Знакомьтесь, кинокомпания

Год назад, когда голливудские мейджоры объявили, что уходят из России, казалось, что в кинотеатрах теперь будут показывать только патриотические блокбастеры и «Чебурашку», но — нет. Небольшие кинопрокатные компании, которые и до этого выпускали в прокат наши любимые независимые фильмы, оказались героями нашего времени и доказали, что личный подход к бизнесу — это залог успеха. Перед вами команда A-One, на счету у которой «Треугольник печали», «Камон Камон», «Мотель „Нигде“», «Середина 90-х» и ретроспектива Паоло Соррентино. Для Independence issue они рассказали The Blueprint о мемах, борьбе с пиратами и том, как сделать зрителей своими коллегами.

Даниил Горошко, основатель 

Профессия прокатчика немножко теневая — многие и не подозревают, каким образом фильмы попадают в кинотеатр. Мы выбираем на кинорынке или фестивале фильм, заключаем сделку. После продолжительных торгов с агентом покупаем фильм, иногда на уровне сценария или даже синопсиса. После этого уже ждем мировой премьеры и после нее адаптируем все сопутствующие материалы, делаем рекламную кампанию. Мы расписываем фильм по кинотеатрам, после этого уже продаем фильм на всякие площадки типа «Кинопоиска», телевидения и так далее. То есть осуществляем такой полный цикл жизни фильма на нашей территории.

О профессии прокатчика:

Компания была создана практически случайно. Я работал юристом в медиа — в кино и на телевидении. И достаточно быстро мне стало скучновато. Но тогда я уже понимал, кто такой прокатчик, кто такой агент, кто такой продюсер, кто такой режиссер — понимал, как работает индустрия. Мне в ней хотелось остаться, просто потому что я любил кино — благодаря моим родителям, которые, когда я был маленьким, зачем-то водили меня на Херцога. Я подумал, что классно, наверное, было бы показывать фильмы. Есть такая профессия прекрасная — прокатчик. Ты занимаешься тем, что любишь: берешь кассету с полки и показываешь своим друзьям. Тогда еще кассету!

Поначалу я сам ходил по барам, расклеивал афиши, флаеры разносил по каким-то местам. С Катей (сооснователь A-One Екатерина Усолкина. — Прим. The Blueprint) ездили в Москву договариваться с кинотеатрами: «Возьмите нашу единственную копию». Тогда была пленка, а пленка очень дорогая. Мы могли себе позволить максимум две копии фильма на всю страну — они просто путешествовали из кинотеатра в кинотеатр. Потом еще ввезти копии в Россию — это была отдельная история с нашей таможней. Я даже не знаю, можно ли это все, в принципе, произносить вслух.

Нам повезло — первые релизы были суперуспешны, но следующие несколько лет были достаточно кислые. В 2010 году мы радостно купили «Молоко скорби» — «Золотой медведь» Берлинского кинофестиваля. Мы думали — «ну супер». И это был, конечно, полный провал. И следующий фильм — тоже был провал, и еще один фильм — провал. И потом, наверное, на третий год существования компании ты начинаешь думать: «Хм, наверное, все-таки не все, что мне нравится, нравится всем остальным». Наверное, нужно какую-то миссию придумать, или концепцию, или стратегию. Тогда нам еще казалось, что человек, который занимается пиаром, это какой-то рудимент. Сейчас уже, конечно, так не кажется.

О том, как все начиналось: 

«Молоко скорби», 2009

подкаст a–one

Когда мы только начинали развивать свои соцсети, то мы сознательно пытались отойти от бизнес-позиционирования. Потому что отношение в нашей стране к бизнесу чаще всего такое — «что вы нам впариваете?». Поэтому мы всегда пытались дистанцироваться от образа компании, которая кому-то что-то пытается продать. Мы скорее рекомендуем. Какой-нибудь классный фильм.

