Совсем одичали!

ФОТО:
АРХИВ ПРЕСС-СЛУЖБЫ

Музей русского импрессионизма совместно с ГМИИ им. А.С. Пушкина открыл выставку «Русские дикие», на которой собраны работы отечественных художников начала прошлого века, вдохновленные фовизмом. Дикое здесь означает яркое, насыщенное, энергичное — в общем, исключительно хорошее. Но позитивный посыл проекта еще и в том, что его кураторы напоминают (и в этом ироничный парадокс названия): Россия — все-таки Европа.

Александр Русаков, «Лошади на водопое», 1923–1925

Пётр Кончаловский, «Натюрморт с гранатами», 1908

Николай Синезубов, «У зеркала», 1920

Музей русского импрессионизма, укромно расположившийся обочь Ленинградского проспекта, — не такое известное и популярное у туристов место, как Третьяковка или Пушкинский, но «Русские дикие» вполне могут стать новым выставочным блокбастером. Это очень емкий проект, в который вложились экспонатами три десятка музеев со всей страны — от Архангельска до Таганрога и Владивостока. Включая, конечно, и Пушкинский с Третьяковкой, и Русский с Эрмитажем. Плюс несколько галерей и даже частных коллекционеров, «пожелавших остаться неизвестными», как написано на стенде с благодарностью участникам (всего задействовано 51 собрание, предоставлено 113 работ). В общем, есть ощущение, что по заявленной теме тут собраны сrème de la crème — возможно, историки искусства с этим поспорят, но обычного посетителя экспозиция способна буквально ошарашить, не столько даже «дикостью», сколько плотностью хорошей и очень хорошей живописи. И тем, как знакомые имена начинают иначе играть в новом контексте.

Причем тут Баския
  и Уорхол?

Изумление номер один — открывающий экспозицию холст «Без названия», датированный 1984 годом. Авторы — мировые звезды Жан-Мишель Баския и Энди Уорхол, «дикие», конечно, но не то чтобы русские. А это такой специальный трюк кураторов: удивитесь-ка, как посетители первых выставок нового искусства 120 лет назад! Но вообще-то рифмы — уже фирменный стиль Музея русского импрессионизма: например, на прошлогодней выставке «Группа “13”. В переулках эпохи» живопись и графика художников рубежа 1920–1930-х годов, сумевших ускользнуть от «советского» в частное, лиричное, интимное, соседствовали с их эстетическими ориентирами — работами Эдгара Дега, Рауля Дюфи, Пикассо и Ренуара. Так и теперь — источники вдохновения «русских диких» пунктирно прошивают экспозицию: регулярно натыкаешься то на Анри Матисса, то на Отона Фриеза, то на Альбера Марке.

Анри Матисс, «Испанка с бубном», 1909

Сам эпитет «дикие» — изначально французский: fauves — так возмущенный критик Луи Воксель назвал участников парижского Осеннего салона 1905 года, шокировавших публику грубыми формами, пренебрежением к законам перспективы и взрывом ярких красок. На русский термин перетолковал Давид Бурлюк, чья живопись, представленная на выставке, напоминает, что будущий «отец футуризма» тоже был очарован фовистами. В статье для альманаха «Синий всадник» он называл русских «диких», которые «открыли новые принципы прекрасного». Из самых известных имен — Михаил Ларионов, Наталия Гончарова, Илья Машков, Павел Кузнецов, Петр Кончаловский.

Давид Бурлюк, «Полдень на Днепре», 1910

Дикие -измы

Кураторы — Юлия Петрова и Вера Рябинина из Музея русского импрессионизма и Илья Доронченков из Пушкинского — раскладывают «русскую дикость» по направлениям: вот «Дикий импрессионизм», «Дикий символизм», а вот «Примитивизм» (эпитет к которому явно выглядел бы излишним). Среди символистов — Мартирос Сарьян и Павел Кузнецов, в разделе импрессионизма — Бурлюк и Николай Кульбин, в примитивизме — Наталия Гончарова и Михаил Ларионов: в двух их работах, повешенных рядом, спрятана изящная «пасхалка» — если смотреть внимательно, можно заметить, что костюм на гончаровском «Портрете Мака» (которого на вернисаже буквально все принимали за Есенина) и чайник на ларионовском натюрморте одного и того же оттенка. Выглядит концептуально, а объясняется прозаично — художники пользовались одним и тем же тюбиком синей краски.

Анри Ле Фоконье, «Маленькая школьница», 1907

Значительное место выделено Илье Машкову (выставка которого на днях открылась в Третьяковке) и Петру Кончаловскому — портрет его дочери («Наташа на стуле», 1910) вынесен на афишу «Русских диких». Хотя наглядней идею выставки выражает, наверное, как раз машковская «Натурщица на красном фоне» (начало 1910-х) — с синими грудями, розовыми бедрами и желтым животом; женщина-цвет, женщина-плоть, женщина-фрукт: можно представить, как она взрывала мозг зрителям сто с лишним лет назад. Фовизм, «дикость» были, конечно же, еще и манифестацией телесного — поэтому на выставке довольно много «ню» (в частности, прекрасные купальщицы Аристарха Лентулова и Михаила Ларионова), но это телесность не порнографически конкретная и даже не эротически манящая, а просто витальная, радость жизни во всей ее полноте.

Пётр Кончаловский, «Наташа на стуле», 1910

Аристарх Лентулов, «Натурщик на пляже. Ялта», 1909

Анри Манген, «Купальщица», 1906

Ольга Розанова, «Цветы на окне»,
начало 1910-х

Пьер Поль Жирьё, «Пионы», 1906

«Парижачьи»

Так называется отдельный закуток выставки, отсылающий к одноименному роману футуриста Ильязда (Ильи Зданевича). Тут собраны работы самих французских «диких», которых возмущенные критики требовали загнать в клетку (поэтому полотна помещены на стальные прутья), и русских художников-эмигрантов — например, «Химера Нотр-Дам» (1902) Николая Тархова, которой можно запросто иллюстрировать паблик «Страдающее Средневековье». Но «Парижачьи», пожалуй, еще один ключик к этой выставке, такое слово-открывашка: по мысли кураторов, уникальный пластический язык русских художников рождался именно из таких парадоксальных сопоставлений, какие составляли и новояз Зданевича: русские фовисты смешали Матисса с городской вывеской, Сезанна — с лубком, а Гогена — с православной иконой. Нет никакого «особого пути» и «русского мира», но нет и «догоняющей» Европу русской культуры, за ХIХ век мы все догнали, и к веку ХХ Россия с Европой пришли уже примерно синхронно. Это важный посыл «Русских диких» — напомнить, что вообще-то мы часть этой общей истории бунта, взрыва, разрушения и созидания нового, ну, пафосно говоря, того, что называется современной культурой.

Анри Манген, «Пейзаж в Сен-Тропе», 1905

Сергей Лобанов, «Белый флигель», 1914