«Женский взгляд» в искусстве: почему это важно?

ТЕКСТ: Ольга Страховская

Последние несколько лет в шоу-бизнесе и мире искусства происходит революция: женщины все громче заявляют о себе и своих правах — и индустрия постепенно сдается. Актрисы от Мерил Стрип до Дженнифер Лоуренс требуют, чтобы им платили не меньше мужчин, жалуются на однотипные роли и создают собственные кинокомпании — чтобы дать голос сценаристкам и женщинам-режиссерам. Фильмы про сильных героинь собирают огромную кассу, музеи начинают все больше выставлять (и покупать) работы художниц, а теоретики искусства и пресса пишут о «женском взгляде», который неизбежно приходит на смену (а, точнее, в пару к) «мужскому». Рассказываем, что это такое — и почему в 2018 году эту тенденцию уже невозможно игнорировать.

Стеклянный потолок Голливуда

Почти год назад — 4 марта 2018 года — в Лос-Анджелесе в 90-й раз вручали «Оскара». Примечательной эту церемонию делала не только круглая дата: впервые за почти сто лет существования премии на приз за лучшую операторскую работу номинировали женщину. Американку Рэйчел Моррисон включили в шорт-лист лучших операторов года за «Ферму «Мадбаунд»» — драму про двух ветеранов Второй мировой. Фильм на «Оскаре» был представлен в четырех номинациях и не выиграл ни в одной; тем не менее сам факт участия Моррисон в оскаровской гонке СМИ назвали историческим. «В американской киноакадемии наконец-то пробили стеклянный потолок (карьерная планка, которую по социокультурным причинам не могут преодолеть женщины в различных профессиях. — Прим. ред.)», — писал Variety. «Не прошло и 90 лет», — вторил Harper’s Bazaar, добавив к подзаголовку материала эмодзи rolleyes. «Не могу поверить, что я стала первой, — призналась сама Моррисон в интервью радиостанции NPR. — Это какое-то безумие!»

Через пару недель после «Оскара» в мировой прокат вышел еще более громкий фильм, снятый Моррисон, — блокбастер про темнокожих супергероев «Черная пантера». А в августе 2018-го оператор выложила в инстаграм свое фото на восьмом месяце беременности и с камерой на плече, рассказав, что только закончила съемки политического триллера Against All Enemies с Кристен Стюарт в главной роли. «Есть ошибочное мнение, что беременность — это что-то вроде инвалидности. Но я не супергероиня, я просто делаю то, что люблю, — написала Моррисон. — В свое время я упустила классные проекты, потому что недавно родила и люди боялись меня нанимать. Но беременность и материнство — это не проблема, и мастерство от этого никак не страдает. Если уж на то пошло, опыт и эмпатия, которые я приобрела [став матерью], только помогли мне в профессии и сделали меня еще более хорошей кинематографисткой».

Случай Моррисон — не только исключительный, но еще и наглядный. На ее примере хорошо видно, как сложно женщинам пробиться в профессиях, которые исторически считались мужскими, в том числе в Голливуде. «Чего стоит одно слово cameraman (то есть оператор, а буквально — мужчина с камерой)!» — сетовали кураторы Линкольн-центра, запустившие летом 2018-го двухнедельную ретроспективу фильмов, снятых женщинами-операторами со всего мира. Сама постановка проблемы говорит за себя: вряд ли кому-либо пришло бы в голову составлять подобную программу из фильмов, снятых мужчинами: их большинство. Это подтверждают и сухие факты. Американское общество операторов, которому в следующем году исполнится 100 лет, впервые приняло в свои ряды женщину лишь в 1980 году; к 2015-му женщины-операторы в нем не составляли и 4 % участников. Если посмотреть на 500 самых кассовых американских фильмов 2017 года, то лишь 11 % из них срежиссировали и сочинили женщины; женщины-операторы на этих проектах составляли все те же жалкие 4 %.

Примерно такие же цифры и в Великобритании: Британский киноинститут проанализировал 10 тысяч фильмов за всю историю местной индустрии и пришел к печальному выводу, что лишь 4,5 % из них сняли женщины. Число фильмов, над которыми работали преимущественно женские команды, было и того меньше — оно недотягивало даже до 1 %.