О бизнесе с человеческим лицом: 

Я думаю, очень большую роль сыграло то, что наша компания находится не в Москве, а в Петербурге. Находясь вдали от эпицентра киноиндустрии, ты делаешь все по-своему, не оглядываясь на коллег. И это очень круто, потому что у тебя немножко незашоренный взгляд. Сейчас компания находится на такой стадии, что все живут в разных местах: кто-то в Москве, кто-то в Петербурге, кто-то где-то еще. Но сначала было важно не оглядываться ни на кого. Мы очень мало знали, и это было круто.

О взгляде со стороны: 

Мы не можем позволить себе запускать все, что нравится нам, потому что некоторые вещи, которые нравятся нам, вообще не собирают. Но мы всегда оставляем место для экспериментов. Один-два раза в году мы покупаем и выпускаем фильмы, которые 100% ничего не соберут.

Например, у нас есть любимый иранский режиссер Мани Хагиги, который опять же очень мало собирает, но мы его так любим, что в этом году выпустим еще один его фильм, который был на фестивале в Торонто.

О миссии и экспериментах: 

Какое-то количество месяцев прошлого года мы ничего не выпускали. Требовался тайм-аут, для того чтобы понять, уместно ли вообще это. Первый крупный фильм, который мы выпустили в прошлом году с февраля, был «Треугольник печали». Мы выпустили его 1 декабря и получили очень много классного фидбэка от наших зрителей. Все говорили: «Спасибо, ребят, что продолжаете работать, что помогаете нам держать связь с остальным миром». Появилось ощущение (у меня, по крайней мере), что какую-то важную вещь мы делаем и, наверное, нужно продолжать стараться. Это важно для людей. Естественно, многие из наших зрителей уехали, но многие остались.

О работе после февраля 2022-го:

«Треугольник печали», 2022

Сева Торхов, контент-менеджер (знает все даты релизов фильмов в России за последние десять лет и дальше):

Мои отношения с А-One начались три года назад, прямо перед ковидом, в феврале 2020 года. Я жил в Барнауле. Я знал, что хочу работать в кино, но понимал, что там мне ничего не светит. А-One как компания для меня всегда стояла особняком, потому что она была эстетически выверена. Там никогда не было никакой сборной солянки, как в других прокатных компаниях, никаких залетных фильмов. Это очень сильно привлекало, поэтому я им и написал.

Сколько мне было? Мне было 20 лет. Мне нечем было похвастаться, кроме количества оценок на «Кинопоиске», поэтому я подумал, что нужно брать чем-то другим. Я напряг своего друга-дизайнера, попросил сделать что-нибудь такое из ряда вон выходящее. Мы взяли страничку Rotten Tomatoes и стилизовали ее под мою анкету, и меня взяли на месячную стажировку. Она закончилась, я уехал в свою хтонь и через год повторил опыт уже на двухмесячной практике, после чего мне сказали: «Бери уже свои дипломы и приезжай к нам».

О том как написать великое резюме: 

Вика Лымарь, креативный продюсер:

Я работаю в А-One уже 10 лет. Сначала пришла на студенческую стажировку. Я училась на PR и рекламе в Университете им. Герцена и понимала, что скоро писать диплом, и не хотелось писать его просто на какую-то незначительную для себя тему. Я, как и все, не знала, что такое кинопрокатная компания, и просто задалась вопросом: «Как кино попадает в кинотеатры?». Узнала, что существуют прокатные компании.

Помню, как я пришла в офис в первый раз. Захожу, сбоку стоят бобины старые, вот эти с пленками, еще с давних времен. Они, кстати, до сих пор у нас стоят. К нам когда кто-то приходит в гости, все удивляются и фотографируются с ними.

Мое первое задание было такое — надо было посмотреть кино и написать про него какой-то отзыв, рецензию. Прямо в офисе. Мне дали чай, пирожные. Я подумала: «Господь, я пришла на работу мечты!» Фильм был «За сигаретами» с Катрин Денев. Прекрасное кино, очень хорошее.

