю, чтобы обсудить, как идут дела. Уверен, что месье Арно не со всеми видится так часто! (Смеется.)
Как ты думаешь, какой объект Moynat войдет в историю?
Мы все еще над ним работаем.
Внимание к деталям: это не рисунок автомобиля, а мозаика, собранная подмастерьями Рамеша из разных кусочков кожи.
То есть ты пока не придумал новую Birkin или Kelly?
Никто не сможет придумать новые Birkin и Kelly, потому что их создал не дизайнер и не марка, а люди — наше поколение. Уйдет наше поколение, и вместе с ним уйдут в историю Kelly и Birkin.
А как же сумка Chanel 2.55?
Это не икона. Я сужу строго, но это так. Chanel уйдет в забытье, как только дом покинет Карл Лагерфельд. Kelly и Birkin стали такими успешными не потому, что Жан-Луи Дюма захотел сделать из них иконы стиля. Для него это тоже был сюрприз! Вы знали, что в восьмидесятые Birkin рекламировали на страницах журналов? Теперь им это уже не нужно. А когда я работал в Hermès, я купил маме Kelly на корпоративной распродаже почти даром, тогда я даже подумать не мог, что они станут настолько популярными! Но лет через двадцать они точно будут никому не нужны. Кто знает, может быть, мы вообще перестанем пользоваться сумками? Тогда моей задачей станет создать новый объект желания.
Как ты относишься к коллаборациям?
Это сложная история! Вы должны подходить друг другу, учиться друг у друга. Тут, как с музыкой, важна гармония, надо звучать в унисон. Слишком часто люди сегодня запускают совместные проекты ради маркетинга: чтобы показаться чуть более молодежными и крутыми. Я не хочу объединяться с кем-либо только ради возможности появиться на фотографиях в каждом журнале. Сделать модель с Канье Уэстом и получить очередь у магазина — слишком легкий путь. Будет много шума, а потом о вас все забудут. Мне же важна репутация Moynat в долгосрочной перспективе.
Мы нашли старинные образцы кожи редкой выделки — Cuir Impérial — и воспроизвели рецепт.
Мы нашли старинные образцы кожи редкой выделки — Cuir Impérial — и воспроизвели рецепт.
Расскажи о коллаборации с Фарреллом Уильямсом!
Фаррелл зашел в наш парижский бутик купить себе новый багаж и спросил продавцов, где можно встретить дизайнера. Мне тут же позвонили, я спустился (бутик расположен в том же здании, что и офис Рамеша. — Прим. ред.), мы стали болтать о музыке. Я обожаю музыку, если бы я не стал дизайнером, то точно стал бы музыкантом! В общем, сотрудничество началось с общих интересов.
Получается, любой клиент может прийти и попросить позвать тебя?
Если я в Париже, я с удовольствием спускаюсь поболтать с клиентами. Часто у нас завязываются дружеские взаимоотношения. Люди даже сувениры мне привозят из путешествий. Например, сегодня мне преподнесли сушеное манго из Таиланда!
Это была твоя идея разместить офис около бутика?
Да, я захожу в бутик почти каждый день! Для меня важно, чтобы каждый объект Moynat был представлен в правильном свете — так мне легче что-либо исправить, если что-то пошло не так. Или вдохновиться идеей: например для сумки Swing — ее делают в форме полумесяца — я придумал очень длинный ремешок, а продавцы, чтобы она выглядела красиво на витрине, сложили его пополам. Я даже не подумал, что это может так здорово выглядеть! Для следующей сумки я уже умышленно сделал ремешок, который можно сложить пополам. Поэтому я всегда говорю: вместо того чтобы следить за тем, что делают твои соседи, обращай внимание на то, что происходит у тебя самого под окнами.
А ты часто ходишь смотреть на конкурентов?
(Бутик Goyard находится буквально в 10 метрах от Moynat на улице Сент-Оноре)
Нет, я не очень люблю ходить по магазинам, потому что начинаю скупать все, что мне нравится.
Иногда мы идем по песку и даже не подозреваем, что под ногами может быть золото.
Иногда мы идем по песку и даже не подозреваем, что под ногами может быть золото.
Тебя чаще можно встретить на Левом берегу Парижа или на Правом?
Я живу в центре у Сены, и мне нравится бывать и там, и там. Некоторые говорят, что Левый берег стал скучным — я не согласен. Там всегда самые крутые концерты во время летнего фестиваля музыки. Раньше мне нравилось ходить в Café de Flore или Deux Magots с только что купленными книгами из магазина La Hune, он был буквально в двух шагах от них. Но теперь, когда его нет, я там появляюсь редко. Многие любимые парижские места уходят в историю.
Как считаешь, его когда-нибудь возродят?
Все возможно! Людей тоже когда-то научатся возвращать к жизни, я уверен! Недавно на улице Сент-Оноре, недалеко от нашего бутика, закрылся магазин ручек и карандашей, куда я часто заходил. Он работал здесь более полувека. Когда я спросил, почему, владелец ответил: люди больше не покупают ручки. Часто классные магазины вынуждены закрываться, потому что наследники не хотят ими заниматься или попросту не знают, как заново переосмыслить, обновить дело. Для меня лучший пример магазина, который никогда не устареет, — Colette. Его основательница Колетт Руссо — Поль Пуаре наших дней: это она сделала улицу Сент-Оноре модной. Двадцать лет назад модный Париж заканчивался бутиком Hermès, никто никогда не шел дальше по этой улице, там были самые скучные магазины. Теперь же все спешат зайти в Colette, потому что там всегда все самое-самое модное. Я помню, как сам покупал кроссовки в этом магазине двадцать лет назад: я так ими гордился, ни у кого не было таких! И на протяжении двадцати лет Colette постоянно подогревают интерес к своей марке.
Расскажи, как проводишь свободное время?
Бегаю по городу, хожу по блошиным рынкам, катаюсь на велосипеде.
Три главные составляющие ДНК Moynat: сундук, путешествие, мастерство исполнения.
На блошиных рынках ищешь старинные объекты Moynat?
Сплошь и рядом (встает со своего места и достает из шкатулки маленький замочек Moynat с кожаным покрытием). Люди даже не догадываются, какие ценности им попадают в руки. Ему больше ста лет! Мне его продали за 5 евро.
А как ты понял, что этот замок Moynat?
Опыт! Этот замок я нашел на блошином рынке в пригороде Парижа Торни-сюр-Марн, около Диснейленда. Его называют рынком ремесел, там часто можно найти старинную подкову или нож мясника. Но важно отправляться туда ранним утром: рынок начинает свою работу в 5–6 утра, и к полудню там уже ничего не остается.
Что тебя вдохновляет помимо старинных объектов?
Жизнь. Все, что произошло до нас и что произойдет после нас. Жизнь — это коллекция идей, мыслей. Она объединяет в себе все — классных людей, которые нас окружают, и удивительные объекты, как вот этот маленький замок с кожаной обложкой.