Неизвестные художницы

Это положение дел не ново: почти вся индустрия кино с момента ее появления и до сих пор создается преимущественно мужскими руками. Еще в 1975 году теоретик кино и сотрудница Британского киноинститута Лаура Малви придумала термин male gaze, то есть «мужской взгляд». С его помощью она описывала то, как на экране показывают мир, а главное — женщин. По мнению Малви, мы видим их глазами героев и режиссеров, для которых киногероиня — в первую очередь объект желания. Это мало отличается от всей истории искусства, где женщине, как правило, была отведена участь позирующей. Например, музы, чью красоту воспевал художник. Как утверждал британский арт-критик, художник и автор четырехсерийного фильма BBC «Искусство видеть» Джон Берджер, мужчина в искусстве контролирует ситуацию; он тот — кто смотрит, а женщина — та, на кого смотрят (и кто в итоге сживается с этой пассивной ролью). 

В 1971 году американский искусствовед Линда Нохлин опубликовала эссе «Почему в мире не было великих художниц?», заголовок которого в 2017-м напечатали на тельняшке Dior. Лохлин объясняла, что к этому не располагало все устройство западного общества: и отсутствие системы образования для женщин, и их ограниченная социальная роль, и пренебрежительное отношение к их творчеству. Например, вплоть до конца XIX века женщинам запрещали рисовать обнаженных моделей, хотя это необходимая стадия обучения живописи. Если женщины и умудрялись войти в арт-среду, им было крайне сложно встать в один ряд с ведущими художниками своей эпохи — даже при одинаковом уровне таланта. В последние годы СМИ все больше пишут о женщинах, которых «стерли из истории искусства»; справедливость пытаются восстановить и мировые музеи — посвящая выставки как известным художницам вроде Фриды Кало, так и тем, кто долго и незаслуженно оставался в тени мужчин.

Маша Семендяева, арт-критик,
главный редактор «Большого музея»

Почему в последнее время мы все больше видим художниц и узнаем новые имена почти каждый год? Я думаю, причина в смене общественного взгляда на то, кто такая женщина. Это проявляется во многих областях, и в том числе в искусстве. Важно понимать, что женщины-художницы были всегда, начиная с античности, и в Средние века, и вообще в любое время. Просто мы часто не знаем о них, поскольку женское творчество, как и вообще вся жизнь женщины на протяжении многих веков считались делом интимным и домашним. Выставлять работы, открыто о них рассказывать, зарабатывать этим деньги для женщины считалось неприемлемым из-за социальных установок. Когда эти установки пошатнулись, женщины просто перестали стесняться.

Знаменитая художница Зинаида Серебрякова занималась поначалу искусством как любительница, в семейной усадьбе, в перерывах между заботой о четырех детях. Или, например, дочь художника Тинторетто Мариетта Робусти была так востребована, что ее дважды приглашали стать придворной художницей, но сама принимать решения она не имела права, а отец был против. Так что она вышла замуж и умерла в 30 лет.

И это еще знаменитые художницы, добившиеся или получившие право быть в профессии. Не могу назвать почти ни одной художницы до начала XX века, которая бы успешно совмещала брак, детей и профессиональную карьеру. И это отражает общую ситуацию с эмансипацией женщин. Как только стали появляться женщины-полицейские, женщины-судьи и женщины-политики, неизбежно стало больше женщин-художниц. Искусство — это часть общественной жизни, зеркало социальных тенденций.

Известная традиционная модель отношений художника-мужчины и его музы-женщины — это метафора уже устаревшей на сегодняшний момент любовной модели, в которой один абсолютно активен, а другая — совершенно пассивна. Эта модель перестала быть единственно возможной, поэтому и искусство меняется вслед за обществом.

Два года назад в Антверпене прошла первая выставка «забытой художницы» XVII века Клары Петерс — чьи барочные натюрморты часто принимали за работы более известных мужчин-фламандцев и о чьей жизни мало что известно. В том же 2016-м экспозицию привезли и в мадридский Прадо; сложно поверить, но это стало первой персональной выставкой какой-либо женщины-художницы за всю двухсотлетнюю историю музея. А в феврале 2018-го в Tate открылась выставка работ, вдохновленных творчеством Вирджинии Вулф; как объясняли ее создатели, «произведения Вулф служат призмой, сквозь которую пропущены феминистские представления об идентичности, семейности и ландшафте в современном искусстве».

Кураторы, по сути, поместили Вулф в контекст «женского искусства», окружив ее личность работами более 80 художниц — от родной сестры писательницы до скульптора-модернистки Барбары Хепсворт и «феминистской сюрреалистки» Пенни Слингер. Еще одной из участниц выставки стала уэльская художница Гвен Джон, чье творчество оценили через много десятилетий после ее смерти. «Заслоненная фигурой своего знаменитого брата, художника Огастеса Джона, и романом с Огюстом Роденом, она наконец-то выходит на первый план», — написал The Guardian. А спустя почти год в Пушкинском стартовала выставка, посвященная Ольге Хохловой — балерине, жене и музе Пабло Пикассо, призванная показать ее личность не только глазами великого мужа.