Собирать и укреплять комьюнити зрителей — это тоже часть нашей работы. Мы всегда хотели быть для своей аудитории другом, который всегда рядом, всегда близко, чьему мнению ты можешь доверять, над чьими шутками ты можешь посмеяться, а он может посмеяться в ответ над твоими.

Для этого мы и стали делать встречи офлайн с нашими подписчиками, знакомиться, рассказывать, что такое кинопрокат, объявлять всякие конкурсы на смешные мемы про наши фильмы. Тогда еще кинопрокатчики мало занимались соцсетями. Мне кажется, мы были одними из первых. Благодаря этому как раз и сформировался костяк нашей аудитории, который нас любит, знает, приходит к нам многие годы, из фильма в фильм, с премьеры на премьеру. Большая часть нашей команды — это люди, которые были нашими зрителями и пришли к нам работать из наших соцсетей и после наших показов.

О выстраивании комьюнити:

Я помню, когда я еще даже официально не работала в компании (была стажировка), «наш» фильм «Великая красота» взял «Оскар». Ребята устроили по такому поводу вечеринку. Туда пришли все наши друзья. Мы ставили музыку из фильма, все выпивали, фотографировались с самопальным «Оскаром», который мне подарили на день рождения. В общем, было ощущение абсолютного праздника.

Мы этот дружеский дух поддерживаем и внутри компании. Когда был «Оскар», мы собрались с ребятами у меня дома, нарезали оливье с окрошкой и смотрели, как там наш «Треугольник печали» — возьмет что-то, не возьмет. И мне кажется, это отношение чувствует аудитория.

Про «оскаровские» вечеринки: 

«Великая красота», 2013

Несколько лет назад индустрия работала по-другому: мы могли делать меньше показов и реже привлекать партнеров. Сейчас мы в ситуации, когда конкурентная среда очень большая: мы конкурируем уже не только с другими прокатчиками, но еще и с платформами, у которых, в отличие от нас, бюджетные океаны. Отсутствие денег, как известно, требует большей креативности, большего личного подхода, большего количества партнерских проектов. Сейчас по каждому фильму у нас есть пул партнеров, которые так или иначе поддерживают ту или иную картину, кочуют с нами из проекта в проект.

О соревновании со стримингами:

Мы подумали, что было бы классно продлевать нашей аудитории ощущение от фильма и дарить какие-то памятные вещи, которые ассоциировались бы с тем или иным фильмом и с нами. На «Треугольник» мы дарили специальный набор, в который входил пакетик от тошноты, соленые палочки и бутылочка воды.

Потом был «После Янга», тоже очень душевный релиз. Там Колин Фаррелл заведует чайной лавкой. Мы нашей аудитории подарили чайный набор в красивом мешочке, с чайным пакетиком брендированным, разыгрывали кружку с цитатой из фильма. Сейчас выпускали Гарреля. Там уже был наборчик поскромнее, конечно. Все зависит от наших бюджетов, от масштабов того или иного фильма.

Мне кажется, во время, когда мы очень много своей жизни проводим в гаджетах, вот эти материальные объекты ценятся больше. Некоторые мои знакомые даже снова ходят с кассетными плеерами. Мне кажется, классно, что и мы, и аудитория, разделяем эту любовь. Кто-то собирает целые коллекции из нашего мерча. А мы это делаем из любви к кино исключительно. Это нам не приносит какого-то коммерческого выхлопа. Многие спрашивают: «А где купить, как можно купить?» Но мы не продаемся.

О коллекционном мерче A-One:

Мы несколько лет назад выпускали «Проект „Флорида“» Шона Бейкера. Пошли в магазине «Полушка» взять тележку для продуктов, чтобы с ней сделать фотографию для промо. Директор «Полушки» с нами отправила охранника, чтобы мы, не дай бог, эту тележку не угнали. Идем с этим охранником и с тележкой до фиолетовой стены, чтобы сделать красивую фотографию, как на постере фильма. Он спрашивает, а чем мы вообще занимаемся. Я ему рассказываю про нашу работу, и он тут: «Ну я тоже вообще-то в кино снимался». Обожаю, когда ты встречаешься с коллегами из киноиндустрии в самых неожиданных местах.

