Галлюцинат дружеских связей
ФОТО:
АРХИВ ПРЕСС-СЛУЖБЫ
В Геленджике завершился фестиваль актуального российского кино «Маяк», прошедший в третий раз. Главный приз получило драмеди «Здесь был Юра» с Константином Хабенским в роли неспособного к самостоятельной жизни взрослого. Павел Пугачев нашел в фестивальной программе уверенные дебюты, новые карьерные повороты и, главное, поводы для надежды.
«Здесь был Юра», 2025
Дорогу молодым
«Маяк» — во всех смыслах молодой кинофестиваль. Существует всего три года и, заработав за это время репутацию главного актуального смотра российского кино, не успел покрыться устойчивыми ожиданиями. Но есть и другой аспект «молодости» — и тут хочется позаимствовать слоган другого важного российского кинофестиваля, вологодского Voices, — «фестиваль молодого кино». Дело не только в том, что пять из десяти фильмов основного конкурса этого года — дебюты. А в свежести взгляда, попытках найти новые маршруты, сказать новое в эпоху переизбытка мнений. И начинающие, и опытные режиссеры не боятся стилистических поисков. Привычные жанры (триллер, драма, комедия) становятся полем для эксперимента (в «Хорошей жизни» Татьяны Рахмановой под каркасом «семейного кино» прячутся вестерн, драма и комедия абсурда), вопросы морали — особенно в отношениях семейного устройства — ставятся острее и жестче, организуя драматургию.
Даже работы признанных мастеров сделаны на ощупь, как неожиданно (и уместно) оказавшийся в основном конкурсе мультфильм Константина Бронзита «На выброс», который долго обретал свою финальную форму. Работа над проектом заняла семь лет, а сценарий переписывался до самого конца производства. Но эта маленькая одиссея — путешествие выброшенных вещей на пути к мусороперерабатыващему заводу — производит впечатление не выстраданного магнум-опуса, а интуитивной и вдохновенной работы.
Два самых очаровательных игровых полнометражных дебюта — «Здесь был Юра» Сергея Малкина и «Картины дружеских связей» Сони Райзман (оба, кстати, сняты учениками Алексея Попогребского) — констатируют, что молодость сегодня длится до тридцати и дальше, но жизнь от этого легче не становится. Фильм Малкина рассказывает о вымышленной московской панк-группе, двое из трех участников которой (Денис Парамонов и Кузьма Котрелёв) делят одну жилплощадь на двоих, а затем и на троих — когда на них сваливается дядя Юра (Константин Хабенский), беспомощный младенец в теле взрослого мужчины. Кажется, что дальше будет новый «Человек дождя», но Малкин избегает как очевидных драматургических пружин, так и эксплуатации темы «людей с особенностями» — это действительно современное и по-хорошему тактичное кино: диагноз героя никак не эксплуатируется, он не гений (привет «Играм разума»), не «особенный» (привет «Что гложет Гилберта Грейпа?»), не «самый добрый человечек» (привет «Форресту Гампу»), а просто нуждающийся в постоянной заботе человек. Заслуженный гран-при фестиваля и награда за лучшую мужскую роль: Хабенский тут настолько врастает в своего героя, что забываешь всю его фильмографию, а видишь маленького человека в углу.
«Картины дружеских связей», в свою очередь, фиксируют поколенческую фрустрацию и растерянность перед лицом будущего. Группа друзей — выпускников актерской мастерской ГИТИСа встречается вечером в баре проводить товарища (Александр Паль) в эмиграцию. Все всё понимают, но о главном предпочитают не говорить, пытаясь тепло провести эти трепетные мгновения. Этой ностальгией по настоящему моменту «Картины» напоминают «Заставу Ильича» Марлена Хуциева и «Милую Фрэнсис» Ноа Баумбаха. Актриса Мария Карпова, словно сошедшая с экранов оттепельного кино, получила приз за лучшую женскую роль, а постановщица Соня Райзман — за лучшую режиссуру.
«Здесь был Юра», 2025
«Картины дружеских связей», 2025
Сквозь мутное стекло
Как знают люди, регулярно смотрящие студенческие фильмы, молодость не гарантирует свежести взгляда. В работах учеников и новичков порой больше нафталина, чем у отработавших свое учителей. Но это не касается короткометражного конкурса «Маяка», собранного куратором Андреем Щиголевым. В каждом из этих фильмов есть моменты чистейшего вдохновения, незабываемые кадры, находящие новое в привычном: в «Колыбели» Антона Веретенникова городская свалка становится природным пейзажем, в «Тем летом я поступил» Александра Белова простой дачный участок становится образом-памятью, в «Животных» Родригу Рибейро (бразильский режиссер снял фильм в окрестностях Казани) лес средней полосы обретает сюрреалистическое измерение.