Клара Петерс, «Стол», 1611

Маргарет Меллис, «Синий анемон», 1957

Гвен Джон, портрет Хлои Ботон-Ли, 1914

Лаура Найт, «Тёмный пруд», 1918

Вильгельмина Барнс-Грэм,
«Скалы», 1953

Меняется и сам арт-рынок. В 2018-м кураторы музеев и коллекционеры стараются приобретать больше работ художниц — и таким образом реабилитировать женщин в искусстве. Но этот процесс лишь набирает обороты. На то, чтобы «догнать» мужчин, у художниц могут уйти годы, и об этом наглядно говорит стоимость их работ. В октябре 2018-го на том же аукционе Sotheby’s, где «самоуничтожилась» «Девочка с шаром» Бэнкси, случилось еще одно знаковое событие: работу Дженни Сэвилл (одной из поколения «молодых британских художников» 90-х, в которое входили и Дэмиен Херст, и Трэйси Эмин) купили за рекордную для женщин-художниц сумму — 12,4 миллиона долларов. 

Это в два раза больше стартовой цены, но многократно уступает «мужскому рекорду», который месяц спустя поставил соотечественник Сэвилл Дэвид Хокни. 15 ноября его знаменитый «Портрет художника (Бассейн с двумя фигурами)» ушел на Christie’s за 90,3 миллиона долларов — что сделало Хокни самым дорогим из живущих в наши дни художников. В то же время признание Сэвилл коллекционерами подчеркивает тенденцию: ее «рекордная» картина «Поддержанная» — не просто работа, созданная женщиной, но и актуальное высказывание. Это автопортрет художницы в обнаженном виде, поверх которого начертана цитата из эссе французской философа и теоретика культуры Люс Иригарей: «Если мы продолжим говорить на том же языке, на котором мужчины говорили веками, мы подведем друг друга».

Дженни Сэвилл, «Поддержанная», 1992

То, что женщин до сих пор недостаточно знают и ценят в мире искусства, создает серьезные проблемы и для нового поколения художниц. По данным, собранным Национальным музеем женского искусства в Вашингтоне, 51 % всех современных художников — женщины, но из 590 крупных выставок, прошедших в США за последние шесть лет, художницам было посвящено меньше трети. Зарабатывают они в среднем на 20 % меньше мужчин, а у трех ведущих мировых музеев — Лувра, Британского музея и Метрополитен-музея — никогда не было женщины-директора (в отличие от многих российских музеев, включая все тот же Пушкинский и Третьяковку).

Елена Баканова, арт-дилер и галеристка

Современное искусство, как известно, современно только в том случае, если параллельное ему время отражает либо опережает. То есть это искусство максимально контекстное. А гендерная тема в современной культуре — одна из центральных. Говоря о ней, интересен резонанс на акции Pussy Riot и художника Павленского. С одной стороны, многие люди даже внутри искусства как будто не поняли, каким важным и беспрецедентно резонансным за последние десятки лет явлением оказались Pussy Riot для российского искусства. И главное, не поняли почему. Кроме медиа, новейшего жанра самого сообщения и способов его распространения, это, во-первых, женская группа, во-вторых, первоначально анонимная женская группа, и в-третьих, очень politically involved женская группа, которая в жанре панк-скоморошничества посягает на «фигуры отца» глубинно патриархального российского общества, от патриарха до президента — и бросает им вызов.

Поэтому симптоматично выглядела первая волна комментариев, в которых их называли девочками в цветных колготках. А за этим последовало очень серьезное обсуждение профсообществом акции Павленского с прибитыми к брусчатке Красной площади яйцами. В доминирующем интернациональном контексте как раз Павленский выглядит как девочка в цветных колготках. Потому что в знаковой системе это квинтэссенция шовинистского дискурса с явным лагерным оттенком; на фоне Pussy Riot Павленский — это повестка даже позапрошлого десятилетия, а не года.

Pussy Riot, панк-молебен «Богородица, Путина прогони!», 2012

«Если хочешь, чтобы что-то было сделано, сделай это сама»

Гендерный дисбаланс напрямую влияет и на то, как развивается само визуальное искусство — и какие темы и образы в итоге видят зрители, будь то на стенах музеев или в кинозалах. «Для того чтобы знать все о male gaze, необязательно быть специалистом в области гендерных исследований», — писала обозревательница LA Times Мередит Блэйк в статье о том, как «женский взгляд» ворвался на американское телевидение. Достаточно просто иметь глаза. «Мужской взгляд» — это и то, как показывал своих героинь Хичкок, и то, как камера скользит по телу Меган Фокс в «Трансформерах», и то, как полуобнаженная блондинка держит в руках запотевшую бутылку пива в рекламном ролике на Суперкубке. «Но в последнее время телеэкраны взорвались оригинальным контентом — и это дало огромные возможности проявить себя женщинам-режиссерам и сценаристкам, что, в свою очередь, привело к росту телешоу, где женщины стали действующим субъектом — а не объектом желания», — считает Блэйк.