О том, что кино — везде:

«Проект „Флорида“», 2017

Василиса Шпоть, PR-менеджер:

Я пришла в А-One полтора года назад. До этого я работала в компании CoolConnections, которая организовывала кинофестивали. И мы в том числе показывали фильмы А-One.

Когда они впервые пришли к нам в офис, я подумала: «Вау, какие прикольные ребята!» Я даже не могла придумать им каких-то аналогов на рынке. Мы со многими прокатчиками сотрудничали, но для меня А-One всегда было чем-то заоблачным.

В какой-то момент у меня появились мысли о том, что как будто бы я закончилась на том месте, все сделала, что могла (хотя я и очень любила работу). Дальше было как в кино. Я лежу, переживаю, а мне пишет Саша Карякина, которая раньше занималась пиаром: «Василиса, давай встретимся, есть разговор». Я такая: «Ничего себе! Фильм, что ли, хотят предложить на фестиваль». Выяснилось, что она собирается уходить. Первый релиз, на который я пришла, — был фильм «Мотель „Нигде“», как сейчас помню, про певицу St.Vincent.

Это может быть ресторан или кафе, но с прикольной концепцией. Например, с «Ровесником» у нас всегда интересная история. Мы там делали новогодний цикл. В «Доме культуры» показывали кино. Но как только появился так называемый серый параллельный импорт и возможность пиратить, появилось множество заведений, которые устраивают свои киноклубы. Мы боремся с ними, как только можем. Это, конечно, обидно. Иногда удается обратить пиратов на путь истинный. Так бывает не всегда, но, благо, большинство из этих людей адекватные, и они все-таки отменяют показы. Такая тенденция была всегда, но с появлением серого параллельного импорта усилилась.

О новых площадках для кино и пиратстве:

Кристина Смирнова, SMM-менеджер

(«королева мемов»):

Я, в отличие от Васи, до этого никогда не работала в кино. Я работала в отеле. Я просто следила за ребятами — была подписана на соцсети. Думала: «Блин, какие классные!» У меня был период, когда я после смены (я работала с 10 утра до 10 утра) ходила каждое утро в кино и все время думала: «Хочу делать что-то, связанное с кино».

Я сходила на одну из встреч со зрителями, где ребята рассказывали про свою работу и в том числе упомянули, что у них можно стажироваться. Я такая: «Ага, хорошо». Написала Вике. Это было, наверное, в 2017 или 2018 году. Вика очень мило мне ответила, встретилась со мной. В итоге я стажировалась, стажировалась, а потом просто подружилась с ребятами. Вроде уже стажироваться перестала, но продолжала ходить на показы. В общем, все время маячила перед глазами. Потом, когда в команду понадобились люди, ребята поняли — раз она все время маячит, давайте мы ее возьмем.

У меня сначала был жуткий синдром самозванца, потому что я вообще никак не была связана с кино. Я думала: «Меня позвали, просто потому что они меня знают и считают, что я адекватная». В общем, прошло уже 4 года, я продолжаю работать. Видимо, я и правда адекватная.

Вообще, я хочу сказать, что адекватность люди должны прописывать у себя в резюме. Не стрессоустойчивость и прочее, а адекватность. Я очень ценю адекватность в общении и в рабочей коммуникации. То, как тактично и этично мы общаемся между собой, мне кажется... Не хочу, конечно, говорить за других, но что-то мне подсказывает, что мало компаний, где люди общаются на таком же уровне адекватности и какого-то комфорта.