«Складки», 2025
Отдельно хочется отметить «Галлюцинат» Веры Гераськиной (на полях заметим: уже опытной кинематографистки, известной фильмом «Другое имя» со Светланой Ходченковой и Аугустом Дилем), вдохновленный поэзией Андрея Белого и кинематографом немецкого экспрессионизма, но не исчерпывающийся «референсами»: если вы хоть раз в жизни гуляли по ночному лесу, то примерно можете представить, что происходит в этом фильме и какие ощущения это вызывает. Жаль, что эта визионерская работа про гуляющую по ночному лесу тень осталась не отмечена жюри: главный приз программы получила мелодрама про расставание «Игра в прятки» Амета Савенко, а особое упоминание — комедия с элементами боди-хоррора «Складки» Катерины Скакун. Работы в равной мере симпатичные и талантливые, но во всех отношениях компромиссные, идущие давно изведанными сюжетными тропами и смысловыми клише. Скажем, в «Складках», говоря о «женской телесности», режиссерка показывает исключительно «полноватые» и вписывающиеся в «стандарты красоты» тела. А в «Игре в прятки», рассказывающей о последнем совместно прожитом дне пары (девушка уезжает учиться в Китай, парень остается работать на заводе в родном городе), есть и «романтичное изнасилование», и сведение девушки к объекту, не имеющему права на свои желания и выбор судьбы.
«Галлюцинат», 2025
«Игра в прятки», 2025
Что до полных метров «Маяка», то остается порадоваться, что и в нынешней, боящейся любого риска российской киноиндустрии, все еще остается пространство для эксперимента. Причем попасть в него может не только современный классик Бакур Бакурадзе, чей (показанный вне конкурса) «Лермонтов» выворачивает наизнанку популярный извод байопика «фильм про последний день гения», но и снимающая лишь второй фильм Татьяна Рахманова, раззадорившая первый «Маяк» своим «Королевством» (тот фильм в 2023-м получил призы за лучший дебют и операторскую работу). В этот раз она оставила большую часть публики в недоумении своей «Хорошей жизнью» — вольной адаптацией «Голубой чашки» Аркадия Гайдара. Здесь отец с восьмилетним сыном сбегают с дачи и встречают Пушкина, женскую коммуну, попадают в вестерн, убивают утят. Сделано кино талантливо, но режиссерская привычка раздражать зрителя всеми доступными кино методами (от сбивчивого повествования и нарушения жанровых условностей до громких и долгих истерик ребенка) приводит к тому, что до титров доживают самые спокойные и стойкие.
«Лермонтов», 2025
«Хорошая жизнь», 2025
Некоторого терпения, но совсем другого рода, требуют фольклорные «Прозрачные земли» Дмитрия Давыдова. Важнейший режиссер якутского кино, автор «Пугала» и «Чумы» снял свою самую радикальную и одновременно кристально чистую работу. Три старичка живут в вымирающей деревеньке где-то в заснеженной и нарочито вневременной Руси (в фильме нет якутских актеров, но начинается он с шаманского обряда), охотятся, парятся в бане, отбиваются от медведей, а однажды вылавливают из проруби оледеневшего мужичка (Федор Зорин), который оживает и становится частью их сурового мужского рая: с беспричинной стрельбой по лесу, полетами во сне и наяву, хороводами и ремонтами. Тут можно увидеть и Гоголя, и Юфита, и традицию фолк-хоррора, но это в хорошем смысле отмороженное кино столь же самобытно, как встреченный в лесу медведь: не перечислять же ему культурные аналогии? Либо стой как вкопанный, либо беги.
«Прозрачные земли», 2025
Дела семейные
При все более сужающихся границах допустимого семья оказывается убежищем и в творчестве. Через отношения близких людей можно сказать что-то важное и о более глобальных вещах.