Один из ярких примеров этого прорыва — сериальная экранизация важного романа Маргарет Этвуд «Рассказ служанки» про антиутопическое будущее США, где к власти пришли религиозные фундаменталисты, а женщины лишены самых базовых прав. Первые три эпизода шоу сняла оператор Рид Морано, которая прославилась своей работой на «Замерзшей реке» Кортни Хант (эта инди-драма в 2008 году взяла Гран-при «Санденса»), а затем сняла видео на песню Sandcastles с визуального альбома Бейонсе Lemonade. По мнению Морано, главное, о чем должны думать женщины в кино, — это о том, как найти новые, нетипичные истории или же новый способ рассказать уже известные. «Меня восхищает поиск нового взгляда на вещи», — объясняла оператор.

Мария Дудко, художница и режиссер

Сейчас в художественном мире происходит титанический сдвиг, причем во всех видах искусства. В прошлом году единственной исполнительницей, которую номинировали на Grammy в категории «Альбом года», была Lorde. В этом году количество номинированных женщин во всех категориях существенно выросло. При этом понятно, что талантливые женщины, которые сами пишут и исполняют свою музыку, были всегда. Но общественный резонанс вокруг этой темы показал, что организации и структуры, которые определяют успешность карьеры артиста, зачастую опираются на мнения узкого и однородного круга decision-makers.

Производство искусства — это сложная экосистема, которая не ограничивается «виденьем художника» или самим произведением. Поэтому, с одной стороны, «женский взгляд» — это про то, что довольно продолжительное время наши представления об окружающем мире формировались через призму культуры, которая производилась исключительно мужчинами, и теперь система, которая на этой базе была построена, реформируется. С другой стороны, есть ли сам «женский взгляд» как специфический способ восприятия реальности или нет — сложный вопрос, потому что все каноны в искусстве формировались без участия женщин, и у него пока не было времени достаточно укрепиться. Но когда я смотрю фильмы Келли Рейхардт или Катрин Брейя, работы Софи Калле или Евы Гессе, мне кажется, конечно, что «женский взгляд» — это про эмпатию, честность перед собой и зрителем и максимальную преданность своему делу.

Софи Калле, «Береги себя», 2004

История (хоть и пока недолгая) показывает, что женщины действительно способны привнести в кино совершенно новые сюжеты и подарить зрителям более разнообразных и многогранных героинь — что куда полнее отражает реальность. Об этом говорила и актриса Риз Уизерспун в своей программной речи на вручении премии Glamour «Женщина года» в 2015-м. Она вспоминала, как ей не хватало фильмов с сильными и яркими главными героинями — и в итоге пришла к выводу, что ситуацию надо брать в свои руки. «Моя мать, очень сильная, умная южанка, однажды сказала мне: «Если хочешь, чтобы что-то было сделано, сделай это сама»», — шутила Уизерспун. 

В 2012 году актриса и ее приятельница, австралийская кинопродюсер Бруна Папандреа основали продакшен-компанию Pacific Standard Films, решив сконцентрироваться на историях, написанных и снятых женщинами — и про женщин. Их первыми проектами стали драмы «Дикая» по мемуарам Шерил Стрейд и «Исчезнувшая» Дэвида Финчера по бестселлеру Гиллиан Флинн, а также комедия «Красотки в бегах»; в двух из них главные роли играла сама Уизерспун. К моменту выступления актрисы и продюсера на премии Glamour у ее компании в разработке было 25 фильмов и три телешоу. Одним из них была «Большая маленькая ложь» — опять-таки с Уизерспун, Николь Кидман и Шейли Вудли. Его первый сезон номинировали сразу на 16 «Эмми», из которых команда взяла половину. Второй должен выйти в 2019 году; к актерской команде шоу примкнула Мерил Стрип, известная своей активной позицией по «женской повестке» в Голливуде, а снимать его будет обладательница «Оскара» британский режиссер Андреа Арнольд. 