О синдроме самозванца и адекватности: 

Кристина Айрапетян, международные коммуникации:

Я тоже в киноиндустрию попала совершенно случайно. Я вообще историк по образованию. Просто на 4-м курсе очень нужна была работа. Собственно, мне как-то позвонили знакомые и сказали: «Слушай, у нас тут человек экстренно уходит, не хочешь попробовать? Международный отдел и все такое». Так я попала в кинокомпанию «Парадиз», проработала там три года. А в 2016-м перешла в А-One. В этом году 7-й год. Когда я рассказываю, что я 7 лет работаю в одном месте, мне все говорят: «А ты не хочешь поменять работу? Ты так долго работаешь». Я говорю: «Вы в своем уме вообще?»

Перед людьми обычно очень неудобно, потому что все обычно жалуются на своих боссов и коллег. А я им рассказываю, как мы с коллегами собрались что-то делать вместе, какой у меня руководитель, и как у нас все интересно. Мне кажется, меня люди тихо ненавидят. Просто никому не прикольно слушать, что вообще-то работа бывает в кайф. А я не знаю, как можно не любить работу, когда работаешь в А-One. Это сейчас не для красного словца, мы тут не дифирамбы поем. Это реальное положение дел. У нас вот так как-то получилось. Не знаю как.

Знаете, в кино тоже есть законы рынка. Нельзя просто прийти, кинуть пачку денег на стол и «давайте мне все сюда!» Так некрасиво делать. Нужно, знаете ли, деликатно подходить. Торговаться можно в цене, сколько будет стоить фильм. Во-вторых, торговаться можно по условиям: по сроку договора, по всяким мелким моментикам.

О главном этапе переговоров:

Просто вал поддержки. Наши партнеры все прекрасно про нас знают; знают про нашу любовь к кино, кто мы и что мы делаем. Абсолютно честно могу сказать, что с нами, в общем-то, никто и не отказался работать. Вот год уже прошел, а чтобы нам кто-то сказал — «простите, но мы с вами больше не работаем», нет, такого не было.

Я думаю, мы с Даней тоже приложили немало усилий к тому, чтобы некоторые классные американские компании продолжали работать с Россией, потому что мы много часов разговаривали и объясняли, что не показывать кино в России — это только их проблема, российский зритель все равно найдет, как посмотреть кино. Ему для этого ничего не нужно. Российский зритель привык пиратить. Мы только выбрались из этой привычки, а сейчас опять все это пойдет по 35-тысячному кругу. Ну, что делать, будем работать.

О европейских и американских партнерах:

Элеонора Комина, кинопрокат и фестивали:

Мой путь к А-One был очень долгим. Я училась в аспирантуре в МГУ и занималась Набоковым. Попала на спецкурс, который делала моя знакомая тетенька из ВГИКа по истории эстетики в кино. И я вдруг для себя открыла вот это все: Кулешова, Дзигу Вертова. Это было прекрасно. Человек, который на самом деле подогрел мой интерес к кино, был Олег Воротников. Помните, была такая группа «Война». Олег был чрезвычайно насмотренным человеком, учился со мной. Он заканчивал философский факультет, а я писала рецензию на его диплом. Мы с ним на этой почве общались какое-то время. А потом я поняла, что хочу работать с кино. И действительно попала в киноиндустрию — занималась репертуарным планированием в большой сети, работала в дистрибьюторских кинокомпаниях.

Но рынок был другой, понятно. Я пришла, еще пленки были, неоцифрованный рынок. В общем, в какой-то момент я поняла, что это было долгое, кармическое прохождение к тому, что я бы действительно хотела. А хотела бы я работать в такой компании, как А-One. Я совершенно точно помню момент, когда я это осознала, — я посмотрела на их первый релиз, на второй, третий, а потом попала на их вечеринку... Я подумала: «Ну надо же, существуют такие люди, уже настали такие времена, что прокатные компании могут быть вот такими!»