Взявшие приз за лучший дебют «Фейерверки днем» Нины Воловой рассказывают хорошо знакомую по главным чеховским хитам историю потери семейного имения: папа (Александр Робак) и три его дочери (Вера Енгалычева, Дарья Коныжева, Мария Раскина) вот-вот останутся без всего из-за долгов перед отцовским бизнес-компаньоном (Ван Бин). Сначала кажется, что это будет комедия про столкновение «восточной мудрости» с «русским раздолбайством», но чем дальше, тем тоньше и хитрее оказывается это кино, говорящее об утрате дома как идеи: стены ничего не значат, и только семья чего-то да стоит.
Якутский хоррор «Присутствие» дебютантки Аполлинарии Дегтяревой за 63 минуты раскроет темы домашнего насилия, распада семьи, ковидного кошмара и его последствий, — и все это не выходя из двухкомнатной квартиры, где главная героиня (Анастасия Алексеева) проводит время, дожидаясь супруга из командировки и сталкиваясь с некой мрачной сущностью в виде своей матери (звезда «Пугала» Валентина Романова-Чыскыырай). Бывает и так, что родные стены становятся тюрьмой.
«Фейерверки днем», 2025
«Присутствие», 2025
Кино пробуждающейся совести
«Мой сын», 2025
Тему взаимоотношений матерей с сыновьями последовательно раскрыли три картины полнометражного конкурса: «Мой сын» дебютанта Вячеслава Клевцова, «Огненный мальчик» Нади Михалковой и «Над вечным покоем» Светланы Проскуриной (сблизила фильмы не только тема, но и один возникавший в них образ — колоски пшеницы в чистом поле — который вызывал дружный хохот в зале).
Другое совпадение: все эти фильмы легко причислить к «кино морального беспокойства», термину, возникшему в Польше применительно к фильмам Вайды, Занусси и Кесьлёвского рубежа 1970–1980-х, но в 2010-е употреблявшемуся до полной потери смысла. Сейчас хочется взять на вооружение другое словосочетание — «кино пробуждающейся совести», произнесенное кинокритиком Львом Караханом во время Q&A после показа «Моего сына». Катализаторами действия, спусковыми механизмами сюжета тут становятся нравственные вопросы.
→
(1) «Огненный мальчик», 2025
(2) «Над вечным покоем», 2025
Эти три фильма рассказывают о матерях, «покрывающих» своих сыновей. В «Огненном мальчике» высокопоставленная чиновница (Юлия Высоцкая) узнает, что ее сын Макс (Денис Косиков) стал невольным соучастником публичного самоубийства своего приятеля — тот облил себя бензином, а Макс, ничего не подозревая, подал товарищу зажигалку. Мать, чтобы не портить себе карьеру, решает все замять и на всякий случай сплавляет ребенка в сельскую глушь без связи с внешним миром. Парень в общем-то никак не согрешил, но это не освобождает его от внутренних терзаний, а мать — от признания факта, что ребенок для нее важнее всего, в чем бы он был или не был виновен. Жаль только, что режиссура фильма «не дотягивает» до его драматургии: слишком много эклектики, лишнего и порой откровенно нелепого.
Героиня Юлии Снигирь в «Моем сыне» — циничная и продажная адвокатесса — пытается избежать посадки неродного сына. Несовершенный (монтажные ножницы, отрезавшие целые линии, видны невооруженным взглядом, как и явно лишние кадры и сцены), но добротный триллер рисует картину тотального распада базовых человеческих связей и норм морали: отцы бросают своих детей, сотрудники правопорядка не верят в закон, компаньоны кидают друг друга при первой трудности. И если во многих триллерах «серая зона» становится базовым условием жанрового существования, мол, «не мы такие, жизнь такая», то «Мой сын» здорово выделяется честным морализмом: тут единственным способом спасения оказывается честность, хотя бы с самим собой.
«Мой сын», 2025
«Огненный мальчик», 2025
А в «Над вечным покоем», получившем призы за сценарий и операторскую работу, соцработница (грандиозная Мария Леонова) прячет труп соседского мальчишки-аутиста, случайно убитого ее сыном (Егор Абрамов). Это не триллер, а притча о самоубийстве души: тотальном разрушении себя в попытке спасти близкого и отвернуться от Бога. Через невыносимые душевные муки проходят и мать, и сын. Тончайше написанная, сыгранная и снятая работа Светланы Проскуриной — сокровище «Маяка» этого года и российского кино последних лет. То, что несколько лет назад могло показаться избыточным («морализм», «библейские отсылки»), сегодня кажется необходимым, уместным и — чего уж там — душеспасительным. Страдать самому иногда полезно — иначе страдать будут другие.
«Над вечным покоем», 2025