«Не стоит ждать, что одни и те же 20 мужчин будут снимать кино, и вы при этом будете видеть на экране разные истории, — объясняла Уизерспун в интервью Fast Company. — Мы говорим о разнице мужского и женского взглядов. Женщины рассказывают истории по-другому. Что если появится мощный сторителлинг с другой точки зрения, и при этом не менее коммерчески востребованный? Не сможем ли мы изменить мир? Я верю, что сможем».

Уизерспун — далеко не единственная, кто сейчас разворачивает Голливуд в сторону женщин. 20 декабря в российский прокат выйдет «Воспитательница» Сары Коланджело — о женщине, которая всю жизнь проработала в детском саду и открыла поэтический талант в одном из своих подопечных. Эту роль сыграла Мегги Джилленхол, она же стала и продюсером фильма. Пару месяцев назад стало известно, что Джилленхол дебютирует и в режиссуре. Итальянская писательница Эллена Ферранте объявила, что доверила ей экранизацию одной из своих книг «Потерянная дочь». «Теперь это ее история. И важно — для меня, для нее, для всех женщин — чтобы получившееся произведение было результатом ее видения», — написала Ферранте в своей колонке для The Guardian. 

Риз Уизерспун в фильме «Дикая», 2014

За последние годы собственные продакшен-компании открыли и другие актрисы: Шарлиз Терон, Алисия Викандер, Керри Вашингтон, Марго Робби и даже 21-летняя звезда «Игры престолов» Мэйси Уильямс. Большинство из них хотят снимать фильмы про женщин, которых им самим так не хватает, — и давать зеленый свет проектам, которые «зарубили» бы мужчины-продюсеры. Британка Джемма Артертон, прославившаяся ролью «девушки Бонда», не скрывает, что ее компания Rebel Park Productions создаст рабочие места для женщин по ту сторону камеры — режиссеров, сценаристок, операторов и представительниц технических кинопрофессий. 

Vulture перечисляет около 40 экшен-фильмов про женщин (и это только экшены!), которые вышли в 2018 году или находятся в разных стадиях производства. Среди них фантастическая антиутопия «Патриотка» с Евой Грин (она играет военную, которая начинает сомневаться в авторитарном режиме), полноценный спин-офф про суперзлодейку Харли Квинн (исполнительница ее роли Марго Робби объявила, что фильм будет называться «Потрясающая эмансипация Харли Квинн») и даже пока неназванный совместный остросюжетный проект Рианны и Люпиты Нионго, который снимет режиссер «Сельмы» Ава Дюверней.

Майя Кузина, куратор специальных проектов
Центра документального кино

Я думаю, что события, происходящие в Голливуде, невероятно важны, и надеюсь на такой же поворот в российском киносообществе, который коснется не только процесса создания кино — фигуры автора, выбора героев и героинь, сюжета и художественного стиля, — но и взаимоотношений внутри среды. Сейчас, по моим наблюдениям, большая его часть к такого рода изменениям и даже дискуссиям пока не готова. Любые попытки диалога оборачиваются обвинениями одних в необоснованом радикализме и уничтожении истории кино и честных имен ее главных писателей, других — в ретроградности и патриархальной недальновидности. Реакция в целом довольно очевидная: с учетом того, что кинематограф десятилетиями предлагал видение женщины как объекта, пригодного только для того, чтобы на него смотрели — классическое определение male gaze Лауры Малви, — довольно сложно открыться иной модели видения. Кроме того, устоявшихся форм для обсуждения подобных вопросов у нас просто нет, но их важно и нужно искать.

В этом контексте говорить о восприятии теории female gaze в российском сообществе довольно сложно. Мне кажется, этот термин в большинстве случаев вызывает усмешку, потому как наиболее распространенная позиция — считать кино гендерно нейтральным, объективной реальностью, а не конструктом, иначе это не кино. Заметные женщины-режиссеры, на мой взгляд, себя с этой теорией также не ассоциируют, но в целом и не ставят себе задачи работать в этом поле.

Самым главным в этой ситуации мне кажется сохранять трезвый взгляд: не думаю, что стоит изымать имена из истории кино, однако важна интеграция критического взгляда — идея про гениев, которым все можно ради искусства и за талант, кажется безнадежно устаревшей.

 «Рассказ служанки», 2017-2018

 «Воспитательница» Сары Коланджело, 2018

Как горько шутит Хелен Миррен, когда она начинала сниматься в кино, 99,9 % процентов людей на съемочной площадке были мужчинами, а сейчас это лишь 75 %. «Впереди долгий путь, но нет сомнений, что процесс пошел, — сказала легендарная актриса весной 2018 года. — Нам так долго говорили, что дело в «природе вещей». Но это не природа. Это культура, и мы можем ее изменить».