А24, конечно, нас очень вдохновляет своим подходом, своим отношением к контенту, с которым они работают. Они и подкасты делают, и пишут статьи, и делают необычный мерч — в общем, для нас это все тоже служит источником вдохновения. Мы как младшие товарищи.

О коллегах:

Ксюша Лаевская, бренд-менеджер 

До A-One я работала в креативной студии и занималась коммерческими проектами. В 2019 году у меня случился, наверное, кризис. Я подумала: «А что я вообще делаю со своей жизнью?» Мне хочется чего-то глубокого и важного. Я ходила грустная, в раздумьях, пока не увидела на фейсбуке пост о том, что в команду A-One нужен человек. В тот же день я иду по Литейному, останавливаюсь на красный свет, поднимаю голову и узнаю Даню. И такая — это знак.

О европейских и американских партнерах:

Мы понимаем, что значительная часть нашей аудитории, к сожалению, покинула страну. Но при этом мы понимаем, что часть все еще здесь, нам нужно их как-то привлекать. Возможно, зрители уже меньше времени проводят в кино, и стоит им напомнить о том, что оно все еще выходит и на него все еще стоит ходить. Мы заняли дополнительную для себя нишу — стали сотрудничать с разными музеями — музеем Бродского «Полторы комнаты», Музеем современного искусства, галереей «Наковальня».

Кроме того, в прошлом году у нас были показы со стендап-комиками. Это тоже довольно интересный формат, когда вы смотрите серьезное кино (например, «Убийство священного оленя» или «Квадрат» Рубена Эстлунда) и после обсуждаете его с комиками. Зрителям нравилось. С «Зотовым» у нас тоже есть серия показов и обсуждение с психологом после. Это антикризисные меры, но очень удачные и развивающие сферу.

Об альтернативных площадках для кино: 

Анекдоты от старожилов:

Кристина Айрапетян:

У нас были эпичные QA — с Луи Гаррелем, например. Он не отвечал нам весь день, и мы очень боялись — сейчас люди придут на показ, он не выйдет на QA на zoom, и нас просто поднимут на вилы и сожгут на костре. Я закидывала агента сообщениями: «Ну что, ну что?». В какой-то момент он говорит: «Так, вот номер Луи, общайтесь с ним напрямую!». Я пишу. Он смотрит, никакой реакции. Но в итоге присоединился вовремя — из кровати, покуривая электронную сигарету. И номер Луи у меня теперь есть. У Шона Бейкера на встрече со зрителями песик ходил перед камерой, очень смешно. И в какой-то момент во время интереснейшей и развернутой дискуссии Шон говорит: «Простите, пожалуйста, но нам придется закончить наш звонок, потому что мне нужно на „Оскар“ собираться».

Даниил Горошко:

У меня была самая смешная история из последних. Я недавно днем подмотался и решил поспать немножко, полчасика. Часа в три-четыре прилег, сплю. Звонит телефон, неизвестный французский номер. Я такой: «Але». — «Але, это Гаспар». Я такой: «Какой Гаспар?» — «Гаспар Ноэ. Спасибо за постеры, которые прислали мне». Когда спишь, и вдруг тебе звонит Гаспар Ноэ, это очень странно.

Вика Лымарь:

Про Ноэ тоже есть история. Пару лет назад мы приехали в Канны.
Даня говорит: «Вик, надо пойти и взять билеты на премьеру Lux Aeterna в таком-то офисе». Я прихожу. Я, к своему стыду, тогда не знала, как выглядит Гаспар Ноэ. Я просто знала, что он великий, но внешне его не особо идентифицировала. Захожу в офис, там сидит какой-то лысый, усатый мужчина. Я прохожу мимо него, говорю: «Мне менеджера». — «Что вы хотели?» Я говорю: «Мне надо билеты на Гаспара Ноэ». — «Так вот же он, посмотрите, он же прямо за вами сидит». Мне было так стыдно! Но он сразу подлетел и начал спрашивать, как прошел его предыдущий фильм в России.